Реферат: Господин Великий Новгород в XII-XV вв.

Реферат: Господин Великий Новгород в XII-XV вв.

Военно-Космическая академия имени А.Ф. Можайского

Институт подготовки гражданских специалистов

Реферат

По дисциплине "История"

Тема: "Господин Великий Новгород в XII – XV вв."

Выполнил: Мартынович В.А.

Гр.-2451

Проверил: Ершов Н.В.

г. Санкт-Петербург

2010г.

Содержание

Введение

1.  Новгород и князья

2.  Феодальные отношения

3.  Экономика

4.  Культура

5.  Архитектура

Список используемой литературы

Старинная речь: кто может стать

против бога и великого Новгорода…..

Г.Р.Державина.

Спокойной и уверенной любви

Не превозмочь мне к этой стороне.

Ведь капелька новгородской крови

Во мне как льдинка в пенистом вине.

А.А. Ахматова.

Введение

Северный страж Руси. У истоков истории Новгорода

Почти с самого начала своей истории и до расцвета Петербурга Новгород был влиятельным центром всего русского Северо-Запада — политическим, экономическим, военным, религиозным, культурным. На протяжении более семисот лет авторитет Новгорода в этом обширном регионе был неоспорим, даже второй по значению Псков расценивался как "младший брат" Новгорода.

Владения Господина Великого Новгорода простирались до Белого моря и Северного Зауралья. Новгородская земля включала в себя Водскую пятину, Карелию, Терский берег, Заволочье, Пермь, Печору, Югру. Если привязать перечисленные названия к современной географической карте, то размеры этих владений, значительно удаленных от самого Новгорода, окажутся достаточно внушительными. Водской пятиной называлась территория между реками Волхов и Луга. Терский берег — часть Кольского полуострова, омываемая водами Белого моря. Заволочье — область в бассейне Северной Двины и Онеги, находившаяся "за волоками", которые связывали Онежское озеро с озером Белым и рекой Шексной. Пермью в древности называли земли, простиравшиеся от рек Печора, Кама и Волга до самых Уральских гор, а Печорой — земли, входившие в бассейн реки Печора. Югра, или Югорская земля — территория Северного Урала и побережье Северного Ледовитого океана от пролива Югорский Шар до устья реки Таз.

Для Северной Руси средневековый Новгород был "окном в Европу" — он входил в Ганзейский торговый союз северогерманских городов во главе с Любеком. Ганзейские купцы вели посредническую торговлю между Западной, Северной и Восточной Европой, здесь им принадлежала ведущая роль. Главные конторы Ганзы, в которую входило около сотни европейских городов, размещались в Брюгге, Лондоне, Новгороде, Бергене.

Находившийся на оживленном перекрестке торговых путей, обладавший огромными территориями на северо-востоке, Новгород представлял заманчивую добычу для захватчиков. Поэтому он не только строил укрепления на колонизованных землях, но и не забывал о собственной защите, для чего и возвел мощную крепость.

Несмотря на то, что Новгород в итоге стал самым могучим русским укреплением на всем Северо-Западе (а может, наоборот — благодаря тому), сам он принимал непосредственное участие в войнах достаточно редко, хотя новгородцы были весьма воинственным народом. Объяснений тому существует несколько. Во-первых, если возникал конфликт с соседями, новгородцы предпочитали наносить удар первыми, чтобы сразу перенести военные действия на территорию противника. Во-вторых, хотя почти не случалось такого, чтобы Новгород оставался в мире со всеми своими соседями сразу, почти все войны, которые вел этот крупнейший центр Северной Руси, были либо локальными пограничными конфликтами, в них страдали только новгородские порубежные крепостицы, либо набегами с целью наживы и мести, когда горели деревни, но крепости обходились стороной. Ну, а если военная ситуация складывалась так, что угроза осады грозила самому Новгороду, его богатые жители предпочитали не рисковать, а откупиться богатыми дарами, чтобы, ничем не рискуя, накопить силы для следующей войны. Так произошло, например, в 1292 году, когда новгородцы откупились от карательных отрядов татарского царевича Дюденя, а в 1456 году — от нашествия Великого князя Московского Василия Темного (обошлось это им в 10000 рублей).

