Дипломная работа: Семантические закономерности лексико-семантической группы "жилище" в русском и казахском языках

Дипломная работа: Семантические закономерности лексико-семантической группы "жилище" в русском и казахском языках

Семантические закономерности ЛСГ «жилище» в русском и казахском языках

Содержание

Введение

1. Понятие о лексико-семантической группе

1.1 Лексико-семантическая группа, ее основные характеристики

1.2 Способы описания лексико-семантической группы

2. Описание ЛСГ «жилище» в русском и казахском языках

2.1 Структурно-семантические особенности ЛСГ «жилище» в русском языке

2.2 Структурно-семантические особенности ЛСГ «жилище» в казахском языке

2.3 Сравнительные анализ структурно-семантических особенностей ЛСГ «жилище» в русском и казахском языках

Заключение

Список использованных источников

Приложения

Введение

Одним из актуальных аспектов в исследовании лексики является изучение лексических единиц как элементов системы. Именно такой подход обусловливает раскрытие глубинных структур семантики, и это чрезвычайно значимо. Однако исследование лексического состава языка связано, как известно, с рядом трудностей. Обязательный и важный этап на пути к глубокому и всестороннему разрешению указанных проблем – предварительное изучение в больших конкретных исследованиях соответствующего материала. В центре подобных исследований должно находиться слово, так как оно представляет собой особый микромир, в котором отражается какой-то кусочек реальной действительности. В данной работе мы исследуем лексико-семантическую группу слов со значением «жилище» в русском и казахском языках.

Актуальность исследования определяется необходимостью более глубокого изучения закономерностей семантической структуры ЛСГ «жилище», которое в свою очередь побуждает к размышлению о широких культурных процессах в истории двух наций.

Жилище – одна из наиболее важных составляющих материальной культуры. Жилище представляет собой комплекс построек, обслуживающих различные нужды семьи, и в первую очередь, бытовые и хозяйственные.

У кочевников Казахстана в средние века было два типа жилищ - мобильные и стационарные. Самой известной формой мобильного жилища была юрта. Она появилась еще в первом тысячелетии до н.э. и в средние века приобрела современный вид. Юрта является плодом народного творчества, наиболее приспособленной и удобной при кочевом способе производства формой жилища.

Русское жилище также разнообразно было в своем предназначении, в связи с чем носило разнообразные наименования. Базовой постройкой в русской культуре стала изба.

На современном этапе развития языка как элемента культурного наследия нации количество наименований жилища значительно обогащено. Их изучение в структурно-семантическом содержания ЛСГ «жилище» и ЛСГ «үй-жай» позволяет раскрыть духовный потенциал двух наций,

Объектом нашего исследования являются ЛСГ «жилище» в русском и казахском языках, предмет исследования составляет семантические особенности в сопоставительном аспекте.

Цель исследования: выявление семантических закономерностей ЛСГ «жилище» в русском и казахском языках.

Осуществление поставленной цели предполагает решение ряда задач:

1) выявить по возможности наиболее полный количественный состав ЛСГ жилья в русском и казахском языках;

2) предложить описание каждой группы с точки зрения её системной организации;

3) провести сопоставительный анализ лексем;

4) выяснить основу формирования лексики жилья в русском и казахском языках и описать системные отношения внутри исследуемых ЛСГ.

Изучение лексики в указанных аспектах предполагает использование различных методов анализа на разных этапах работы. В качестве основного использовался метод лингвистического описания, включающий в себя приём сбора лексического материала и его анализа.

При выявлении лексического значения наименований был использован метод компонентного анализа, суть которого заключается в разложении семантики слова на её составляющие. Описание семантической структуры ЛСГ проводилось сравнительно-сопоставительным методом. Применялся он и для установления результатов взаимовлияния лексики русского и казахского языков, для определения языка-источника заимствований.

Материал для исследования получен методом сплошной выборки из словарей: в русском языке исследованы 52 лексемы, в казахском языке – 40 лексем. В работе использованы словари русского языка: Даль В. Словарь живого великорусского языка: В 4 т. М.: Прогресс, 1994. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1999. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 2003. Словарь русского языка в 4-х тт / АН СССР, Ин-т русск. яз. / Под ред. А.П. Евгеньевой, 2-е изд., испр. и доп. – М., 1981-84. Саяхова Л.Г., Хасанова, Д.М., Морковкин, В.В. Тематический словарь русского языка / Под ред. В.В.Морковкина. – М., 2000

Словари казахского языка: Большой русско-казахский словарь. Толмач, 2008. Нусипбай Т. Русско-казахский словарь: 10 000 слов. Алматы, 2002. Орымбетов Е. Казахско-русский словарь. А., 2008. Сауранбаев Н.Т., Мусабаев Г.Г., Сарыбаев Ш.Ш. Русско-казахский словарь. Алматы, 2005. Сыздыкова Г.Р. Хусаин К.Ш. Казахско-русский словарь: 50 000 слов. Алматы, 2008.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на материале русского и казахского языков предпринята попытка комплексного изучения лексики со значением «жилище». Выявлены и описаны основные ЛСГ и родо-видовые группы внутри них, определены отношения, в которые вступают лексические единицы.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что предпринята попытка впервые систематизировать лексику по теме жилище и описать ЛСГ «жилище» в казахском и русском языках.

Практическая значимость исследования состоит в том, что оно может служить материалом для теоретических обобщений в области изучения системных отношений лексики русского и казахского языков.

Структура работы обусловлена исходными теоретическими положениями, задачами, методикой исследования. Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, списка использованных словарей, приложения.

1. Понятие о лексико-семантической группе

1.1 Лексико-семантическая группа, ее основные характеристики

Системная организация лексики проявляется в наличии в ней объединений слов, характеризующихся некоей общностью значений. Такие объединения слов называются лексико-семантическими парадигмами, а семантические отношения между членами парадигмы – парадигматическими отношениями.

Парадигматические отношения, с одной стороны, служат основанием для характеристики лексико-семантических парадигм (в дальнейшем для краткости просто парадигм), а с другой стороны – сами зависят от принадлежности слов к определенной части речи. В этом плане существенно различие слов с предметным значением – имен существительных и слов со значением признака – глаголов, прилагательных, наречий.

Парадигматические отношения отражают содержательные связи, которые существуют между явлениями действительности. Эти отношения, однако, «скорректированы» языком, существующей в нем лексико-семантической системой. Поэтому по отношению к словам вряд ли можно говорить о классификациях, которые основываются только на классификации предметов и явлений. Другое дело, что доля зависимости того или иного объединения слов от внеязыковой или собственно языковой системы может быть различна.

Таким образом, основанием для выделения парадигмы как элемента лексико-семантической системы языка является общность содержания входящих в нее лексико-семантических вариантов (ЛСВ) слов.

Анализ отношений между семами в отдельном значении слова, между значениями в многозначном слове и между членами парадигмы позволяет сказать, что на всех уровнях обнаруживаются одни и те же виды отношений, а именно:

1) отношения сопредельности (т.е. взаимодополнительности),

2) родовидовые отношения,

3) отношения подобия,

4) отношения противоположения.

Эти виды отношений в парадигмах могут быть представлены по-разному. Одним парадигмам свойственны разные типы отношений, другим – какой-нибудь один.

Следует, однако, помнить о постоянно действующих факторах, которые определяют структуру парадигмы, т.е.:

1) о том, что обозначается (т.е. о соотнесенности с действительностью), и

2) о том, какой частью речи обозначается явление действительности.

Такие парадигмы, как весна, лето, осень, зима; утро, день, вечер, ночь; голова, плечо, рука, нога, живот и т.п., обозначают части целого – части суток, года, части тела и т.п. Эти группы характеризуются отношениями дополнительности: входящие в нее слова не могут заменять друг друга. Однако даже при таких отношениях, обусловленных связями между явлениями действительности, нельзя отрицать наличия у подобных групп собственно лингвистических особенностей. К числу их относится, например, распределение целого как «куска» действительности между словами утро, вечер, день, ночь или отношения к действительности русского слова рука и немецкого die Hand, наличие в русском слова сутки и отсутствие его эквивалента в французском и т.д.

Отношения дополнительности в подобного рода группах могут осложняться отношениями сходства (синонимическими), которые возникают как результат выражения оценки, отношения к предмету (ср.: голова – котелок – чердак, руки – грабли – крючья и т.п.), или противоположения – антонимическими – (ср.: день – ночь, утро – вечер, зима – лето и т.п.).

Один и тот же участок действительности в языке может быть представлен группами слов разных частей речи, т.е. разными языковыми категориями. Так, с существительными, обозначающими время – часть суток, года и т.п., соотносятся наречия со значением времени – всегда, никогда, сейчас, давно, утром, весной и т.п., прилагательные давний, нынешний, вчерашний и т.п.

Семантический компонент «речь» является общим и для глаголов говорить, сказать, беседовать и т.п., и для существительных слово, язык, речь и т.п., и для прилагательных молчаливый, болтливый, словоохотливый и т.п.

Из-за отсутствия исследований такого рода объединений слов мы не можем сказать, в чем особенности выражения категории времени в существительных, наречиях и прилагательных, понятия говорения в глаголах, существительных, прилагательных и т.д.

Отсутствует также разработанная терминология для обозначения разного вида парадигм. В качестве рабочих можно принять такие термины.

Лексико-семантическая группа (ЛСГ) – это семантическое объединение слов (парадигма) одной части речи.

Тематическая группа слов (ТГС) – это совокупность на основе семантической общности слов разных частей речи.

Что касается понятий «синонимический ряд слов» и «антонимическая пара слов», то они характеризуют не парадигмы особого вида, а особые отношения между членами ЛСГ или ТГС, причем в пределах одной ЛСГ или ТГС возможны как те, так и другие отношения.

Идея системности лексики присутствовала уже в работах А. Потебни, М. Покровского, Л. Щербы, Р. Мейера, Г. Шпербера, Г. Ипсена.

Некоторые авторы считают, что применительно к лексике трудно говорить о системе, так как слово является синтетической единицей речи, а не языка, ввиду неисчислимости ее единиц (вокабул), чрезмерной подвижности, постоянной изменчивости.

