Реферат: Смутное время начала XVII века

Введение.

В начале XVII века Русское государство вступило в полосу экономического упадка, внутренних раздоров и военных неудач. Настало Смутное время, ввергшее народ в пучину бедствий. Государство пережило национальную катастрофу. Оно стояло на грани распада. Внутренний конфликт подорвал силы огромной державы. Враги захватили крупнейшие пограничные крепости страны - Смоленск и Новгород, а затем заняли Москву. Бедствия породили широкое народное движение. В лихую годину проявились лучшие черты русского народа - его стойкость, мужество, беззаветная преданность Родине, готовность ради нее жертвовать жизнью. В час смертельной опасности народные массы встали на защиту Родины и отстояли ее независимость. В событиях начала XVII в. Участвовали все сословия и каждое выдвинуло своих вождей. Из среды боярства вышли такие яркие фигуры, как Федор-Филарет Романов и Михаил Скопин-Шуйский. Дворянство дало стране Дмитрия Пожарского и Прокопия Ляпунова, вольные казаки - Ивана Болотникова и Ивана Заруцкого, посадские люди - Кузьму Минина, духовенство - патриарха Гермогена и целую плеяду самозванцев.

Бедствия Смутного времени потрясли ум и душу русских людей. Современники винили во всем проклятых самозванцев, посыпавшихся на страну как из мешка. В самозванцах видели польских ставленников, орудие иноземного вмешательства. Но то была лишь полуправда. Почву для самозванства подготовили не соседи Россия, а глубокий внутренний недуг, поразивший русское общество. По словам В.О.Ключевского, «Скрытые причины Смуты открываются при обзоре событий Смутного времени в их последовательном развитии и внутренней связи. Отличительной особенностью Смуты является то, что в ней последовательно выступают все классы русского общества, и выступают в том самом порядке, в каком они лежали в тогдашнем составе русского общества, как были размещены по своему сравнительному значению в государстве на социальной лестнице чинов. На вершине этой лестницы стояло боярство; оно и начало Смуту».

1. Причины и предпосылки Смуты.

Столкновение интересов феодального государства и дворянства, с одной стороны, закрепощенных крестьян, тяглых посадских людей, холопов и других групп зависимых людей — с другой, явилось источником социального кризиса, породившего Смуту.

Коллизии гражданской войны затронули не только низы, но и верхи русского общества. От времен феодальной раздробленности Россия унаследовала могущественную аристократию, представительным органом которой была Боярская дума. Московские государи принуждены были делить власть со своими боярами. Опираясь на опричнину и дворян, Иван IV попытался избавиться от опеки Боярской думы и ввести самодержавную систему управления. Могущество знати было поколеблено, но не сломлено опричниной. Знать ждала своего часа. Этот час пришел, едва настало Смутное время.

Дробление древних боярских вотчин сопровождалось увеличением численности феодального сословия и одновременно резким ухудшением материального положения его низших слоев. Подле знати, владевшей крупными земельными богатствами, появился слой измельчавших землевладельцев — детей боярских. Кризис феодального сословия был преодолен благодаря созданию на рубеже XV—XVI веков поместной системы. Ее развитие открыло мелким служилым людям путь к земельному обогащению и способствовало формированию дворянства, значительно усилившего свои позиции в XVI веке. Крупные фонды вотчинных земель сохранились в Центре, тогда как поместье получило наибольшее распространение в Новгороде, на южных и западных окраинах государства.

К концу XVI века Московское государство переживало тяжелое время. Постоянные набеги крымских татар и разгром Москвы в 1571г.; затянувшаяся Левонская война, длившаяся 25 лет: с 1558-го по 1583-ий, достаточно измотавшая силы страны и закончившаяся поражением; так называемые опричные «переборы» и грабежи при царе Иване Грозном, потрясшие и расшатавшие старый уклад жизни и привычные отношения, усиливавшие общий разлад и деморализацию; постоянные неурожаи и эпидемии. Все это привело в итоге государство к серьезному кризису.

Смута продолжалась более четверти века – со смерти Ивана Грозного до избрания на царство Михаила Федоровича (1584 – 1613). Продолжительность и интенсивность смуты ясно говорят о том, что она явилась не извне и не случайно, что корни ее таились глубоко в государственном организме. Но в то же время Смутное время поражает своей неясностью, неопределенностью. Это – не политическая революция, так как оно начиналось не во имя нового политического идеала и не привело к нему, хотя нельзя отрицать существование политических мотивов в смуте; это – не социальный переворот, так как опять-таки смута возникла не из социального движения, хотя в дальнейшем развитии с нею сплелись стремления некоторых слоев общества к социальной перемене. «Наша смута – это брожение больного государственного организма, стремившегося выйти из тех противоречий, к которым привел его предшествующий ход истории и которые не могли быть разрешены мирным, обычным путем»

Главных противоречий, которые вызвали Смутное время, было два. Первое из них было политическое, которое можно определить словами профессора Ключевского: «московский государь, которого ход истории вел к демократическому полновластию, должен был действовать посредством очень аристократической администрации»; обе эти силы, выросшие вместе благодаря государственному объединению Руси и вместе работавшие над ним, прониклись взаимным недоверием и враждой.

Второе противоречие можно назвать социальным: московское правительство вынуждено было напрягать все свои силы для лучшего устройства высшей обороны государства и «под давлением этих высших потребностей приносить в жертву интересы промышленного и землевладельческого классов, труд которых служил основанием народного хозяйства, интересам служилых землевладельцев», последствием чего явилось массовое бегство тяглового населения из центра на окраины, усилившееся с расширением государственной территории, пригодной для земледелия. Первое противоречие явилось результатом собирания уделов Москвой. Присоединение уделов не носило характера насильственной, истребительной войны. Московское правительство оставляло удел в управлении его прежнего князя и довольствовалось тем, что последний признавал власть московского государя, становился его слугой. Власть московского государя, по выражению Ключевского, становилась не на место удельных князей, а над ними; «новый государственный порядок ложился поверх действовавшего прежде, не разрушая его, а только возлагая на него новые обязанности, указывая ему новые задачи». Новое княжеское боярство, оттеснив старинное боярство московское, заняло первые места по степени своего родословного старшинства, приняв только очень немногих из московских бояр в свою среду на равных с собой правах.