Наконец, случалось, что Новгород избегал осады просто по удачному стечению обстоятельств. Так, орды Батыя, уже направлявшиеся к Новгороду в апреле 1238 года, были остановлены резким потеплением, вызвавшим таяние болот: не знавший местности Батый испугался, что утопит в трясинах свое войско, и повернул в степь. А в 1316 году войско тверского князя Михаила было остановлено в пятидесяти верстах от Новгорода внезапно начавшимся мором.

Есть исторические события, столь плотно окутанные тайнами, что едва ли их истинная суть будет когда-либо разгадана. Порой мы даже не задумываемся об этом, а когда пытаемся осмыслить эти тайны, то убеждаемся в том, что не можем найти ответы.

Хотите пример? Вот один из самых ярких — происхождение названия одного из древнейших русских городов. Почему Новгород носит такое название? Ведь если есть "новый город", то должен быть и "старый город".

Попробуем разобраться в этом вопросе и в поисках ответа заглянем в глубь веков. В семи с половиной километрах от Новгорода, там, где из озера Ильмень вытекает река Волхов, лежит небольшой вытянутый островок — Коломицы. Омывают его сам Волхов и речка Малая Гнилка. Этот пустынный и поросший кустарником островок весной заливается так сильно, что из воды торчат лишь самые верхушки кустов. Раскопки, которые проводились на острове, позволили найти несколько тысяч различных предметов — поделок из камня, кости. Эти находки показывают, что еще в каменном веке здесь уже обитали первобытные люди.

Невозможно сегодня сказать, что это были за люди. Конечно, они не являлись предками славян. Славяне пришли в эти края с юга и постепенно оттеснили жившие здесь финские племена. Когда и как они основали Новгород? Версии перемешиваются с легендами, сказки — с небылицами, и сегодня не просто разобраться в событиях, происходивших почти двенадцать веков назад.

Дендрохронологический анализ бревен из самых нижних, то есть самых древних, слоев новгородской застройки позволил установить, что эти бревна были спилены в 950-е годы. Небольшой культурный слой под ними позволяет "удревнить" время основания Новгорода еще лет на 10 - 20, но никак не более. То есть город оказывается не столь древним, как, например, Старая Ладога. Но тогда не совсем ясно, каким образом летописное прибытие Рюрика на княжение в Новгород помещено под 862 годом. И вообще по отношению, к какому поселению Новгород, исходя из своего названия, является "новым" городом, где его предшественник?

В разное время на право быть "старым" городом исследователи выдвигали и Старую Ладогу, и Старую Руссу, и Изборск, и другие города. Но после многолетних раскопок, проведенных на Рюриковом городище, в исторических документах именуемом – Городище, которое расположено несколько выше Новгорода по течению Волхова, на противоположном его берегу, стало ясно — именно это городище и было предшественником Новгорода. Именно здесь, а не в современном Новгороде обосновался некогда Рюрик — основатель династии русских князей.

Древнейшая история Новгорода IX—XI веков малоизвестна, ведь возник он в языческую эпоху, когда славяне еще не освоили письменность. Отдельные легенды и предания вызывают больше вопросов, нежели дают ответов. Почему первопоселенцы не стали строиться возле уже готовых стен Рюрикова городища, а выбрали новое место для города? Исключительно ли славянским поселением был Новгород или значительную часть его жителей составили местные финноязычные племена? Был первоначальный Новгород племенным центром ильменских словен или сразу возник как торговый город, связующий многие народы? Какова роль варягов в становлении древнейшего Новгорода? Споры об этом и о многих других неразгаданных страницах истории Новгорода продолжаются и сейчас.