Н.И. Толстой, разграничивая в словарном составе план выражения – лексикологию и план содержания – семасиологию, отмечает: «В последнее время развитие лексикологии дает все больше основания говорить о «чистой» лексикологии – лексикологии, обращенной исключительно к лексемной стороне словаря» [1; c. 399]. При таком понимании нельзя отождествлять лексику и семантику, лексическую систему и семантическую систему. Под семантической системой языка подразумевают обычно совокупность значений слов или сумму языковых понятий, выражаемых лексическими единицами. Если основной единицей лексического уровня является слово, то предельной единицей семантического уровня выступает лексико-семантический вариант слова, то есть значение слова.

Большинство лингвистов признает системный характер самой лексики.

По мнению Ю.Д.Апресяна, системность лексики зависит от двух вещей: как определяется понятие и как описана лексика. Ученый дает следующее определение системы: «(1) множество объектов образует систему, если для их полного и неизбыточного описания требуется меньшее число элементов; (2) множество объектов образует систему, если они могут преобразоваться друг в друга по регулярным, достаточно общим правилам… Лексика будет представлена в смысле (1), если мы будем располагать семантическим языком с меньшим числом элементов, чем число лексических единиц в данном естественном языке. При этом системная организация лексики будет описана тем полнее, чем больше подобий в семантическом строении единиц мы откроем… Лексика будет представлена в смысле (2), если мы будем располагать не только словарем, описывающим ее в соответствии с определенными принципами, но и определенными правилами взаимодействия значений и правилами перифразирования… Мы убеждены, что лексика – система в гораздо большей степени, чем принято было думать до сих пор…» [2; c. 118].

Системность в лексике изучается, как правило, в направлении от семантики к форме, к лексемам: любая системность слов связывается главным образом с общностью смысла, откуда обычно делаются выводы уже о системности самих лексем (носителей смысла), поэтому системность в лексике обусловлена взаимосвязью языковых единиц, отражающих подобную взаимосвязь и взаимообусловленность предметов и объектов реальной действительности. При таком понимании лексическая система – это «внутренне организованная совокупность языковых элементов, закономерно связанных между собой относительно устойчивыми отношениями и постоянно взаимодействующих» [3; c. 170].

Системность лексики проявляется также в том, что каждое слово и каждое из присущих ему значений имеет определенную систему сочетаемости, входит в определенные именные и глагольные сочетания. Закономерность сочетаемости обусловливается здесь реальным соотношением предметов материального мира и законами сочетаемости слов, присущих данному языку. Именно специфичные для каждого национального языка законы сочетаемости слов составляют наибольшую трудность для обучающегося и являются базой для возникновения интерференции.

Требование четкого разграничения лексики и семантики соотносят с установившимся в лексикологии понятием лексико-семантической системы, понимая под последней семантическую систему, соотносимую с лексическим составом языка.

К немецкой философской традиции восходит теория семантических полей (Гердер, Гумбольдт, Гуссерль). В основу «полевых теорий» легла идея полей Г. Ипсена.

Семантическими полями принято считать семантические группы слов какой-либо одной части речи, семантически соотносительные классы слов разных частей речи, лексико-грамматические поля, парадигмы синтаксических конструкций, связанных трансформационными (деривационными) отношениями и различные типы семантико-синтаксических синтагм.

Мейер определяет семантический класс как упорядоченность определенного числа выражений с той или иной точки зрения, то есть с точки зрения какого-либо одного семантического признака, который автор называет дифференцирующим фактором. По мнению ученого, дифференцирующий фактор имеет не логический, а языковой характер и поэтому должен извлекаться из языка. Поскольку в одном слове содержится несколько дифференцирующих факторов (компонентов значения) и поскольку такие слова одновременно принадлежат к разным системам (семантическим классам), эти системы могут пересекаться друг с другом. Задача семасиологии, по мнению Мейера, и состоит именно в том, чтобы установить принадлежность каждого слова к той или иной системе (или системам) и выявить системообразующий, дифференцирующий фактор этой системы. В современной семантике такой анализ называется компонентным.

Л. Вейсгербер выделяет парадигматические поля, В. Порциг – синтагматические. Л. Вейсгербер считает, что семантическое членение языковой системы должно определяться не реальными отношениями в объективной действительности, а теми принципами, которые заложены в самом языке, в его семантической структуре, отождествляемой им с системой понятий.Аналогичное мнение находим у П.С. Кузнецова: «Под описанием языка как системы я понимаю описание его как совокупности классов некоторых однородных (характеризующихся общими признаками) внутри одного класса элементов в некоторый момент времени, и никаких других свойств приписать понятию системы языка не считаю возможным» [4; c. 60].

Ю.С. Степанов предложил следующие принципы выделения полей: логический, он отражает логику познания мира человеком, и ассоциативный, основанный на психологических ассоциациях как предметов и понятий, так и ассоциациях их знаков [5; c. 51].

Л.М. Васильев выделяет (1) парадигматические, (2) синтагматические и (3) комплексные поля.

К первым он относит различные классы лексических единиц, тождественных по тем или иным признакам (семам или семантическим множителям): лексико-семантические группы, синонимы, антонимы, части речи и их грамматические категории, словообразовательные парадигмы, семантемы;

ко вторым – классы слов, тесно связанных друг с другом по употреблению, но никогда не употребляющихся в одной синтагматической позиции (аналогично «синтагматическим полям» В.Порцига, Г. Мюллера);

третьи образуются при сложении (1) и (2): учитель – преподаватель…/ учит / наставляет… / ученика/ студента…, – словообразовательные ряды, включающие слова разных частей речи; неоднородные по инвариантным значениям частей речи ЛСГ: слово, речь… – говорить, рассказывать… [6; c. 122].

Г. Вотяк выделяет два направления в решении семантических проблем: макро- м микролингвистический [7]. Макролингвистический подход к анализу лексики имеет широкий характер и устремлен на экстралингвистические факторы (А. Мейе, А. Греймас, Г. Вотяк, В.Г. Гак, Ю.А. Найда). Микролингвистические исследования обнаруживает тесную связь с формальной структурной лингвистикой (Ю.Д.Апресян, Герхард Хельбиг).

Ю.Н. Караулов определяет лексическую макро- и микросистему как «сеть связей разных значений одного слова и связей между словами» [8; c. 7-8] и на этом основании выделяет «семантические поля» (поле «радости», «знания») и «тематические группы» («названия птиц, растений») [8; c. 237].

Э.В. Кузнецова рассматривает лексическую систему как сложное взаимодействие словесных групп и рядов. Значимость каждого отдельного слова может быть выявлена только с учетом всех его «вхождений» в те или иные классы слов» [9; c. 84].

Лексическая система как совокупность средств языкового выражения имеет такие основные черты, как распределение слов по семантическим классам. Классы слов, по определению Кузнецовой, – это максимальные формы проявления лексической парадигматики. Классы существуют в виде более или менее широких объединений слов, представляющих собой семантические парадигмы, более объемные и сложные, чем словесные оппозиции, которые входят в такие парадигмы в качестве составных частей. В основе любого объединения (класса) лежит принцип сходства слов по каким-либо общим компонентам. Типы классов слов чрезвычайно разнообразны и взаимосвязаны [9; c. 71].

Системность лексики в плане вхождения слов в определенные лексико-семантические объединения и лексико-грамматические классы рассматривается К. Ахановым [10; c. 64].

Аспекты описания лексики в казахском языкознании, вопросы сравнительно-типологического исследования лексических систем русского и казахского языков детально изложены в монографии А.К. Жумабековой [11]. Исследователь отмечает, что системные отношения в лексике описываются с позиций традиционных в лингвистической науке подходов: путем описания парадигматических и синтагматических связей, лексико-семантического варьирования слов; выявления сходств и различий лексико-семантических систем двух и более языков в социолингвистическом направлении; в сложившейся языковой ситуации в нашей республике научные изыскания необходимо проводить в русле приоритетных задач, выдвигаемых языкознанием на современном этапе. В этой связи большое теоретическое и методологическое значение имеют работы М.М. Копыленко, З.К. Ахметжановой, Э.Д Сулейменовой, Б. Хасанова, М. Оразова, А.Т. Кайдарова, Б. Калиева.

Как отмечает А.К. Жумабекова, сопоставительное изучение лексических объединений двух контрастирующих языков (русского и казахского) развивается:

1) преимущественно в рамках инвентаризационной типологии. Контрастивный анализ отдельных лексико-семантических и тематических групп впервые становится объектом исследования в кандидатских диссертациях;

2) в русле проблем русско-казахского и казахско-русского перевода;

3) в аспекте двуязычной лексикографии;

4) с точки зрения социолингвистических характеристик;

5) по тематическому принципу.

Необходимость изучения групп лексики неоднократно подчеркивал в своих работах В.В. Виноградов. Главную задачу исторической лексикологии ученый-лингвист видел в изучении закономерностей изменения групп лексики в их историческом движении, в неразрывной связи с развитием общества, с историей народа. В своих работах, описывая семантические группы слов, В.В.Виноградов пошел по пути М.М. Покровского, включая в типы лексических значений, кроме собственно грамматических категорий, и «предикативные» (пример: «она - молодец»). Но своеобразие лексико-семантических группы как словарных явлений им не было раскрыто.

Он наиболее полно сформулировал понятие системы применительно к лексическому составу языка. Под лексико-семантической системой языка ученый понимает как сам лексический инвентарь, слова и выражения, так и внешние формы слов, грамматические и словообразовательные категории, определяющие группировки и смысловые соотношения слов. Как отмечает исследователь, уже само понятие «лексико-семантический» указывает на двустороннюю природу системы: основной единицей системы является слово в его лексико-семантических связях.

В отличие от словарного состава как совокупности номинативных средств лексико-семантическая система представляет собой синтез, результат сложного взаимодействия слов в их значениях с элементами других уровней языка. «Слова и их значения в том или ином общенародном, общенациональном языке образуют внутренне связанную, единую и общую для всех членов общества систему… Слово, как смысловая единица языка, отражающая тот или иной «кусочек действительности», вместе с тем выражает его общественное понимание и является элементом данной лексико-семантической системы языка [12, с. 186].