Таким образом, вокруг московского государя образовался замкнутый круг князей-бояр, которые стали вершиной его администрации, его главным советом в управлении страной. Власти прежде правили государством поодиночке и по частям, а теперь стали править всей землей, занимая положение по старшинству своего рода. Московское правительство признало за ними это право, поддерживало его, способствовало его развитию в форме местничества и тем самым впадало в вышеуказанное противоречие.

Власть московских князей возникла на почве вотчинного права. Великий московский князь был вотчинником своего удела; все жители его территории были его «холопами». Весь предшествовавший ход истории вел к развитию этого взгляда на территорию и население. Признанием прав боярства великий князь изменял своим старинным традициям, которых в действительности не мог заменить другими.

Первый понял это противоречие Иоанн Грозный. Московские бояре были сильны главным образом своими земельными родовыми владениями. Иоанн Грозный задумал провести полную мобилизацию боярского землевладения, отняв у бояр их насиженные родовые удельные гнезда, предоставив им взамен другие земли, чтобы порвать их связь с землей, лишить их прежнего значения. Боярство было разбито; на смену ему выдвинулся нижний придворный строй. Простые боярские роды, как Годуновы и Захарьины, захватили первенство при дворе. Уцелевшие остатки боярства озлоблялись и готовились к Смуте.

С другой стороны, XVI в. был эпохой внешних войн, окончившийся приобретением громадных пространств на востоке, юго-востоке и западе. Для завоевания их и для закрепления новых приобретений потребовалось громадное количество военных сил, которых правительство набирало отовсюду, в трудных случаях не брезгуя услугами холопов. Служилый класс в Московском государстве получал в виде жалованья землю в поместье – а земля без рабочих рук не имела никакой ценности. Земля, далеко отстоявшая от границ военной обороны, тоже не имела значения, так как служилый человек с нее не мог служить. Поэтому правительство вынуждено было передать в служилые руки громадное количество земель в центральной и южной частях государства. Дворцовая и черная крестьянские волости теряли свою самостоятельность и переходили под управление служилых людей. Прежнее деление на волости неминуемо должно было разрушаться при мелком помещении. Процесс «окняжения» земель вышеуказанной мобилизацией явился результатом гонений против боярства. Массовые выселения разоряли служилых людей, но еще больше разоряли тяглецов. Начинается массовое переселение крестьянства на окраины. В то же время крестьянству открывается для переселения громадная площадь заокского чернозема. Само правительство, заботясь об укреплении вновь приобретенных границ, поддерживало переселение на окраины.

В результате к концу царствования Грозного выселение принимает характер общего бегства, усиливаемого недородами, эпидемиями, татарскими набегами. Большая часть служилых земель остается «впусте»; наступает резкий экономический кризис. В этом кризисе идет борьба за рабочие руки. Выигрывают более сильные – бояре и церковь. Страдают при этом служилый класс и крестьянство, которое не только потеряло право на свободное землепользование, но при помощи кабальной записи, ссуд и вновь возникшего института старожильства начинает терять и свободу личную, приближаясь к крепостному. В этой борьбе вырастает вражда между отдельными классами – между крупными владельцами-боярами и церковью, с одной стороны, и служилым классом – с другой. Тягловое население таило ненависть к угнетающим его сословиям и, раздражаясь против государственных помещений, было готово к открытому восстанию; оно бежит к казакам, которые уже давно отделили свои интересы от интересов государства. Один только север, где земля сохранилась в руках черных волостей, остается спокойным во время наступающей государственной «разрухи».

В развитии Смуты в Московском государстве исследователи различают обычно три периода: династический, во время которого происходит борьба за московский престол между различными претендентами (до 19 мая 1606 г.); социальный – время классовой борьбы, осложненной вмешательством в русские дела других государств (до июля 1610 г.); национальный – борьба с иноземными элементами и выбор национального государя (до 21 февраля 1613 г.).

Со смертью Грозного (18 марта 1584 г.) сразу открылось поприще для смуты. Не было власти, которая могла бы остановить, сдержать надвигающееся бедствие. Наследник Иоанна IV, Федор Иоаннович, был не способен к делам правления; царевич Дмитрий был еще в младенчестве. Правление должно было попасть в руки бояр. На сцену выдвигалось боярство второстепенное – Юрьевы, Годуновы, - но сохранились еще остатки князей-бояр (князья Мстиславские, Шуйские, Воротынские и др.).

Вокруг царевича Дмитрия собрались Нагие, его родственники по матери, и Бельский. Сразу же после воцарения Федора Иоанновича Дмитрия отослали в Углич.

2. Царь Борис Годунов и Лжедмитрий 1 (1598-1606)

Хозяйственное разорение, социальные коллизии и потрясения сопровождались династическим кризисом. Из-за неспособности сына Ивана Грозного к государственным делам фактическим правителем стал его шурин Борис Федорович Годунов, сестра которого была женой слабовольного царя. Именно в эти полтора десятка лет власти проводят в жизнь жестокие крепостнические законы. Но одновременно население получает некоторое облегчение от налогов и служб. Ушли в прошлое массовые репрессии времен опричнины. Началось оживление хозяйственной жизни. Однако многие земли оставались в запустении, бегство населения не прекращалось. Ко всему прибавились неурядицы при царском дворе – Годунов, прибирая к рукам власть, устранял с политической авансцены всех своих противников из числа влиятельных князей и бояр. О правителе говорили всякое: то хвалили его за мудрый государственный ум и нищелюбие, то ругали за склонность к доносам, крайнее честолюбие и подозрительность. Все думали и гадали: что будет, когда уйдет из жизни царь Федор? Ведь мужского потомства царица Ирина Федоровна ему не принесла; дочка же после появления на свет оставила сей греховный мир… Правда в Угличе сидел царевич Дмитрий – брат Федора, сын царя Грозного от последней, седьмой по счету, жены Марии Нагой. После смерти Ивана IV царевич с матерью по существу оказались в ссылке. Углич выделили им в своего рода удельное владение. Нагие и их сторонники с ненавистью следили за возвышением Годунова. А тот с помощью своих соглядатаев, не спускал глаз с Нагих, мечтавших о троне для царевича.