Говоря о лексико-семантических микро- и макросистемах языка, А.А. Уфимцева вводит определение ЛСГ как основной вид лексико-семантических подсистем или систем [13, с. 44]. Исследователь выделяет следующие конститутивные черты лексико-семантической системы:

–      основной и конститутивной единицей лексико-семантической системы является слово в его многообразных лексико-семантических связях, которые под определенным углом зрения могут быть рассмотрены как его лексико-семантические варианты;

–      в ЛСГ можно выделить центральное слово;

–      «члены данной микросистемы выстраиваются в синонимические ряды, синонимические пары, представляющие собой своеобразный семантический минимум» [13, с. 44];

–      внутренняя сторона слов «…представляет собой сложную систему взаимообусловленных элементов…» [13, с. 44];

–      «рисунок смыслового содержания слов» зависит «от экстралингвистических условий – своеобразия быта, культуры и национальных особенностей носителей языка» [13, с. 45];

–      типичные смысловые связи слов в системе языка на уровне отдельного слова, в микросистемах и на уровне всей системы языка [13, с. 46].

Ф.П. Филин также пользуется термином «лексико-семантическая группа» для обозначения словесных семантических полей. Под ЛСГ ученый понимает «лексические объединения с однородными, сопоставимыми значениями», представляющие собой «специфическое явление языка, обусловленное ходом его исторического развития». К ним он относит синонимы, антонимы, родовидовые группы, тематические классы и ряды [14, с. 537-538].

Ф.П. Филин одним из первых отметил, что «положение о словарном составе языка как о системе разных лексико-семантических групп (или рядов, разрядов) слов является одним из распространенных в лингвистике», но, к сожалению, «под этими группами понимаются совершенно различные явления: объединения слов на основе общности грамматико-семантических значений, общности значений словообразовательных средств и т.д., не являющихся прямым объектом собственно лексикологии, хотят и играющих важную роль в лексикологических исследованиях» [14, с. 32].

В «Очерках по теории языкознания» Ф.П. Филин рассматривает понятие «тематическая» и «лексико-семантическая» группы, но четких границ между ними не проводит. Он утверждал, что в тематических группах все зависит от того, какие признаки объединяют слова в классификацию. В тематические группы, по мнению лингвиста, могут входить как их основные части, так и лексико-семантические группы: «в рамках одной тематической группы существуют более мелкие, но тесно спаянные между собой лексико-семантические группы слов» [14, с. 232]. Следовательно, тематическая группа – это более широкое суждение, чем лексико-грамматическая. Анализируя особенности употребления в языке тематических и лексико-семантических групп, Ф.П. Филин выделяет общее и различное в этих понятиях: общее – то, что значение слов, входящих в состав данных групп, отражают познания объективной действительности, различное – лексико-семантические группы слов представляют собой продукт законов и закономерностей развития лексической семантики языка, тогда как состав тематических групп слов зависит только от уровня знаний того или иного народа, от умения классифицировать явления действительности, получившие свои словарные обозначения.

В работе по теории языкознаний лингвист определяет основные признаки лексико-семантической группы слов – наличие в ней:

1)    родовидовых отношений;

2)    синонимических и антонимических семантических связей слов;

3)    опорного и производного слов: по мнению Ф.П. Филина, без опорных слов не была бы выражена общая семантическая идея лексико-семантической группы, а без производных слов эта идея была бы обеднена.

В основе классификации Ф.П. Филина лежат отношения между словами, объединяемыми в группы. В тематических группах эти отношения строятся только на внешних отношениях между понятиями, причем при различных классификационных целях слова могут объединяться и разъединяться, что не затрагивает в чем-либо существенном их значений. Лексико-семантические группы слов представляют собой внутреннее специфическое явление, обусловленное историческим развитием языка, их компоненты не могут произвольно классифицироваться без разрушения существующих между ними отношений. Синонимические и антонимические отношения Ф.П. Филин считал двумя важными видами семантических связей слов в лексико-семантической группе. Определенное соотношение родовых и видовых понятий может наблюдаться как в тематических, так и в лексико-семантических группах, причем в последних не обязательно наличие слова, обозначающего родовое понятие.

Данные идеи Ф.П. Филина об основных группах слов и отношений (синонимических, антонимических, гипергипонических) в русском языке оказали влияние на дальнейшее развитие теории языкознания. Высказанные им предложения в книге «Очерки по теории языкознания» (1957 г.) оказались актуальными и востребованными в лингвистике и в конце ХХ столетия. Данная теория легла в основу классификации предметно-бытовой лексики в работах Г.В. Судакова, А.Г. Панина, Г.Н. Лукиной, И.А. Мальцевой, К.П. Смолиной, А.П. Майорова и др.

В.В. Виноградов, Ф.П. Филин и Д.Н. Шмелев заложили основы таксономической интерпретации лексики. Они разработали основные понятия и признаки лексико-семантических групп, но не дали им названий.

Первые попытки определения наименования лексико-семантических групп мы встречаем в 50-е гг. ХХ века в работах О.Н. Трубачева, А.Д. Григорьевой («Об основном словарном фоне и словарном составе русского языка», 1953 г.), П.Я. Черных («Очерк русской исторической лексикологии. Древнерусский период», 1956 г.), А.А. Уфимцевой («К вопросу о лексико-семантической системе языка», 1963 г.), О.Г. Пороховой («Лексика сибирских летописей XVII века», 1969 г.), Е.Н. Поляковой («Лексика местных деловых памятников XVII-XVIII в. И принципы ее изучения», 1979 г.).

Несколько иной подход к ЛСГ мы находим у С.Д. Кацнельсона. Понятийные поля С.Д. Кацнельсона – это «противоположение понятий, ищущее выражение в языке» [15, с. 95]. По характеру своей структуры они подразделяются на бинарные и полярные.

Л.М. Васильев термином ЛСГ обозначает «любой семантический класс слов (лексем), объединенных хотя бы одной общей лексической парадигматической семой (или хотя бы одним общим семантическим множителем)» [6, с. 110].

ЛСГ отграничивают от тематических групп, рядов (Ф.П. Филин, С.Д. Кацнельсон, Л. Вейсгербер, Л.М. Васильев, А.А. Уфимцева). К последним относят такие группы слов, которые объединяются одной и той же типовой ситуацией, одной темой, для них не обязательна идентифицирующая (ядерная) сема. ЛСГ и тематические группы могут перекрещиваться или полностью совпадать. Слова одной тематической группы выражают видовые понятия по отношению к их родовым. Критерии выделения тематических групп лежат вне языка и связаны с классификацией самих реалий действительности.

Б.А. Серебренников выделяет такие характерные признаки ЛСГ:

–   постоянный семантический контекст, специфический для каждого значения;

–   определенные модели сочетаемости;

–   межсловные связи слов в микросистемах. Отдельные звенья микросистемы в семантическом плане могут соприкасаться с отдельными звеньями других микросистем. Эти связи будут связями частичного характера, то есть не по всему их смысловому объему;

–   в ЛСГ могут быть установлены синонимические ряды, синонимические пары, представляющие собой семантический минимум;

–   понятие ЛСГ не ограничивается только инвентарным перечислением ее членов и их значений. В ЛСГ может быть легко выделено центральное слово, как имеющее наибольшее число значений [16, с. 281].

По определению А.И. Кузнецовой в основе ЛСГ лежат категориально-лексические семы: «Основная парадигматическая особенность слов одной ЛСГ заключается в том, что в их значениях имеется единая категориально-лексическая сема. Эта сема составляет семантическую основу группы и в каждом отдельном слове уточняется с помощью дифференциальных сем» [17].

Учитывая изложенное, можно предложить следующее рабочее определение ЛСГ. Под ЛСГ мы будем понимать такое лексическое объединение, в котором слова группируются на основе интегральной семы, набор дифференциальных сем может быть однотипным, повторяющимся и специфическим для каждой ЛСГ.

1.2 Способы описания лексико-семантической группы

Семантические связи и отношения между словами, осознаваемые носителями языка, лежат в основе лексико-семантических парадигм. Однако носители языка не всегда представляют характер, степень семантической близости слов. С другой стороны, в языковом сознании носителя языка, в том числе и самого исследователя, могут быть не представлены все слова, входящие в ту или иную парадигму. Вследствие этого возникает проблема вычленения из словарного состава слов, образующих ту или иную парадигму, проблема определения границ конкретной парадигмы.

Один из таких путей, на который нередко становятся исследователи, заключается в том, что прочитывается толковый словарь русского языка и из него выписываются слова (точнее, лексико-семантические варианты слов), имеющие заданное значение или в значения которых входит заданный компонент (сема). Этот прием неудобен потому, что он требует много времени.

И тем не менее, поскольку у нас нет специальных словарей, отражающих парадигматическое строение словарного состава русского языка, работа с толковым словарем является необходимым условием получения той или иной лексико-семантической парадигмы.

Извлеченный из словаря список слов нуждается в проверке на вхождение в искомую парадигму. Предлагаются разные критерии проверки.

Одним из таких критериев является трансформируемость предложения (или словосочетания) с данным словом. Этот прием использовала Э.В. Кузнецова [18, с. 87] при выделении из словарей лексико-семантической группы глаголов с общим семантическим признаком «овладения». Принадлежность глагола к данной парадигме проверялась с помощью трансформации: Петя купил книгу – книга есть у Пети; Брат выиграл автомобиль – автомобиль есть у брата и т.п.

В.Г. Гак предлагает для проверки принадлежности слова к определенной парадигме заменять его «родовым термином, символизирующим семантику класса в самой общей форме» [19, с. 142].

Такой прием достаточно эффективен, если проверяемая парадигма может быть представлена родовым термином (ср.: стол, стул, диван, шкаф, кровать и т.п. – мебель), однако нередки парадигмы, не имеющие родового термина, и к ним этот прием оказывается неприложимым.

Для решения вопроса о вхождении данного слова в ту или иную парадигму можно также привлечь анализ лексической сочетаемости.

С одной стороны, рассматривая семантику сочетающихся слов и опираясь при этом на закон семантического согласования, мы можем выявить в структуре значения проверяемого слова определяющие, центральные семы и затем соотнести, сравнить их как со значениями других членов парадигмы, так и с ее «общим» значением, чтобы решить, входит слово в парадигму или нет. Для этой цели достаточно проанализировать семантические отношения в единичных сочетаниях. Например, в сочетании легкий чемодан прилагательное обозначает весовой признак предмета и включается на этом основании в парадигму параметрических прилагательных, а в сочетании легкий мороз обозначает интенсивность, силу того, что названо существительным, и должно быть отнесено к другой парадигме.