По смерти бездетного царя Федора Иоановича (в январе 1598г) Москва присягнула на верность его жене, царице Ирине, но Ирина отказалась от престола и постриглась в монашество. Когда Москва вдруг осталась без царя, взоры всех обратились на правителя Бориса Годунова. Его кандидатуру на престол усиленно и настойчиво проводил патриарх Иов, но Борис долго отказывался, уверяя, что ему никогда и на ум не приходило вступить на высочайший престол Российского государства. Был созван земской собор из представителей всяких чинов всех городов Московского государства, и собор единодушно избрал на царство Бориса Федоровича.

Возможный наследник, царевич Дмитрий, при загадочных обстоятельствах умирает 15 мая 1591 года во дворе углического терема – будто бы он во время игры с «робятками» наткнулся на нож. В городе тут же вспыхнуло восстание, и его участники расправились с представителями Москвы, сидевшими в приказной избе (центр местного управления ), и углическими богатеями. Из столицы по велению Годунова прибыла следственная комиссия во главе с боярином князем В.И. Шуйским, властолюбцем, люстецом и интригантом, и она выдвинула версию о самоубийстве царевича. Ее поддержали в Москве. Восставших угличан жестоко наказали – последовали казни и ссылки в Палым, недавно построенный в Западной Сибири городок; « и от того, – по словам современника-летописца, – Углич запустел».

Родовитые бояре и князья, потомки Рюрика и Гедемина, затаили в душе злобу и зависть к новому царю "выскочке", потомку татарского мурзы на русском престоле. Старая родовая знать считала, что она оттеснена от власти выскочкой, любимцем Грозного, продолжателем его традиций. И потому, сначала затаившись, потом, и чем дальше, тем больше усиливала интриги против Годунова. «Борис, – с точки зрения Шуйских, Мстиславских, Романовых и прочих вельмож, – устранил всех знатнейших бояр и князей». Они старались, кто как мог, вредить репутации царя, опорочить его дела и замыслы. Использовать все – малейшие промахи правителя, его действительные недостатки (склонность к доносам, разговоры с ведунами и колдуньями) и мнимые грехи; конечно же, – гибель царевича Дмитрия. Во время избрания царя претендовали на престол, помимо Годунова, и другие: Федор Никитич Романов – наиболее сильный его конкурент – племянник Анастасии Романовны, первой жены Ивана Грозного, кроткой «голубицы», оставившей по себе хорошую память в народе; Федор Иванович Мстиславский и Богдан Яковлевич Бельский, всех их, придя к власти, Годунов довольно быстро устранил от двора – одних в ссылки, другого – Федора Никитича – постригли в монахи.

С другой стороны, и Борис на престоле обнаружил недостаток нравственного величия и трусливую подозрительность; опасаясь боярских интриг и крамол, он завел систему шпионажа, поощрял доносы, награждал доносчиков и преследовал подозреваемых или обвиняемых в измене бояр; в 1601 г. подверглись ссылке и заточению несколько бояр, в том числе братья Романовы, из которых самый способный и популярный, Федор Никитич, был подстрижен в монахи (под именем Филарета).

В общем правлении Борис старался поддерживать порядок и правосудие. Он нанимал к себе на службу иностранцев, а русских молодых людей посылал учиться за границу. При нем успешно продолжалась русская колонизация Сибири и построение русских городов (Туринск, Томск).

Первые два года царствования Бориса были спокойными и благополучными. В 1601г. случился в России повсеместный неурожай, который повторялся следующие два года. В результате - голод и мор. Царь хотел помочь раздачей хлеба из казны, новыми каменными постройками в Московском Кремле, в частности тогда была построена знаменитая кремлевская колокольня Ивана Великого, однако этих мер было недостаточно. Многие из богатых людей в это время отпускают на волю свою челядь, чтобы не кормить ее, и это увеличивает толпы бездомных и голодных. Из отпущенных или беглых образовывались шайки разбойников.

Главным очагом брожения и беспорядков стала западная окраина государства - Северская Украина, куда правительство ссылало из центра преступные или неблагонадежные элементы, которые были полны недовольства и озлобления и ждали только случая подняться против московского правительства.

В правление Бориса Годунова дворянство добилось отмены Юрьева дня. Испокон веку русский крестьянин, уплатив рубль «пожилого» (пошлина за «выход»), мог покинуть своего землевладельца в последние дни осени и по первому сапному пути отправиться на новые земли в поисках лучшей доли. Осенний Юрьев день был для земледельца светом в окошке. В конце XVI века па крестьянские переходы был наложен запрет, или, как тогда говорили, «заповедь» (отсюда - «заповедные лета»). Поначалу ни помещики, ни крестьяне не предвидели, к каким последствиям приведет отмена выхода в Юрьев день. Все думали, что введение заповедных лет — мера временная. Крестьян тешили надеждой, что им надо подождать совсем недолго — до «государевых выходных лет»,— и их жизнь потечет по старому руслу. Но шли годы, и крестьяне начинали понимать, что их жестоко обманули. Тогда-то в русских деревнях и родилась полная горечи поговорка: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!».

В это время в Польше против царя Бориса выступил молодой человек, который назвал себя царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного, и заявил о своем намерении идти на Москву, добывать себе прародительский престол. Ключевский пишет: «В гнезде наиболее гонимого Борисом боярства с Романовыми во главе, по всей вероятности, и была высижена мысль о самозванце. Винили поляков, что они его подстроили; но он был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве. Недаром Борис, как только услыхал о появлении Лжедимитрия, прямо сказал боярам, что это их дело, что они подставили самозванца». Московское правительство утверждало, что он был галичским боярским сыном Григорием Отрепьевым, который подстригся в монахи и был дьяконом в Чудовом монастыре в Москве, но потом бежал в Литву, поэтому его в последствии называли Расстригой. Некоторые польские паны согласились помогать ему и в октябре 1604 года Лжедимитрий вошел в Московские пределы; издал воззвание к народу, что Бог спас его, царевича от злодейских умыслов Бориса Годунова и он призывает е население принять его как законного наследника русского престола. Русский народ, преданный своим законным государям, рад был вести о мнимом спасении царевича, признал самозванца царем и помог ему взойти на Московский престол. Воцарение Лжедмитрия грозило страшными последствиями для православной церкви и государства. Опасность заключалась в том, что Лжедмитрий в своем притязании являлся оружием изуитов и поляков. С его помощью первые пытались уничтожить в России православие, заменив его католичеством, а вторым подчинить себе Русское государство.