С другой стороны, исходя из гипотезы о том, что члены одной парадигмы характеризуются не только семантической общностью, но и общностью (не обязательно одинаковостью) синтагматических показателей, мы можем судить о вхождении или невхождении слова в определенную парадигму на основе наличия или отсутствия у него общих синтагматических свойств с другими членами парадигмы. В этом случае достоверность решения зависит от количества собранных примеров сочетаемости, характерных как для данной парадигмы в целом, так и для проверяемого слова.

Рассмотренные приемы и методы в их разумном сочетании позволяют выделять из словарного состава языка разнообразные парадигмы, имеющие достаточно четкие границы и в то же время достаточно полно представленные.

Допустим, что мы получили лексико-семантическую парадигму в виде списка слов с указанием их словарных значений. Этот список проверен и не вызывает сомнений. В чем должно заключаться изучение данной парадигмы? Что должно быть включено в ее описание?

В самом общем виде ответ на эти вопросы звучит так: надо установить, что общего между членами парадигмы и чем они отличаются один от другого. Общность и различия устанавливаются применительно к разным сторонам членов парадигмы. Во-первых, рассматриваются семантические отношения между членами парадигмы: выделяются семантические компоненты, общие для всех членов парадигмы, и компоненты, свойственные каждому слову. Анализ семантических отношений, поиски общих и дифференциальных сем осуществляются с использованием таких приемов, как обращение к внеязыковой действительности с целью вычленения признаков предмета или явления, называемого словом, и сопоставления выделенных признаков с компонентной структурой значения слова; лингвистический эксперимент (как он описан Л.В. Щербой), заключающийся в замене в тексте анализируемого слова другим членом парадигмы и в анализе происшедших смысловых изменений; сравнение русского текста с анализируемым словом и его перевода на тот или иной европейский язык, известный исследователю; выведение семантических различий из различий в сочетаемости слов [20].

Во-вторых, подвергаются анализу синтагматические отношения членов парадигмы на основе собранных исследователем примеров их употребления в текстах различного характера. Выделяются слова (или слово), обладающие наиболее широкой сочетаемостью – они, по-видимому, образуют ядро парадигмы, – и периферийные элементы, сочетаемость которых является более узкой. Данные наблюдений сводятся в таблицы [20, с. 132], наглядно иллюстрирующие синтагматические свойства слов – членов парадигмы.

Возможно, что периферийные члены парадигмы встретятся в немногих примерах (3-5), и это затруднит выяснение их синтагматических возможностей. В таких случаях можно допустить конструирование сочетаний самим исследователем с обязательной проверкой допустимости образованных сочетаний путем опроса информантов (20-25 человек). Полагаться только на «языковое чутье» исследователя недопустимо.

В-третьих, определяется тип лексического значения каждого слова.

В-четвертых, дается стилистическая квалификация каждого члена парадигмы – на основании помет в словарях, а также анализа текстов, в которых встретились члены парадигмы.

В-пятых, члены парадигмы характеризуются с точки зрения словообразовательной: производным или непроизводным является слово, как оно образовано, если производное, и каковы его словообразовательные возможности как производящего. Полученные данные также целесообразно свести в таблицы.

На основании полученных материалов члены парадигмы подвергаются различным группировкам, выделяются центральная, ядерная часть (группа) и периферийные элементы; каждый член парадигмы получает целый ряд характеристик, определяющих его место в данной микросистеме, его связи с другими членами парадигмы и т.д.

Собранные данные позволяют также говорить о связи исследуемой парадигмы с другими объединениями слов и о характере этой связи (через семантические компоненты, общие у члена данной парадигмы и у слов, входящих в другие парадигмы, через многозначные слова и т.п.).

Выводы по первой главе

Таким образом, в данной главе нами рассмотрены теоретические положения, которые легли в основу систематизации лексического материала, – учение о тематических (ТГ) и лексико-семантических группах (ЛСГ). В отечественном языкознании одним из первых пристальное внимание на указанные проблемы обратил Ф.П. Филин. В своих работах он обоснованно разграничивает ЛСГ и ТГ.

ТГ лексики – это объединения слов в рамках определенной «темы», которые «основываются не на лексико-семантических связях, а на классификации самих предметов и явлений». Слова в таких группах связаны так же, как связаны называемые ими реалии внешнего мира.

ЛСГ – это такие объединения слов, которые не только основаны на классификации самих предметов и явлений, но и характеризуются семантической соотнесенностью во всех входящих в них лексических единиц. Ф.П.Филин, разграничивая ТГ и ЛСГ, в то же время отмечал, что резкой границы между объединениями слов нет и не может быть, что объясняется сложностью самого явления. Д.Н. Шмелев по этому поводу отмечал, что группы слов, выделяемые на основании предметно-логической общности, во многих случаях характеризуются и некоторыми общими для них собственно языковыми признаками, иначе говоря, многие тематические группы слов оказываются при ближайшем рассмотрении также и лексико-семантическими группами.

2. Описание ЛСГ «жилище» в русском и казахском языках

2.1 Структурно-семантические особенности ЛСГ «жилище» в русском языке

Предметом нашего исследования является лексико-семантическая группа «жилище». Материалом для исследования послужили данные толковых словарей русского языка [24] и «Национального корпуса русского языка» [21].

Концепт «жилище» и его языковая репрезентация исследовался в работах Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова, Ю.М. Лотмана, Ю.С. Степанова, В.Н. Топорова, Е.С. Яковлевой, Т.В. Цивьян, А.П. Чудинова и др., рассматривавших его с позиции культорологической и лингвистической значимости. Человек всегда оценивал действительность с точки зрения ее полезности для себя, и подобный антропоцентризм не мог не найти отражения в лексике [25, с. 179].

Для формирования ЛСГ «жилище» нами отобраны 52 наименования.

Поскольку данные слова имеют прозрачную семантическую структуру, мы не ставили целью выявить абсолютно все существующие (не исключено, что даже общее содержимое всех толковых словарей не отражает истинного положения дела). Отбирая материал для анализа, мы полагались на данные «Словообразовательного словаря русского языка» в двух томах А.Н.Тихонова. Лексические значения слов взяты нами из «Словаря современного русского литературного языка» в 17 томах, «Словаря русского языка» в четырех томах под редакцией Евгеньевой, «Словаря русского языка» С.И. Ожегова.

В результате анализа значений данных слов нами сформирована лексико-семантическая группы в русском языке на современном этапе его развития. Его выделение основано на теоретических принципах, обоснованных Э.В.Кузнецовой.

Таким образом, структура лексико-семантической группы предполагает наличие:

–   архисемы (слова-доминанты), обладающей общим значением для всех слов группы;

–   объединения слов (ядро поля), содержащих дифференцирующие признаки архисемы.

ЛСГ «жилище»

архисема – «помещение для жилья, жилое помещение»,

ядро поля (слова и дифференциальные семы)

ЛСГ «жилище» представлена лексемами гостиница, общежитие, изба, жилище, жилье, зимовье, зимовка, будка, шалаш, землянка, дача, барак, мазанка, халупа, хибара, хижина, лачуга, дворец, хоромы, замок, особняк, чертог и пр.

Исследуя семантику слов в ЛСГ «жилище», выделенные гипосемы можно распределить на следующие подгруппы (см. рисунок 1).

Рисунок 1 – Семантические подгруппы выделенных гипосем в ЛСГ «жилище»

Из рисунка 1 мы видим, что в современном русском языке человек именует свои жилища, исходя из:

–      принципов жизнеустройства – апартаменты, дом, изба, квартира, коттедж, мансарда, общежитие, палатка, гостиница, корпус, лагерь, богадельня, бункер, детдом, приют, убежище;

–      времени обитания – зимовка, зимовье, дача, фазенда,

–      внешней характеристики здания – башня, будка, дворец, землянка, карцер, келья, камера, клоповник, мазанка, палата (палаты), подземелье, сарай, скворечник, скит, склеп, терем, халупа, хибара, хижина, хоромы, чердак.

Основание для выявления системных связей слов представляют их коннотативные значения (лат. cum/con - вместе + notare - отмечать), т. е. те добавочные значения, которые отражают оценку соответствующих понятий – положительную или отрицательную. По этому признаку можно объединить, например, слова торжественные, высокие (апартаменты, дворец, коттедж, обитель, палата, приют, прибежище, кров, обиталище, очаг, чертог), сниженные, ироничные (апартаменты, богадельня, клоповник, сарай, свинарник, скворечник, склеп, халупа, хибара, хижина) или стилистически нейтральные (дом, жилье, изба, квартира, корпус, общежитие, помещение). В основе такого деления лежат лингвостилистические признаки.

В ЛСГ «жилище» часть слов относятся к лексико-семантическим архаизмам (многозначное слово, у которых устарело одно или несколько значений):

Палата – (устар.) дворец, великолепное здание, в старину, каменное.

Подземелье – (устар.) подвальное помещение под большим зданием.

Кров – (устар.) крыша, дом.

Обиталище – (устар.) жилище.

В современном русском языке их употребление связано с выполнением собственно стилистической функцией. Так, они нередко являются средством создания особой торжественности, возвышенности текста или напротив, сниженной оценки.

«Когда девушка восемнадцати лет покидает родной кров, то она либо попадает в хорошие руки и тогда становится лучше, либо быстро воспринимает столичные взгляды на вопросы морали и становится хуже». (Т.Драйзер «Сестра Керри»).

«Ни фига се подземелье! Как Вы здесь живете?» (Цитата из фильма «Братва и кольцо»).

В процентном соотношении проанализированной ЛСГ «жилище», слова разговорно-обиходного стиля составляют примерно 31%.

Торжественный, высокий стиль представлен 27 % проанализированных лексем. Здесь закономерно используются устаревшие, книжные, поэтические лексические языковые средства, привносящие в контекст образцовость речи.

Стилевая принадлежность слов ЛСГ «жилище» в современном русском языке представлена на рисунке 2.

Таким образом, в стилевом отношении преобладает стилистически-нейтральная лексика – 42%. Однако следует отметить также высокий процент лексики высокого стиля (31%) и низкого (27%). Данные цифры подтверждают наличие оценочного восприятия жилища носителями русского языка.