Началась борьба безвестного молодого авантюриста с могущественным царем, и в этой борьбе Расстрига оказался победителем. Население Северной Украины переходило на сторону претендента на московский престол, и города отворяли ему свои ворота. На помощь претенденту, с одной стороны, пришли вместе с поляками днепровские казаки, а с другой, пришли донские казаки, недовольные царем Борисом, который пытался стеснить их свободу и подчинить их власти московских воевод. Царь Бориc послал против мятежников большое войско, но в его войске была "шатость" и "недоумение", – не идут ли они против законного царя?.. А бояре и воеводы хоть и не верили претенденту, но, не будучи преданы Борису, вели военные операци вяло и нерешительно. В апреле 1605г. царь Борис умер, и тогда его войско перешло на сторону претендента, а затем и Москва (в июне 1605г.) с торжеством приняла своего законного "природного" государя царя Дмитрия Ивановича (Федор Борисович Годунов и его мать были убиты до прихода в Москву Лжедмитрия).

Новый царь оказался деятельными энергичным правителем, уверенно сидевшем на прародительском престоле. В дипломатических отношениях с другими государствами он принял титул императора и пытался создать большой союз европейских держав для борьбы против Турции. Но скоро он стал возбуждать недовольство своих московских подданных, во-первых, тем, что он не соблюдал старых русских обычаев обрядов, а во-вторых, тем, что пришедшие с ним поляки держали себя в Москве высокомерно и заносчиво, обижали и оскорбляли москвичей.

Самозванец, тайно облаченный в католичество, скрывая свои истинные намерения, старался привлечь на свою сторону русских святителей, в их числе и Казанского митрополита Гермогена. Но это сделать не удалось. Вскоре после коронации Лжедмитрия I, Гермоген прибыл в Москву для участия «на сборах» по вопросу женитьбы царя на католичке Марине Мнишек. Патриарх Игнатий, сторонник Ледмитрия, и другие архиереи, отчасти подражая патриарху, отчасти опасаясь царского гнева, согласились на этот брак. Но Казанский митрополит вместе с Коломенским епископом Иосифом и некоторыми протоиреями выступили против. Он требовал, чтобы царица приняла православие до венчания, за что самозванец приказал лишить святейшего Гермогена сана и заточить в Казани, в Спасо-Преображенском монастыре. Но заточение длилось недолго.Теперь бояре во главе с князем Василием Шуйским решили, что настало время действовать. Шуйский начал агитацию против Лжедмитрия тотчас после его воцарения; он был судим собором из всех чинов людей и приговорен к смертной казни, но царь его помиловал.

В ночь на 17 мая 1606г, подняв набатным звоном московсикй народ против поляков, бояре сами с кучкой заговорщиков ворвались в Кремль и убили царя. В это время москвичи были заняты избиением поляков и разграблением их домов. Труп Лжедмитрия после поругания сожгли и, смешав пепел с порохом, выстрелили им из пушки в ту сторону, откуда он пришел.

3. Василий Шуйский и социальная смута. "Тушинский вор".

Руководитель боярского заговора князь Василий Шуйский "был, не скажем, избран, но выкрикнут царем" (Соловьев). Новый царь разослал грамоты по всему государству, в которых обличал самозванца и еретика Расстригу, обманувшего русский народ. При своем воцарении Шуйский принял формальное обязательство никого не казнить и не наказывать конфискацией имущества и не слушать ложные доносы, но эта присяга оказалась ложной. Шуйский три раза всенародно и торжественно приносил ложную клятву: сначала он клялся, что царевич Дмитрий случайно закололся сам, потом, что царевич жив и здоров, идет занимать царский престол, наконец, что Дмитрий принял мученическое убиение от своего лукавого раба Бориса Годунова.

Буквально через несколько дней после коронации состоялись выборы патриарха (Игнатий, подкупленный Лжедмитрием, в один день с венчанием на царство Шуйского был низложен. Тут-то и вспомнили о Гермогене, заточенном в Спасо-Преображенском монастыре. На патриарший пост Гермоген вступил уже старцем в тяжелое для государства время.

Немудрено, что воцарение Шуйского послужило сигналом для всеобщей смуты и борьбы всех против всех. Против боярского царя повсюду вспыхнули восстания. "С осени 1606г. в государстве открылась кровавая смута, в которой приняли участия все сословия московского общества, восстав одно на другое" (Платонов). Города Северской Украины поднялись под начальством путивльского воеводы князя Шаховского (которого современники потом называли "всей крови заводчиком"), а затем явился новый популярный вождь восстания, бывший холоп, Иван Болотников. Он в своих воззваниях обращался к народным низам, призывал их истреблять знатных и богатых и забирать их имущество; под его знамена стали во множестве стекаться беглые холопы, крестьяне и казаки, частью, чтобы отомстить своим угнетателям, частью "ради получения скороприбытного и беструдного богатства", по выражению современника. В Тульской и Рязанской областях поднялись против Шуйского служивые люди, дворяне и дети боярские под начальством Пашкова, Сумбулова и Ляпунова. В Поволжье поднялась мордва и другие, недавно покоренные народы с целью освободиться от русской власти.

Главной силой, использованной Шуйским для идеологического воздействия на массы, являлась церковь. С самого начала восстания под предводительством Болотникова она заняла по отношению к восставшим резко враждебную позицию. Особенно непримирим был патриарх Гермоген. Он писал грамоты, в которых призывал «всех православных христиан на борьбу с Болотниковым, изображая участников восстании, как отступников от Бога и от православной веры, которые повинуются Сатане и дьявольским четам», а Василия Шуйского – как «воистину свята и праведна истинного христианского царя».