Рисунок 2 – Стилистическая принадлежность слов в ЛСГ «жилище»

Наиболее значимыми при этом являются признаки функциональности и внешнего облика жилья. Данная группа не дает большого числа метафорических номинаций, однако актуализация определенных признаков позволяет интерпретировать другие фрагменты действительности в терминах этой лексико-грамматической группы.

Внешняя характеристика здания, предназначенного для жилья человека, дает антонимично противопоставленные примеры метафорического переосмысления: метафорическое расширение происходит по признаку богатства, великолепия или бедности: И сколько вам встал этот дворец, если не секрет? (Форум на eva.ru); Вот он и существует на то, что сдает хоромы, а сам в сарайчике перебивается (Д. Донцова); Там, на седьмом этаже, меня ожидает милый уголок, обжитая берлога, вонючая халупа, доставшаяся мне после развода с Аленой (Е. Прошкин); Некий Аркаша обитал по соседству в жилище, которому трудно было бы подыскать название: хибара, логово, развалюха? (Б. Хазанов); Общага как раз по мне и мое – это как хижина; я не смогу охранять небоскребы (В. Маканин) [21].

Признак «дороговизны» оказывается важным для человека, поэтому наименование гостиница используется в качестве наименования всего дорогого: «Кроме того, аренда – это почти гостиница» (Строительство. 2004) [21].

Следует отметить, что при наименовании жилищ с точки зрения их внешнего облика важным оказывается не только сам этот внешний вид дома, но и его функциональная сущность: пригодность или непригодность для жилья. Таким образом, на основе метафорического осмысления наименований внешнего облика здания образно характеризуются социальные возможности человека.

Метафорические номинации «обладают известным свойством обратного, рикошетного высвечивания» исходных значений через призму результативных метафорических значений: «Метафорические номинации такого типа свидетельствуют о том, что человек первоначально перенес свои свойства на мир, «приписал» объектам действительности свои собственные свойства. Затем, поместив себя и названные объекты действительности в одно смысловое пространство, отметил соответствие или отклонение от нормы, стандартов человеческого бытия и затем, уже на данной смысловой основе, осуществил отождествление человека с выявленными типами отклонения от норм человеческого бытия» [22, с. 290]. Так появились метафорические наименования жилищ человека, в своих исходных значениях обозначающие жилища животных: конура, конюшня, свинарник, коровник и прочее: Это была убогая конура с испятнанными стенами, полуразвалившейся печью и почернелым от многолетней копоти потолком (Л. Юзефович); Это какой-то свиной хлев, а не жилище порядочных людей (Д.Н. Мамин-Сибиряк) [21]. Человек свойство своей нечистоплотности «приписывает» животному, которое обитает в каком-то конкретном жилище, а затем ассоциирует жилище животных с грязными, необустроенными, а значит, непригодными для жизни человека помещениями.

Итак, жилище – важнейший культурный концепт в человеческом сознании. Осмыслив и оценив себя, человек начинает переносить свой взгляд на наиболее близкое пространство, на то, что по сути является фрагментом действительности, воспринимаемым интуитивно. Человек начинает осмысливать личное пространство, членя и структурируя его, формируя определенные схемы для восприятия большого «жилища» – мира в целом.

Жилище – это один из основных архетипов славянской культуры, являющийся отражением представления человека о пространстве и его членении на «свое» и «чужое», «близкое» и «далекое». Человек, погружаясь в «свое», «близкое» пространство, начинает его осмысливать, определенным образом структурируя и членя его [23, с. 246]. Это позволяет рассматривать семантическую сферу «жилище» в терминах когнитивной науки, моделируя определенную стереотипную ситуацию восприятия данного феномена.

Сфера «жилище» хорошо знакома человеку, структурирована и имеет высокий семантический потенциал.

Однако не все лексемы, репрезентирующие понятийную сферу «жилище», являются источником метафорического осмысления. Описание регулярных моделей метафорических обозначений позволит выявить основные тенденции образного осмысления этого важного феномена культуры.

В когнитологии неоднократно упоминалось, что телесный опыт, социальные контакты человека во многом определяют структуру сознания человека и способ оценки окружающего мира. Поэтому тот предметно-чувственный образ, который возникает в результате визуального восприятия фрагмента действительности, связанного с пространством дома, позволяет осмыслить все его компоненты, в том числе и обстановки, и хозяина дома.

Проанализировав лексемы, образующие понятийное поле «жилище», можно сделать следующие выводы:

1. Лексические наименования, репрезентирующие названия жилища, оказываются активно вовлеченными в процесс метафоризации и концептуализации.

2. Осмысливая и оценивая свой собственный дом, человек воспринимает себя, свою жизнь и мир вокруг своего дома, выделяя самые важные сферы и области жизнедеятельности. Это отражается в языковых номинациях: осмысление социальных возможностей человека находит словесное выражение в метафорических наименованиях облика здания; психическая сфера осмыслена и представлена метафорическими значениями слов, относящихся к группам «материальные параметры здания», «обстановка в доме»; метафорические номинации внутреннего членения здания, названия домов становятся источником образной интерпретации сферы межличностных отношений.

3. Каждый элемент поля является базой для осмысления действительности, пересекающегося с основными архетипическими понятиями «верха – низа», «далекого – близкого», «своего – чужого». Метафорические наименования демонстрируют амбивалентность отношения человека к «своему», «близкому».

В следующем параграфе рассмотрим структурно-семантические особенности ЛСГ «жилище» в казахском языке.

2.2 Структурно-семантические особенности ЛСГ «жилище» в казахском языке

Для кочевников юрта служила необходимым предметом семейной жизни, что отражалось на ее размерах, распределении предметов обстановки интерьера и функционировании отдельных зон: «полоразделительная» традиция выражалась в строгом соблюдении деления юрты на правую от входа женскую половину и левую – мужскую, социально-разделительная – в выделении почетного места для главы семьи и гостей.

И, наконец, особую роль играли конструктивные возможности универсального разборного жилища. Доведя до пределов размеры юрты, кочевники начали повышать ее потребительские качества. Конструкция юрты, основанная на четком разделении функций жесткого несущего каркаса стены и самостоятельного верха, взаимозаменяемость частей и элементов юрты, позволяли создавать многочисленные вариации. В простейшем случае к юрте приставляли несложные конструкции в виде своеобразного входного тамбура. Вынимая из решетки отдельные звенья, присоединяли юрты друг к другу, создавая многокомнатные жилища. Зачастую в одной конструкции соединяли составные части разных по величине юрт: в результате получались причудливые гибриды – «походные юрты».

Для формирования ЛСГ «үй-жай» нами отобраны 40 наименований.

ЛСГ «үй-жай» (очаг, дом, жилище)

архисема – «помещение для жилья, жилое помещение»,

ядро поля (слова и дифференциальные семы) –

ЛСГ «үй-жай» представлена лексемами каңқа, көтерме, күйме, киіз үй, ақ үй, қара үй, отау, орда, жаппа үй, жеңіл үй, күрке, қос, абылайша, жолым үй, басы бууған үй, төбелі қос, тонқайма, шаңырақ салма, итарқа, шошала, тошала, шарбақ үй, ошақпа, қақыра, жеркепе, доғара, омақа, қапа, үй, там, қоржын үй, қыстау, ыстық үй, қарсы үй, ағаш үй, жер үй, қаратам, отау, күрке, жолама үй.

Исследуя семантику слов в ЛСГ «үй-жай», выделенные гипосемы можно распределить на следующие подгруппы (см. рисунок 3).

Рисунок 3 – Семантические подгруппы выделенных гипосем в ЛСГ «үй-жай»

Из рисунка 3 мы видим, что в казахском языке человек именует свои жилища, исходя из:

–      функциональности;

передвижные – каңқа, көтерме, күйме;

переносные – киіз үй, ақ үй, қара үй, отау, орда, жаппа үй, жеңіл үй, күрке, қос, абылайша, жолым үй, басы бууған үй, төбелі қос, тонқайма, шаңырақ салма, итарқа;

–      формы:

 в форме юрты – киіз үй, ақ үй, қара үй, отау, орда;

в форме шалаша – жаппа үй, жеңіл үй, күрке, қос, абылайша, жолым үй, басы бууған үй, төбелі қос, тонқайма, шаңырақ салма, итарқа;

–      целевого назначения:

для жилья – каңқа, көтерме, күйме, үй, там, қоржын үй, қыстау, ыстық үй, қарсы үй;

для военных походов или пастухов – күрке;

для свадьбы – отау;

–      сезона:

зимние – ағаш үй, жер үй, қаратам;

–      строительных материалов:

природный материал – каңқа, көтерме, күйме, киіз үй, ақ үй, қара үй, отау, орда, жаппа үй, жеңіл үй, күрке, қос, абылайша, жолым үй, басы бууған үй, төбелі қос, тонқайма, шаңырақ салма, итарқа,

кирпичные – үй, там, қоржын үй, қыстау, ыстық үй, қарсы үй.

Выделенные дифференциальные семы отражают характеристику формы постройки и способ организации внутреннего пространства. В результате анализа мобильное жилище распределено на два отдела, в каждом из которых выделены два вида:

–      передвижные жилища (шатры на двух- или четырехколесных повозках);

–      переносные (полнокомплектные решетчатые юрты и шалаши).

Переходную форму между кочевым и стационарным жилищем представляло юртообразное сооружение (шошала, тошала) – статичное подобие юрты, с характерным интерьером: сакральным очагом в центре, с ориентацией входа на восток, с женской и мужской половиной и почетным местом (төр) против входа.

Однако в качестве зимнего жилища оно не оправдало себя, и стало использоваться как подсобное помещение. Изменение роли шошалы, естественно, отразилось на ее размещении в жилом и хозяйственном пространстве казахов-полукочевников.

Широкое распространение получило трехкамерное жилище, называемое казахами қоржын үй (по аналогии его планировки с переметной сумой – қоржын). Оно состояло из двух жилых комнат, соединенных входным помещением, которое зачастую служило кухней. Исследователями они называются «связевое жилище», а в народе – «протяжная хата».

Часть из них отражает характеристику формы жилища, например, шошала (коническая, в плане – круглая), қоржын үй (вытянутый в длину, прямоугольный), часть – способ организации внутреннего пространства (қарсы үй, қоржын үй) и т.д. Кроме того, учтен основной дихотомический принцип типологизации дома – деление его форм на основе конструктивной системы и по определяющим структуру позициям.

Жилище казахского народа делится на зимнее и летнее, которые отличаются величиной и конструкцией. В летнее время казахи жили в легких переносных жилищах, зимой – в постоянных теплых помещениях: «ағаш үй», «жер үй», «қаратам», «шошала».

По своему назначению юрты делились на три основных типа. Парадные юрты, предназначенные для приема гостей, отличались большим размером и богатым убранством. Юрты, служившие жилищем, были меньшего размера. Маленькие походные юрты могли перевозиться на одном верблюде или даже лошади. Кроме того, были юрты, использовавшиеся как склады, и другие подсобные помещения. Парадные юрты состояли минимум из двенадцати канатов, покрывались белым войлоком и шелком. Наиболее богатыми по убранству были свадебные юрты – «отау».

Походные юрты можно отнести к типу специализированных, предназначавшихся для военных походов или пастухов и табунщиков. Наиболее простым переносным жилищем был шатер – «күрке», составлявшийся из ұықов, поставленных конусом и покрытых войлоком. Чаще использовались в походах юрты «жолама үй», состоявшие из трех-четырех решеток – кереге и ұықов.

Кроме того, казахи во время кочевок использовали вместительные подвижные жилища на колесах – «күйме». Оно покрывалось тканью, войлоком или кожей разнообразной окраски. В күйме жили дети и женщины.

В северном и северо-восточном регионах Казахстана были распространены постоянные жилища из дерева, камней, сырцового кирпича и дерна. По материалу изготовления их называли «жер үй», «кирпиш үй». Площадь дома зависела от материального состояния хозяина и состава семьи.

Однокамерные дома назывались «шошала» или «тошала».

Как видим, и жилище были максимально приспособлены к полукочевому образу жизни казахов.

Итак, в казахском языковом сознании концепт дом маркирован такими базовыми лексемами, как үй, юрта, шанырақ. С «национальным жилищем» – юртой – была связана вся жизнь казаха, поэтому она занимала особое место в быту казахов.

2.3 Сравнительные анализ структурно-семантических особенностей ЛСГ «жилище» в русском и казахском языках

Сопоставим построенные нами ЛСГ «одежда» в казахском и русском языках.

В основе ЛСГ «одежда» в обоих языках лежит архисема «помещение для жилья, жилое помещение». В русском языке данную архисему отражает слово «жилище», а в казахском языке – «үй-жай», что в дословном переводе означает «усадьба».

Несмотря на то, что современный казахский язык в большей степени содержит лексический материал, отражающий эпоху юрты и разновидностей жилища кочевника, современные реалии жизни казахского народа отодвигают понятие переносного жилья на второй план и, таким образом, в центре лексико-семантической группы оказывается значение стационарного жилья.

Составленные ЛСГ «жилище» в русском и казахском языках не значительно, но разнятся в количестве выявленных лексем. Причем количественное преобладание лексем со значением жилище в русском языке происходит в основном за счет лексем, заключающих в себе оценочный характер, таких как: дворец, подземелье, скворечник, халупа, хибара, хижина, хоромы, чердак.

Исторически часть перечисленных слов обозначала конкретные реалии и имела прямое значение, описывающее конкретный вид жилья. Однако в жизни современного русского человека данные реалии утратились, а значение сохранилось в качестве оценки.

Так словарь В. Даля объясняет слово «халупа» как «(южн. зап.) хижина, избенка, избушка, хатка». Современный словарь Т.Ф.Ефремовой дает два значения: 1 – исторически объясняющее – «небольшая бедная изба» и 2 – современное значение – «убогое жилище».

То же со словом «хоромы».

В словаре В. Даля: «ж. мн. (храм) жилые деревянные строенья. А хором на том дворе: горница, горенка на мшанике да избушка воротная. Акты. Связь, большое деревянное жилое строенье, просторный дом, домина». В Современном словаре Т.Ф. Ефремовой – «(устар.), в России большой жилой деревянный дом, часто состоявший из отдельных строений, объединенных сенями и переходами. В переносном смысле – богатый, просторный дом, квартира».

Слово «мазанка» в словаре В. Даля имеет значение «(обл.). строение, изба из глины, сырцового кирпича или тонкого дерева, обмазанного глиной», в современном языке мазанками называют «небольшие, неуклюже выстроенные здания».

Часть слов, таких как скворечник, свинарник, хлев, конюшня, коровник, будка, сарай, склеп, чердак, приобрело новое оценочное значение в результате метафорического переноса.

В словаре Т.Ф. Ефремовой указано как основное значение «помещение для скворцов в виде ящика с отверстием, укрепленного на высоком шесте или на дереве», так и переносное «помещение для жилья очень маленьких размеров».

Слово «свинарник» имеет основное значение «хлев для свиней» и основанное на нем в результате метафорического переноса «перен. разг. Грязное, неопрятное помещение». То же со словом «коровник». Основное значение «помещение, хлев для крупного рогатого скота», переносное «грязное, неопрятное помещение».

Примечательно слово сарай, на основном значении которого «1) Крытое хозяйственное помещение», развились два переносных «2) перен. разг. Некрасивое здание. 3) перен. разг. Большая неуютная комната».

Слово «склеп» с основным значением «1) а) Внутреннее помещение гробницы, расположенной обычно ниже уровня земли (в церкви или на кладбище) и б) Надземная постройка с таким помещением» получило и переносное в результате метафорического переноса «2) разг. Помещение, своим видом напоминающее такое сооружение». Словарь не указывает, какая именно оценка заключена в переносном значении, но из контекста, как правило, можно выявить отрицательную оценку.

Часть слов имеют основное значение с добавлением оценки.

Так, например, слово «клоповник» в качестве основного значения имеет разговорно-сниженное, с отрицательной оценкой – «помещение, в котором много клопов».

Лексика со значением жилище в казахском языке, выделенная нами в работе, не отражает оценочного отношения носителей к предметам жилья. В то же время это не означает, что данное явление в языке не наблюдается. К сожалению, незначительный материал, собранный нами методом выборки из словарей не отражает данного явления.

Вся собранная лексика казахского языка со значением «жилище» строго утилитарна, отражает уклад жизни казахского народа.

Таким образом, мы обнаруживаем сходство и различие в структуре ЛСГ «жилище» и ЛСГ «үй-жай».

В обеих лексико-семантических группах есть две важные категории разграничения жилища человеком: «принцип жизнеустройства» и «время обитания».

Однако в русском языке принцип жизнеустройства невозможно разграничить внутри на относительно крупные компоненты, в то время как в казахском языке такая возможность существует. Принцип жизнеустройства в казахском языке делит виды жилища в зависимости от функциональности, формы, целевого назначения и строительных материалов.

В обоих языках есть категория «сезонность» жилья.

И только в русском языке у нас была реальная возможность на основе словарных данных выделить такой критерий, как оценочное отношение, выражающееся во «внешней характеристике здания».

Итак, сопоставление ЛСГ «жилище» в русском и ЛСГ «үй-жай» в казахском языке позволяет выявить следующие особенности восприятия жилища, закрепленные в различных картинах мира русских и казахов.

Количество выявленных лексем в ЛСГ не особо разнится в количестве: 52 наименования в русском языке и 40 наименований в казахском. Однако следует заметить, что в русском языке примерно 60% выделенных наименований носят оценочный характер, в то время как 100% в казахском – являются стилистически-нейтральными, то есть непосредственно заключают в своем значении определенное семантическое отличие конкретного вида жилья.

Причина этому кроется в кочевом образе жизни казахов. Необходимость выживать в резко-континентальном климате (очень жаркое лето и очень холодные зимы) определила необходимость в создании разнообразного жилья по утепленности, материалу изготовления, прочности, транспортировке, форме и многим другим признакам. Следует учитывать, что каждый создаваемый тип жилья приобретал свое название и закреплялся, не вытесняя при этом других наименований. В данном случае не прослеживается эволюции в развитии жилища. Это скорее процесс экстенсивного наращивания его видов.

Рисунок 4 – Сопоставительный анализ структурно-семантических особенностей ЛСГ «жилище» в двух языках

Классифицируя гипосемы внутри каждого ЛСГ мы увидели общее в выделении видов сезонного жилья: зимнее и летнее. У казахов такое разделение связано с необходимостью утеплять жилье в зиму или, напротив, делать его «легче» к лету. У русских это стационарные жилища, такие как «дача», «фазенда» для лета и «зимовка», «зимовье» для зимы на случай проживания вне города.

Также можно считать общим в данном случае выделение целевого назначения жилища. Однако в ЛСГ «жилище» мы обозначили данный принцип принципом жизнеустройства, подразумевая под этим:

–      проживание частное (дом, квартира, коттедж, апартаменты) или общее с кем-то (общежитие, лагерь, богадельня, приют, детдом),

–      предназначенное для детей (лагерь, детдом), для стариков и инвалидов (богадельня), для бездомных (приют), для ищущих безопасного места (убежище), для защиты от военных действий (бункер).

В ЛСГ «үй-жай» помимо проживания можно выделить жилище для военных подохов или пастухов и для свадьбы.

Оставшаяся часть лексем ЛСГ «жилище» носит коннотативный характер.

В ЛСГ «үй-жай» выделена группа по функциональности жилища, делящая все постройки на переносные и передвижные. По форме жилье казахов делится на жилье в форме юрты, в форме шалаша. По строительным материалам различают постройки из природного материала и кирпичные.

Данная классификация напрямую связана с кочевым образом казахов и последующим их переходом к оседлому образу жизни.

Выводы по второй главе

Язык выступает в качестве зеркала национальной культуры, ее хранителя. Языковые единицы, прежде всего слова, фиксируют содержание, которое в той или иной мере восходит к условиям жизни народа – носителя языка. В анализируемых нами русском и казахском языках, как и в любых других, важна и интересна так называемая национально-культурная семантика языка, т.е. те языковые значения, которые отражают, фиксируют и передают от поколения к поколению особенности природы, характер экономики и общественного устройства страны, ее фольклора, художественной литературы, искусства, науки, а также особенности быта, обычаев и истории народа. Можно утверждать, что национально-культурная семантика языка – это продукт истории, включающий в себя также прошлое культуры. И чем богаче история народа, тем ярче и содержательнее строевые единицы языка.