Болотников с огромным скопищем "воровских людей" подошел к Москве, с другой стороны подошли рязанские и тульские служивые люди; но когда последние поближе познакомились со своим союзником, с его "программой" и действиями, они решили избрать из двух зол меньшее, отступили от "воров" и принесли повинную царю Василию. Болотников был разбит и ушел сначала в Калугу, потом в Тулу, где был осажден царскими войсками и вынужден сдаться; вожди восстания были казнены, масса его участников рассеялась, готовая начать новую "кампанию", если найдется новый предводитель.

Таковой нашелся скоро в лице явившегося в Стародубе второго Лжедмитрия. Он был, конечно, уже сознательным и очевидным обманщиком, но проверкой его личности и его легальных прав мало кто интересовался; он был только знаменем, под которое снова спешили собраться все недовольные московским правительством и своим положением и все, кто стремился устроить свою карьеру или приобрести "беструдное богатство". Под знаменами самозванца собрались не только представители угнетенных народных низов, но также часть служилых людей, казаки и, наконец, большие отряды польских и литовских авантюристов, стремившихся за счет неразумных и метущихся в междоусобии "русаков". Марина Мнишек, бывшая 8 дней царицею Московскою и спасшаяся во время переворота 17 мая, согласилась стать женою нового Лжедмитрия II.

Собрав большое и довольно пестрое войско, Лжедмитрий II подступил к Москве и расположился станом в подмосковном селе Тушино (отсюда его прозвище: "Тушинский вор"). Здесь были свои бояре и воеводы, свои приказы и даже свой патриарх; таковым стал (как говорят современники – по принуждению) митрополит Ростовский Филарет – бывший боярин Федор Никитич Романов. В тушинский лагерь пришло из Москвы немало князей и бояр, хотя они знали, конечно, что они идут служить явному обманщику и самозванцу.

Одной из светлых страниц этого времени была знаменитая успешная защита Троице-Сергиева, осажденного поляками, литовцами и русскими ворами (с сентября 1608г.до января1610г).

Не будучи в состоянии одолеть тушинцев, царь Василий вынужден был обратиться за помощью к шведам, которые согласились послать ему вспомогательный отряд войска. Во главе московского войска встал в это время молодой талантливый племянник царя Василия – князь Михаил Скопин-Шуйский. С помощью шведов и ополчений северных городов, которые поднялись против власти тушинского правительства, Скопин-Шуйский очистил от тушинцев север России и двинулся к Москве.

Однако вмешательство шведов в русские дела вызвало вмешательство короля польского Сигизмунда, который поставил Шуйскому в вину союз со Швецией и решил использовать московскую Смуту в интересах Польши. В сентябре 1609г. он перешел с большим войском и осадил сильную русскую крепость Смоленск. В своих обращениях к русскому населению король возвещал, что он пришел не для того, чтобы проливать русскую кровь, но для того , чтобы прекратить смуты, междоусобия и кровопролитие в несчастном Московском государстве. Но смоляне во главе со своим воеводой Шеиным не поверили королевским словам и в течение 21 месяца оказывали королю упорное героическое сопротивление.

Приближение Скопина Шуйского и ссоры с поляками заставили «Тушинского вора» осенью 1609г. оставить Тушин и бежать в Калугу. Тогда русские тушинцы, оставшиеся без своего царя, послали послов под Смоленск к польскому королю Сигизмунду и заключили с ним в феврале 1610г. договор о принятии на царство его сына, королевича Владислава.

В марте 1610 г. тушинский лагерь был покинут всеми его обитателями, которые разошлись в разные стороны, и Скопин-Шуйский торжественно вступил в освобожденную Москву. Москва радостно приветствовала молодого воеводу и ожидала от него новых подвигов и успехов в борьбе против неприятелей, но в апреле Скопин внезапно заболел и умер (по слухам от отравы).

Между тем от западной границы к Москве двигалось польское войско под командой гетмана Жолкевского; он встретил и разбил московское войско, бывшее под командой царского брата, князя Дмитрия Шуйского, и приблизился к самой Москве. С другой стороны к Москве подходили с Калуги «Тушинский вор». Город был в тревоге и в смятении, царь Василий потерял всякое доверие и авторитет, 17 июля 1610г. он был свергнут с престола, а 19-го насильственно пострижен в монахи.

4. «Семибоярщина». Поляки в Москве.

В России начался период междуцарствия – правление «Семибоярщины». Москва очутилась без правительства, как раз тогда, когда оно ей было нужно больше всего: с двух сторон наступали враги. Все осознавали это, но не знали, на ком остановиться. 17 июля на Красной площади собралась толпа – решали, кого избрать царем. В обсуждении этого вопроса принимали участие бояре, дворяне, духовенство. Рязанцы по указанию своего думного дворянина Прокопия Ляпунова называли князя В.В. Голицына. Мстиславский и Салтыков настаивали на избрании польского королевича Владислава. Небольшая группа ратовала на шведского королевича. Святейший Гермоген всячески предостерегал народ от избрания иноземца. Он предложил посадить на трон юного Михаила Федоровича Романова. Почему именно его? Думается, что патриарх в первую очередь надеялся не столько на Михаила, сколько на его отца – ростовского митрополита Филарета, гонимого при Годунове и Лжедмитриях. Романовы принадлежали к старинному боярскому роду. Они были чуть ли не единственными в то время, кто не скомпрометировал себя во времена Смуты связями с иноземцами. Кроме того, Михаил был связан дальним родством с Рюриковичами. Патриарх не сомневался, что народ, столько раз неудачно выбиравший правителей, примет Михаила как истинного, наследственного царя. Но все знатные бояре поддерживали идею избрания на российский престол польского королевича. Патриарх вынужден был уступить, но при одном условии, что королевич примет православную веру.

27 августа Москва присягнула Владиславу. На другой день акция происходила в Успенском соборе Кремля в присутствии патриарха. Сюда пришли русские тушинцы, прибывшие под Москву с Жолкевским, М.Салтыков, князь Мосальский и другие. После долгих переговоров обеими сторонами был принят прежний договор с некоторыми изменениями:

Владислав должен был принять православие.

Был вычеркнут пункт о свободе выезда за границу на обучение.

Так же вычеркнута статья о повышении мелких чиновников.

В этих изменениях было видно влияние духовенства и боярства. Как выяснилось позже, не напрасна была тревога патриарха. Посадив Владислава на московский престол, бояре отдали Россию во власть поляков, а те бесцеремонно стали распоряжаться царской казной, грабить и глумиться над православными реликвиями.

Договор об избрании Владислава был отправлен к Сигизмунду с великим посольством, состоявшим почти из 1000 лиц: в него входили представители почти всех сословий. Вполне возможно, что в посольство вошла большая часть членов «совета всей земли», избравшего Владислава. Во главе посольства стоял митрополит Филарет и князь В.П. Голицын. Посольство было неудачным: Сигизмунд сам хотел сесть на московский престол. Когда Жолкевский понял, что намерение Сигизмунда непоколебимо, он оставил Москву, понимая, что русские не примирятся с этим. Сигизмунд медлил, старался запугать послов, но они не изменяли текста договора. Тогда он попробовал подкупить некоторых членов посольства, и это ему удалось: они уехали, чтобы подготовить почву для избрания Сигизмунда, но оставшиеся были непоколебимы. В то же время в Москве «седьмочисленные бояре» потеряли всякое значение, так как власть перешла в руки поляков и новообразовавшегося правительственного кружка, члены которого были сторонниками Сигизмунда. Этот кружок состоял из Ивана Михайловича Салтыкова, князя Ю.Д. Хворостинина, Н.Д. Вельяминова, М.А. Молчанова, Грамотина, Федьки Андронова и многих других. Таким образом, первая попытка московских людей восстановить власть закончилась неудачей: вместо равноправной унии с Польшей Русь рисковала попасть в полное подчинение к ней. Эта попытка навсегда положила конец политическому значению бояр и боярской думы.

Польская оккупация Москвы затягивалась, Владислав не принимал православия и не ехал в Россию, правление поляков и польских клевретов в Москве возбуждало все большее неудовольствие, но его терпели как меньшее зло, ибо присутствие польского гарнизона в столице делало ее недоступной для Тушинского (теперь Калужского) вора. Но в декабре 1610 г. Вор был убит в Калуге, и это событие послужило поворотным пунктом в истории Смуты. Теперь у служилых людей, и у "земских" людей вообще, у всех тех у которых жило национальное сознание и религиозное чувство, оставался один враг, тот, который занимал русскую столицу иноземными войсками и угрожал национальному русскому государству и православной русской вере. В самой Москве патриоты в подметных письмах раскрывали народу истину.

Все взоры обратились на патриарха Гермогена: он понял свою задачу, но не сразу смог взяться за ее исполнение. Святейший Гермоген понимал, чем может обернуться для России правление поляков. Это полная потеря государственной независимости и уничтожение Русского государства, созданного мечом, трудом и кровью предков. После штурма Смоленска произошло первое серьезное столкновение Гермогена с Салтыковым, который пытался склонить патриарха на сторону Сигизмунда; но Гермоген еще не решался призвать народ на открытую борьбу с поляками. Смерть Вора и распад посольства (Сигизмунд прекратил бесконечные переговоры под Смоленском с русскими послами и велел увезти митрополита Филарета и князя Голицына в Польшу как пленников) заставили его «повелевати на кровь дерзнути» - и во второй половине декабря он начал рассылать по городам грамоты. Это не осталось незамеченным, и Гермоген поплатился заточением: поляки бросили его в подземелье, лишили патриаршего сана, держали впроголодь.

5. Первое земское ополчение.

Голос патриарха Гермогена был скоро услышан. Уже в самом начале 1611 г. начинается широкое патриотическое движение в стране. Города переписываются между собою, чтоб всем прийти в соединение, собирать ратных людей и идти на выручку к Москве. "Главный двигатель восстания... был патриарх, по мановению которого, во имя веры, вставала и собиралась Земля".

Весною 1611 г. к Москве подступило земское ополчение и начало его осаду. В это время король Сигизмунд прекратил бесконечные переговоры под Смоленском с русскими послами и велел увезти митрополита Филарета и князя Голицына в Польшу как пленников. В июне 1611 г. поляки, наконец, взяли Смоленск, в котором из 80.000 жителей, бывших там в начале осады, оставалось в живых едва 8.000 человек.

Значительная часть Москвы в марте 1611 г. подверглась разгрому и сожжению со стороны польского гарнизона, желавшего предупредить восстание, причем было избито несколько тысяч жителей. Пришедшее под Москву земское ополчение состояло из двух различных элементов: это были, во-первых, дворяне и дети боярские, во главе которых стоял знаменитый в то вовремя рязанский воевода Прокопий Ляпунов, а во-вторых, казаки, во главе которых стояли бывшие тушинские бояре, князь Дм. Трубецкой и казачий атаман Иван Заруцкий. После многих разногласий и раздоров, воеводы и ополчения договорились между собою и 30-го июня 1611 г. составили общий приговор о составе и работе нового земского правительства - из Трубецкого, Заруцкого и Ляпуннова, которых "выбрали всею землею" для управления "земскими и ратными делами".

Поляки после битвы с жителями Москвы и подошедшими земскими дружинами заперлись в Кремле и Китай-городе. Положение польского отряда (около 3000 человек) было опасное, тем более что и припасов было мало. Сигизмунд не мог помочь, так как сам не мог покончить со Смоленском (он был взят только в июне 1611 г.) Земские и казацкие обложили Кремль, однако между ними сразу же возникли разногласия. Тем не менее, ополчение объявило себя советом всей земли и стало править государством, так как другого правительства не было.

Вследствие усилившейся розни между земцами и казачеством решено было в июне 1611 г. составить общее постановление. «Приговор» представителей казачества и служилых людей, составлявших ядро земского войска, был очень обширен: он должен был устраивать не только войско, но и государство. Высшая власть должна принадлежать всему войску, которое называло себя «всей землей». Воеводы только исполнительные органы этого совета, сохраняющего право их смещения, если они будут плохо вести дела. Суд принадлежит воеводам, но казнить они могут только с одобрения совета всей земли, иначе им грозит смерть. Очень точно и подробно урегулированы поместные дела. Все пожалования Вора и Сигизмунда объявлены не имеющими значения. Казаки старые могут получать поместья, и становиться, таким образом, в ряды служилых людей. Далее идут постановления о возвращении беглых холопов, которые называли себя казаками (новые казаки), прежним их господам; в значительной мере стеснялось своеволие казаков. Наконец было учреждено приказное управление по московскому образцу.