Анализ наименований со значением «жилище» выявляет специфические особенности исследуемых языков, отражающие этнокультуру данных народов. Так, например, отсутствие ряда наименований в том или ином языке может быть объяснено с позиции этносоциолингвистики: типами хозяйственной деятельности этноса, укладом быта, образом жизни казахского и русского народов, актуальностью или неактуальностью данной культурно-хозяйственной деятельности в жизни этносов, в истории, которую переживают народы, в особенностях ландшафтов, среди которых они живут.

Внутри каждой ЛСГ обнаружены сходства и различия в семантических связях, устанавливающих парадигматические отношения.

На семантическом уровне нами были выявлены эквивалентные, неполноэквивалентные и безэквивалентные слова.

На понятийном уровне сопоставлялись объем и содержание понятий. Для этих целей отбирались эквивалентные номинации. Известно, что понятия служат базой человеческого мышления и едины для всех людей, независимо от того, носителями какого языка они являются. Разница обнаруживается в лексикализации языковых единиц, обусловленной национально-культурными особенностями народа, его историей развития, различными формами национального мышления, т.к. представление понятийного ядра проецируется через призму субъективного, национального сознания. Результаты анализа языкового вокабулятора показывают, что национально-маркированный характер данной подсистемы проявляется в специфическом наборе слов и оборотов, их фоновых особенностях, системной организации, в способах номинации фактов реального мира и ее деривационного характера.

Таким образом, природная среда обязательно накладывает свой отпечаток на развитие культуры народов и на особенности их расселения, оказывает определенное воздействие на развитие производства, тем самым опосредовано влияет на ход этнических процессов. Особенности ландшафтов накладывают свой отпечаток на формирование языковой картины мира. «Ландшафтная» терминология отражает использование сравниваемыми языковыми сообществами различных инструментов концептообразования, формирующих различные картины мира.

Заключение

Исследование структурно-семантических особенностей ЛСГ «жилище» в русском и казахском языках, позволяет сделать некоторые выводы:

1.  Тот факт, что язык используется в качестве инструмента мышления и коммуникации, делает его неотъемлемым компонентом всех сфер жизни общества. Сказанное обусловливает актуальность постановки и решения соотношения языка и культуры, являющихся важнейшими этническими показателями. Понимание специфики языка и его соотношения с другими общественными явлениями основывается в первую очередь на его функциональном назначении в жизни социокультурного сообщества. В языкознании проблема соотношения языка и культуры решается в этнолингвистических исследованиях и определяется пересекающимися проблемами истории и культуры, этнографии и лингвистики.

2.  Национальный язык есть разновидность культуры, важнейший способ формирования и существования знаний человека о реальном мире. Результаты познания объективной действительности фиксируются в языке и формируют языковую картину мира.

3.  Приоритетным в современной лингвистической парадигме является антропоцентрическое осмысление языковых фактов.

4.  На внутриязыковом уровне данная подсистема имеет четкую структурно-семантическую организацию.

5.  В сравниваемых языках подсистема членится на ЛСГ, каждая со своим набором ядерной и периферийной зон.

6.  Остальное рассмотрение отношений между словами в рамках ЛСГ позволяет теоретически осмыслить понятие ЛСГ, определить ее роль и место в семантическом пространстве, а также отношения между предметами и явлениями реального мира и их отражением в мышлении.

7.  Различия в организации ЛСГ языков многоплановы и касаются как количественных, так и качественных характеристик составляющих величин, что является свидетельством различной глубины семантической разработка одного и того же участка семантического пространства.

8.  В языке проявляется национальная специфика. Это объясняется тем, что данная подсистема отражает этнические представления, связана с хозяйственно-культурной деятельностью народа, а также она включает большое количество дифференциальных семантических компонентов, этнопоказательных признаков, обусловленных национальной спецификой обозначаемых денотатов.

9.  Вслед за Д.О. Добровольским и другими исследователями считаем, что национально-культурный компонент плана содержания слов, выделяемый при сравнительном подходе, базируется на связи между языковым выражением, концептуальной структурой и национальной культурой и увязывается с когнитивно значимыми различиями между языками.

10.      Различия в способах языкового означивания реального мира являются культурно релевантными, если они нагружены дополнительными культурными ассоциациями, обнаруживают специфические особенности быта, традиций, мировидения и т.п., относят к фактам традиционной культуры, носителей языка, национально маркированы. Национальные особенности в семантике слов – это некоторые аспекты, а не качества, отсутствующие в другом языке. Реальный мир по-разному преломляется в сознании сравниваемых этносов. Национальное восприятие и отражение действительности ведет к его различному кодированию.

Список использованных источников

1.                Толстой Н.И. Некоторые проблемы сравнительной славянской семасиологии. Избранные труды. Т.1: Славянская лексикология и семасиология. М., 1997

2.                Апресян Ю.Д. Современные методы изучения значений и некоторые проблемы структурной лингвистики. – В кн.: Проблемы структурной лингвистики. М., 1963

3.                Фомина М.И. Современный русский язык. Лексикология: Учебник для ин-тов и ф-тов иностр.яз. – 2-е изд., испр.и доп. – М., 1983

4.                Кузнецов П.С. О принципах изучения грамматики. М., 2003

5.                Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. М., 1975

6.                Васильев Л.М. Теория семантических полей / Л.М.Васильев // Вопросы языкознания. – 1971. – №5.

7.                Вотяк Г. О статусе семантического признака в когнитивной семантике. М., 2004

8.                Караулов, Ю.Н. Общая и русская идеография / Ю.Н.Караулов. – АН СССР, Отделение литературы и языка, Ин-т языкознания. – М.: Наука, 1976

9.                Кузнецова, Э.В. Лексикология русского языка: Учеб. пособие для филологич. фак-тов унив-тов. – М.: Высшая школа, 1982

10.              Аханов К. А. Казахский и русский языки: основы контрастивной лингвистики. А., 2006

11.              Жумабекова А.К. Об актуальных направлениях развития казахстанской лексикографической науки / А.К.Жумабекова // Бодуэновские чтения: Бодуэн де Куртенэ и современная лингвистика: Междунар. науч. конф. (Казань, 11-13 дек. 2001 г.): Труды и материалы: В 2 т. / Под общ. ред. К.Р.Галиуллина, Г.А.Николаева.- Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2001.– Т. 2.– C.61-62.

12.              Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове): Учеб. пособие для вузов / Отв. ред. Г.А. Золотова. – 3-е изд., испр. – М.: Высш. Шк., 1986

13.              Уфимцева, А.А. Слово в лексико-семантической системе языка. – М., 1968

14.              Филин Ф.П. Очерки по теории языкознания. М., 1982

15.              Кацнельсон С. Д. Содержание слова, значение и обозначение. М.; Л., 1965

16.              Серебренников Б.А. Общее языкознание. М., 2005

17.              Кузнецова А.И. Понятие семантической системы языка и методы ее исследования. Изд. МГУ, 1963

18.              Кузнецова Э.В. Метод ступенчатой идентификации в описании лексико-семантической группы слов. – Учен. зап. Тартуского ун-та, 1969, вып. 228, с. 87.

19.              Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. М., 1977, с. 14-15

20.              Алекторова Л.П. Об оттенках значений лексических синонимов. – В кн.: Синонимы русского языка и их особенности. Л., 1972, с. 123-137.

21.              Национальный корпус языка. Режим доступа: http/:www.ruscorpora.ru

22.              Резанова З.И. Концептуальные метафорические модели «человек это мир» и «мир это человек»: К проблеме обратимости (на материале сибирских русских народных говоров) // Актуальные проблемы русистики. Вып. 3: Языковые аспекты регионального существования человека. Томск: ТГУ, 2006. С. 287–295..

23.              Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (древний период). М., 1965. 246 с.

24.              Даль В. Словарь живого великорусского языка: В 4 т. М.: Прогресс, 1994. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1999.

25.              Телия В.Н. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. М.: Наука, 1988.

26.              Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1999.. С. 425

27.              Абрамов В.П. Лингвистическая семантика и логика. - М, 1983.

28.              Авилова Н.С. Вид глагола и семантика глагольного слова. - М., 1976. -328 с.

29.              Ажигали С.Е., Турганбаева Л.Р. Исследование памятников Жангалинского района Западно-Казахстанской области в 2005 г: предварительные результаты // Арало-Каспийский регион в истории и культуре Евразии. Материалы международной научной конференции. – Актобе, 2006. – С. 87–95.

30.              Ажигали С.Е., Турганбаева Л.Р. Общие итоги этноархеологического исследования памятников кочевников: 2001–2005 гг. // Арало-Каспийский регион в истории и культуре Евразии. Материалы международной научной конференции. – Актобе, 2006. – С. 72–79.

31.              Алимпиева Р.В. Семантическая значимость слова и структура лексико-семантической группы. Л., 1986.

32.              Анисимов Г.А. О способах глагольного действия в русском языке//Русский язык в школе. - 1974. - №2. - С.88-93

33.              Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974.

34.              Ахманова О.С. Очерки по общей русской лексикологии. – М., 1957

35.              Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. – М.: Советская энциклопедия, 1966

36.              Березин Ф.М. Общее языкознание. М.: Просвещение, 1979

37.              Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. М., 1973

38.              Большой русско-казахский словарь. Толмач, 2008

39.              Валгина Н.С. и др. Современный русский язык. М., 2001

40.              Васильев Л.М. Семантика русского глагола. – М., 1981

41.              Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. М.: Высшая школа, 1990

42.              Васильев Л.М. Теория семантических полей.//Вопросы языкознания. 1971. – № 5

43.              Вепрева И.Т., Говорова И.П. О функциональной эквивалентности лексических и морфемных единиц //Классы глаголов в функциональном аспекте. Свердловск, 1986

44.              Вепрева И.Т., Кусова М.Л., Матвеева Т.В. Парадигматическая структура глагольных ЛСГ//Лексико-семантические группы русских глаголов. Иркутск, 1989

45.              Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык.Ч.1. - М., 1967

46.              Гинзбург Р.С. Значение слова и методика компонентного анализа. Иностранные языки в школе, 1978, № 5

47.              Глаудинов Б.А., Турганбаева Л.Р. Жилища и хозяйственные постройки «оседающих» кочевников средневековья // Проблемы архитектуры и строительства. Самаркандский государственный архитектурно-строительный институт. – 2007. – № 3. – С. 33–34.