Из этого документа ясно, что собравшаяся под Москву рать считала себя представительством всей земли и что на совете главная роль принадлежала земским служилым людям, а не казакам. Этот приговор характерен еще и тем, что свидетельствует о значении, которое понемногу приобрел служилый класс. Но преобладание служилых людей было непродолжительно; казаки не могли быть солидарны с ними. Дело кончилось тем, что казаки, подозревая Ляпунова во враждебных умыслах, вызвали его в свой круг для объяснения и здесь зарубили его. Оставшись без вождя и напуганные казацким самосудом, дворяне и дети боярские в большинстве разъехались из-под Москвы по домам. Казаки оставались в лагере под Москвой, но они были недостаточно сильны, чтобы справиться с польским гарнизоном. Надежды русских на ополчение не оправдались: Москва осталась в руках поляков, Смоленск был взят Сигизмундом, Новгород – шведами, вокруг Москвы расположились казаки, которые бесчинствовали, грабили народ и готовили новую смуту, провозгласив сына Марины, жившей в связи с Заруцким, русским царем.

Государство гибло, но поднялось народное движение на всем севере и северо-востоке Руси.

Однако приговор 30 июня не устранил антагонизма между дворянами и казаками и личного соперничества между Ляпуновым и Заруцким. Дело кончилось тем, что казаки, подозревая Ляпунова во враждебных умыслах, вызвали его в свой круг для объяснения и здесь зарубили его. Оставшись без вождя и напуганные казацким самосудом, дворяне и дети боярские в большинстве разъехались из-под Москвы по домам. Казаки оставались в лагере под Москвой, но они были недостаточно сильны, чтобы справиться с польским гарнизоном.

6. Второе земское ополчение (Минин и Пожарский). Освобождение Москвы и избрание на царство Михаила Романова.

Неудача первого земского ополчения огорчила, но не обескуражила земских людей. В провинциальных городах скоро снова началось движение за организацию нового ополчения и похода на Москву. На этот раз исходным пунктом и центром движения стал Нижний Новгород во главе с его знаменитым земским старостою Кузьмою Мининым, который в сентябре 1611 г. выступил в нижегородской земской избе с горячими призывами помочь Московскому государству, не жалея никаких средств и никаких жертв. Городской совет, из представителей всех слоев населения, руководил начальными шагами - сбором средств и призывом ратных людей. Начальником земского ополчения был приглашен "стольник и воевода" Дмитрий Михайлович Пожарский, способный военачальник и человек с незапятнанной репутацией; хозяйственную и финансовую часть взял на себя "выборный человек всей землею" Кузьма Минин. В ноябре движение, начатое Нижним, охватило уже значительный приволжский район, а в январе ополчение двинулось из Нижнего сначала к Костроме, а потом к Ярославлю, куда оно прибыло к началу апреля 1612 г., встречая по пути живейшее сочувствие и поддержку со стороны населения.

Узнав о движении нижегородского ополчения, Мих.Салтыков со своими приспешниками потребовали от патриарха Гермогена, чтобы он написал грамоту с запрещением нижегородцам идти к Москве. "...Он же рече им: «да будет им от Бога милость и от нашего смирения благословление; на вас же изменниках да излиется от Бога гнев и от нашего смирения будьте прокляты в сем веце и в будущем"; и оттоле начаша его гладом томити и умре от глада в 1612 году февраля в 17 день, и погребен в Москве в Чудове монастыре".

Земское ополчение оставалось в Ярославле около 4-х месяцев; это время прошло в напряженной работе над восстановлением порядка в стране, над созданием центральных правительственных учреждений, над собиранием сил и средств для самого ополчения. Вокруг ополчения объединилось больше половины тогдашней России; в городах работали местные советы из представителей всех слоев населения, а из Ярославля назначали в города воевод. В самом Ярославле образовался земский собор, или совет всея земли, из представителей с мест и представителей от служебных людей, составлявших ополчение; этот совет и был временной верховной властью в стране.

Помня судьбу Ляпунова и его ополчения, Пожарский не спешил идти к Москве, пока не соберет достаточно сил. В конце июля ополчение Пожарского двинулось из Ярославля к Москве. Услыхав о его движении, атаман Заруцкий, увлекши с собой несколько тысяч "воровских" казаков, ушел из-под Москвы в Калугу, а Трубецкой с большинством казацкого войска остался, поджидая прихода Пожарского. В августе ополчение Пожарского подошло к Москве, а через несколько дней к Москве подступил польский гетман Ходкевич, шедший на помощь польскому гарнизону в Москве, но был отражен и вынужден отступить.

В сентябре подмосковные воеводы договорились, "по челобитью и приговору всех чинов людей", чтобы им вместе "Москвы доступать и Российскому государству во всем добра хотеть безо всякой хитрости", и всякие дела делать заодно, а грамоты от единого правительства писать отныне от имени обоих воевод, Трубецкого и Пожарского.

22-го октября казаки пошли на приступ и взяли Китай-город, а через несколько дней сдались, обессиленные голодом, поляки, сидевшие в Кремле, и оба ополчения торжественно вступили в освобожденную Москву при звоне колоколов и ликовании народа.