48.              Головин Б.Н. Введение в языкознание. М., 1983

49.              Городецкий Б.Ю. К проблеме семантической типологии. – М., 1969

50.              Городникова М.Д. Лексикология современного немецкого языка. М.: Просвещение, 1967

51.              Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. О компонентном анализе значимых единиц языка // Принципы и методы семантических исследований. – М.: Наука, 1976

52.              Денисов П.Н. Лексика русского языка и принципы ее описания. – М., 1980

53.              Долгих А.И. Систематическая деривация и различные группировки русской лексики: Учеб. пособие / Воронеж. гос. пед. ин-т. – Воронеж, 1984

54.              Долгих Н.Г. Теория семантического поля на современном этапе развития семасиологии.//Филологические науки. 1973. №1.

55.              Жданова О.П. Типы внутренней организации глагольных ЛСГ. - М., 1984

56.              Звегинцев В.А. Семасиология. – М., 1957

57.              Зиборова Т.Г. О взаимодействии лекико-грамматических значений//Русское языкознание. Вып.2. - Алма-ата, 1973. - С.65-70

58.              Зиндер Л.Р. Введение в языкознание. М., 1987.

59.              Ибрагимова В.Л. К синтагматической характеристике глаголов движения в современном русском языке//Семантика и структура предложения. Уфа, 1978. - С.15-21

60.              Ибрагимова В.Л. Семантика русского глагола. Лексика движения: Учеб. пособие. – Уфа, 1988

61.              Ибрагимова В.Л. Семантическое поле глаголов движения в современном русском языке: Автореферат дис. канд. филологических наук. - Уфа, 1975

62.              Ивлева И.Н. Семантические особенности слов в немецком языке. М: Высшая школа, 1978

63.              Камчатнов А.М. Введение в языкознание. М.: Флинта: Наука, 1999

64.              Кодухов В.И. Введение в языкознание. М.: Просвещение, 1987.

65.              Кодухов В.И. Лексико-семантические группы слов. – Л., 1955

66.              Кодухов В.И. Методы лингвистического анализа: Лекции по курсу "Введение в языкознание". Л., 1963

67.              Кодухов В.И. Общее языкознание. М., 1974

68.              Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., 1969.

69.              Кривченко Е.Л. К понятию “семантическое поле” и методам изучения.//Филологические науки. 1973. № 3.

70.              Кузнецов А.М. Структурно-семантические параметры в лексике. - М., 1980.

71.              Кузнецов С.А. Способы глагольного действия как объект лексикографического описания//Советская лексикография. - М., - 1988. - С.150-158.

72.              Кузнецова З.В. Лексикология русского языка. - М., 1982.

73.              Кузнецова З.В. Русская лексика как система: Учебное пособие. - Свердловск, 1980.

74.              Кузнецова З.В. Части речи и ЛСГ слов // Вопросы языкознания. - М., - 1975, - N5.

75.              Курилович Е. Заметки о значении слова. Очерки по лингвистике. – М., 1962

76.              Лексико-семантические группы русских глаголов / Под ред. Э.В. Кузнецовой – Иркутск, 1989

77.              Лопатин В.В. и др. Современный русский язык: Теоретический курс: (Словообразование. Морфология ). - М., - 1989. - 262с.

78.              Медникова Э.М. Значение слова и методы его изучения. – М., 1974

79.              Методы изучения лексики. – Минск, 1975

80.              Морковкин В.В. Опыт идеографического описания лексики / Под ред. Л.А.Новикова. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1977

81.              Новиков Л.А. Семантика русского языка. - М., 1982.

82.              Новикова Н.С. Тематическая группа как семантический компонент текста: на примере поля воля / Н.С.Новикова // Русский язык в национальной школе. – 1985. - №5

83.              Новоселова Т.И. Об изучении тематических групп лексики / Т.И.Новоселова // Русский язык в школе. – 1972. - №1

84.              Норман Б.Ю. Введение в языкознание. Минск, 1984.

85.              Нусипбай Т. Русско-казахский словарь: 10 000 слов. Алматы, 2002

86.              Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 2003.

87.              Орымбетов Е. Казахско-русский словарь. А., 2006

88.              Покровский М.М. Избранные работы по языкознанию. – М., 1959

89.              Полевые структуры в системе языка. Воронеж. 1989.

90.              Распопов И.П. Методология и методика лингвистических исследований. - Воронеж, - 1976. - 113с.

91.              Реформатский А.А. Введение в языкознание. М.: Аспект Пресс, 1999.

92.              Сауранбаев Н. Т., Мусабаев Г. Г., Сарыбаев Ш.Ш. Русско-казахский словарь. Алматы, 2005

93.              Саяхова Л.Г., Хасанова, Д.М., Морковкин, В.В. Тематический словарь русского языка / Под ред. В.В.Морковкина. – М., 2000

94.              Словарь русского языка в 4-х тт / АН СССР, Ин-т русск. яз. / Под ред. А.П. Евгеньевой, 2-е изд., испр. и доп. – М., 1981-84

95.              Современный русский язык: Учеб. для филол. спец. ун-тов / В.А. Белошапкова и др.; под ред. В.А. Белошапковой. - М., - 1989. - 800с.

96.              Современный русский язык. Анализ языковых единиц: Учеб. пособие для студентов филологич. фак-тов пед. ун-тов и ин-тов. В з-х чч. Ч.1. Фонетика и орфоэпия. Графика и орфография. Лексикология и фразеология. Словообразование / Е.И. Диброва, Л.Л. Касаткин, И.И. Щеболева; Под ред. Е.И. Дибровой. – М.: Просвещение: Владос, 1995

97.              Современный русский язык: Учебник: Фонетика, Лексикология, Словообразование, Морфология, Синтаксис / Под общ. ред. Л.А. Новикова. – СПб: Изд-во «Лань», 1999. – 864 с.

98.              Соколовская Ж.Л. Система в лексической семантике (Анализ семантической структуры слова). – Киев, 1979

99.              Срезневский И.И. Русское слово: Избр. труды: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. №2101 «Русский язык и литература» (Сост. Н.А.Кондрашов). – М.: Просвещение, 1986

100.           Степанова Г.В., Шралем, А.Н. Введение в семасиологию русского языка. – Калининград, 1980

101.           Сыздыкова Г.Р. Хусаин К. Ш. Казахско-русский словарь: 50 000 слов. Алматы, 2008

102.           Турганбаева Л.Р. Из истории «домов на колесах» кочевников Евразии // Вестник КазГАСА. – 2007. – № 1(23). – С. 54–61.

103.           Турганбаева Л.Р. К вопросу о роли шалаша в истории жилища кочевников // Омский научный вестник. Серия «Общество. История. Современность». – 2008. – № 4(69). – С. 53–56.

104.           Турганбаева Л.Р. К изучению стационарного жилища казахов // Вестник Восточно-Казахстанского технического университета им. Д. Серикбаева. – 2008. – № 2 (40) – С. 97–101.

105.           Турганбаева Л.Р. О древнейших типах поселений и жилищ Казахстана // Высшая школа Казахстана. – 2007. – № 2. – С. 200–203.

106.           Турганбаева Л.Р. О жилищах кочевников в эпоху оседания // Вестник науки Казахского агротехнического университета им. С. Сейфуллина. – 2008. – № 1 (48). – С. 389–392.

107.           Турганбаева Л.Р. Об одном из типов стационарных поселений казахов XIX–начала XX вв. // Поиск. Серия естественных и технических наук. – 2008. – № 1. – С. 26–30.

108.           Турганбаева Л.Р. Очерки истории материальной культуры и дизайна. – Алматы: Атамұра, 2002. – 448 с.

109.           Турганбаева Л.Р. Поселения и жилища Западного Казахстана (по полевым материалам) // Поиск. Серия естественных и технических наук. –2007. – № 1. – С. 226–229.

110.           Турганбаева Л.Р. Походные шалаши казахов–кочевников // Вестник Национальной инженерной академии Республики Казахстан. – 2008. – № 1 (27). – С. 118–121.

111.           Турганбаева Л.Р. Пространственные представления кочевников // Вестник Кыргызского технического университета им. И. Раззакова. – 2002. – № 5. – С. 307–308.

112.           Турганбаева Л.Р. Средневековые поселения Южного Казахстана // Проблемы архитектуры и строительства. Самаркандский государственный архитектурно-строительный институт. – 2007.– № 3. – С. 38–39.

113.           Турганбаева Л.Р. Шошала – юртообразные постройки казахов // Вестник КазГАСА. – 2007. – № 3–4 (25–26). – С. 82–91.

114.           Уфимцева А.А. Семантический аспект языковых знаков // Принципы и методы семантических исследований. – М.: Наука, 1976

115.           Федоров А.И. Семантическая основа образных средств языка. Новосибирск. 1969.

116.           Филин В.П. О ЛСГ слов // Очерки по теории языкознания. - М., 1982.

117.           Филин Ф.П. О лексико-семантических группах слов. София, 1957

118.           Фомина А.Ш. Современный русский язык: Лексикология: Учебник для институтов и факультетов ин-ных языков. – М.: Высшая школа, 1983. – 335 с.

119.           Фомина М.И. Современный русский язык. - М., 1990.

120.           Фролова Л.И. К вопросу об изучении лексико-семантической системы в курсе современного русского языка // Материалы VIII конференции преподавателей русского языка пед.ин-тов московской зоны: Лингвистич. Сборник. Вып.2 (часть первая). – М., 1973

121.           Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М.: Просвещение. 1972.

122.           Шапилов Н.И. О типологии лексико-семантических парадигм // Семантические классы русских глаголов: Межвузовский сборник научных трудов. – Свердловск, 1982

123.           Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. - Л., 1941.

124.           Шипицына Г.М. Структура значения слова и отношения между образующими его компонентами / Г.М.Шипицына // Филологические науки. – 1993. - №3

125.           Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. М., 1964

126.           Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

127.           Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. – М.: Наука, 1977. – 168 с.

128.           Шмелев Д.Н. Современный русский язык: Лексика. – М.: Просвещение, 1977. – 335 с.

129.           Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. – Л., 1974

130.           Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. М., 1974.

Приложение А

Лексика, вошедшая в ЛСГ «жилище» в русском языке