Временное правительство Трубецкого и Пожарского созвало в Москву выборных из всех городов и из всякого чина людей "для земского совета и для государственного избрания". Земский собор, заседавший в январе и феврале 1613 г., был по составу наиболее полным из московских земских соборов: на нем были представлены все классы населения (за исключением холопов и владельческих крестьян). Сравнительно легко договорились о том, чтобы "литовского и шведского короля и их детей и иных некоторых государств иноязычных нехристианской веры Греческого закона на Владимирское и Московское государство не избирать, и Маринки и сына ее на государство не хотеть". Решили избрать кого-нибудь из своих, но тут начались разногласия, споры, козни и смуты, ибо среди "великородных" московских бояр, бывших ранее союзниками или поляков, или Тушинского вора, не находилось достойного и популярного кандидата. После долгих и безрезультатных споров 7 февраля 1613 г. выборные люди согласились на кандидатуре 16-летнего Михаила Романова, сына томившегося в польском плену митрополита Филарета; но так как они не знали, как отнесется к этой кандидатуре вся Земля, то было решено устроить нечто вроде плебисцита, - "послали тайно, верных и богобоязненных людей во всяких людех мысли их про государское избрание проведывати, кого хотят государем царем на Московское государство во всех гродех. И во всех городех и уездах во всех людех та же мысль: что быти на Московском Государстве Государем Царем Михаилу Федоровичу Романову...". А по возвращении посланных Земский Собор 21-го февраля 1613 г. единодушно избрал и торжественно провозгласил царем Михаила Федоровича Романова. В избирательной грамоте было сказано, что его пожелали на царство "все православные хрестьяне всего Московского государства", а с другой стороны были указаны его родственные связи с прежней царской династией: новый царь - сын двоюродного брата царя Федора Ивановича, Федора Никитича Романова-Юрьева, а царю Федору Ивановичу - племянник...

7. Заключение. Общий ход Смуты, ее характер и последствия.

"В развитии московской Смуты ясно различаются три периода. первый может быть назван династическим, второй - социаным и третий - национальным. Первый обнимает собою время борьбы за московский престол между различными претенндентами до царя Василия Шуйского включительно. Второй период характеризуется междоусобной борьбою общественных классов и вмешательством в эту борьбу иноземных правительств, на долю которых и достается успех в борьбе. Наконец, третий период Смуты обнимает собою время борьбы московских людей с иноземным господством до создания национального правительства с М.Ф.Романовым во главе".

Борьба за власть и за царский престол, начатая московским боярством, привела впоследствии к полному крушению государственного порядка, к междоусобной "борьбе всех против" и к страшной деморализации, которая нашла особенно яркое выраженние в тушинских "перелетам" и в тех диких и бессмысленных зверствах и насилиях над мирным населением, которые совершали шайки "воровских людей".

Нет сомнения, что в середине Смутного времени (начиная с 1606 г.) мы наблюдаем элементы "классовой борьбы", или восстания бедных против богатых, но в большей мере это было всеобщее междоусобие, которое одна из ярославских грамот второго земского ополчения характеризует в следующих словах: "собрався воры изо всяких чинов учинили в Московском государстве междоусобное кровопролитие и восста сын на отца, и отец на сына, и брат на брата, и всяк ближний извлече меч, и многое кровопролитие христианское учинилося".

Современники точно и правильно пишут: "воры из всяких чинов", т.е. из всех сословий и классов общества. Тушинский лагерь второго Лжедмитрия считается характерным "воровским" лагерем, а между тем "у Вора были представители очень высоких слоев московской знати". "Воровские люди" - это была отнюдь не экономическая, но морально-психологическая категория - люди без всяких морально-религиозных устоев и правовых принципов, а таковых нашлось немало во всех классах общества, но все же они составляли меньшинство населения. А кто были те "земские люди", которые поднялись против домашних "воров" и иноземных неприятелей и восстановили разрушенное "ворами" и внешними врагами национальное государство? Это были Троицкие монахи, посадские и деревенские, торговые и пашенные мужики центральных и северных областей, средние служилые люди и значительная часть донских казаков, - союз весьма пестрый в классовом отношении.

В период так называемого междуцарствия (1610-1613 гг.) положение Московского государства казалось совершенно безвыходным. Поляки занимали Москву и Смоленск, шведы - Великий Новгород; шайки иноземных авантюристов и своих "воров" разоряли несчастную страну, убивали и грабили мирное население. Когда земля стала "безгосударной", политические связи между отдельными областями порвались, но все же общество не распалось: его спасли связи национальные и религиозные. Городские общества центральных и северных областей, возглавляемые своими выборными властями, становятся носителями и проповедниками национального сознания и общественной солидарности. В своей переписке города призывают одни других "быти в любви и в совете и в соединении друг с другом", и "в том крест целовати меж себя, что нам с вами, а вам с нами и ожить и умереть вместе", и за "истинную христианскую веру на разорителей нашея християнские веры, на польских и литовских людей и на русских воров стояти крепко", а потом "выбрати бы нам на Московское государство государя всею землею Российской державы". Вожди нижегородского ополчения, со своей стороны, призывают города соединиться, "чтоб нам, по совету всего государства, выбрати общим советом государя, чтоб без государя московское государство до конца не разорилося"..., "и выбрати б нам государя все Землею...всемирным советом".

Смутное время было не столько революцией, сколько тяжелым потрясением жизни Московского государства. Первым, непосредственным и наиболее тяжелым его следствием было страшное разорение и запустение страны; в описях сельских местностей при царе Михаиле упоминается множество пустых деревень, из которых крестьяне "сбежали" или "сошли безвестно куды", или же были побиты "литовскими людьми" и "воровскими людьми". В социальном составе общества Смута произвела дальнейшее ослабление силы и влияния старого родовитого боярства, которое в бурях Смутного времени частью погибло или было разорено, а частью морально деградировало и дискредитировало себя своими интригами, "шалостью" и своим союзом с врагами государства.

В отношении политическом смутное время - когда Земля, собравшись с силами, сама восстановила разрушенное государство, - показало воочию, что государство Московское не было созданием и "вотчиною" своего "хозяина" - государя, но было общим делом и общим созданием "всех городов и всяких чинов людей всего великого Российского Царствия".

Список используемой литературы:

1. Смута в Московском государстве: Россия начала XVII столетия в записках современников. – М.: Современник, 1989. – 462с.

2. Смутное время. Причины, ход и значение смуты. – Ключевский В.О., М., 1992. – 101с.

3. Борис Годунов. – М.: Армада, 1995. – 666 с. – (Смутное время).

4. Лжедмитрий I. – М.: Армада, 1995. – 555 с. – (Смутное время).

5. Василий Шуйский. – М.: Армада, 1995. – 526 с. – (Смутное время).

6. Семибоярщина. – М.: Армада, 1995. - 556 с. – (Смутное время).

7. Историческая хроника. – М.: Армада, 1995. – 493 с. – (Смутное время).

8. Военно-исторический журнал. – ст. Красильщикова А.. М., – 1998. – №6. – С.58-64.