В одной из древнерусских летописей записана сказка с названием "О истории еже от начала русския земли и создании Новагорода". Она так повествует об истории возникновения Новгорода. Правнуки Скифа и Зардана, потомки библейского Иафета, поссорились между собой. Часть из них отделилась и под предводительством братьев Словена и Руса ушла на север. Остановились они у озера Мойско, из которого вытекала река Мутная. Пришельцы основали у истоков реки город, назвав его Слоеенск. По имени жены Словена реку, впадающую в озеро, назвали Шелонью. Озеро переименовали в Ильмер —по имени дочери Словена, а реку назвали Волхов — по имени сына. Именем брата Словена — Руса — был назван город. А реки, протекающие рядом, назвали именами жены и сестры Руса — Порусь и Полисть.

Потомки Словена и Руса широко распространили свое влияние на окрестные земли, сделав их своими владениями. Но обрушившаяся на края эти моровая язва заставила жителей разбежаться, а земли были надолго захвачены враждебными племенами угров. Узнав от стариков о земле предков на Ильмене, славяне вернулись в эти края, и недалеко от древнего Словенска основали новый город: "...град же поставиша от стараго Словенска близ к Волхову реки, яко поприще и боле, и нарекоша его Новград Великий".

Первое документальное упоминание о Новгороде связано с Никоновской летописью от 859 года, в которой говорится: "Въсташа Словене, рекше Новгородци... на варяги, и изгнаша их за море..." Скорее всего, дата 859 год является достаточно условной, и, тем не менее, многие авторы именно ее считают моментом основания Новгорода, смешивая Новгород с Рюриковым городищем (ведь в середине IX века Новгорода как города еще не было).

Скорее всего, в самом начале своего существования первые поселения в черте Новгорода возникли на трех холмах, которые возвышались среди покрытых болотами и лесами равнин. На одном из этих холмов, на левом берегу Волхова, было построено укрепление; на другом, севернее первого, возник Неревский конец.

Третий холм находился на правом берегу реки и назывался Славно. Легендарное выступление воинства князя Олега на Киев происходило, по-видимому, не из самого Новгорода, а с Рюрикова городища. А столетием позже князь Владимир, будущий креститель Руси, получил в управление от своего отца Святослава уже именно Новгород.

С именем Владимира и связаны первые известные нам боевые страницы истории Новгорода. Когда в 972 году князь получил известие о гибели отца и о развязанной братом Ярополком войне за наследование Киева, он, не рассчитывая на успех, бежал из Новгорода в Швецию. Там ему удалось обещаниями будущих наград набрать дружину варягов и с ней вернуться в Новгород.

Ставленники Ярополка бежали, сдав город без боя (по крайней мере, летопись ничего не сообщает об их возможном сопротивлении).

Уже тогда Новгород как "город" должен был иметь какие-то укрепления. Известно, что деревянные укрепленные стены существовали здесь уже более чем тысячу лет назад. От тех первоначальных укреплений сегодня не осталось и следа, поэтому судить о том, как именно они выглядели, практически невозможно. Настоящие боевые действия развернулись у стен Новгорода в начале 990-х годов, когда сюда из Киева прибыла дружина Добрыни — уя (то есть дяди) князя Владимира. Десятью годами ранее тот же Добрыня силой заставлял новгородцев сменить языческий культ змееподобного бога Белеса (Волоса) на поклонение громовержцу Перуну. В этот раз с дружиной следовал епископ Иоаким Корсунянин, чтобы крестить новгородцев-язычников. Узнав о приближении Добрыни, новгородцы собрали вече и приняли решение не пускать его в город и не отдавать своих идолов на поругание христианам. Они тотчас разобрали ведущий в город мост.

Добрыня с дружиной остановился на правом берегу Волхова и стал уговаривать новгородцев покориться. Иоаким тем временем проповедовал новую веру среди оставшихся на правом берегу жителей и склонил некоторых из них к крещению. Тысяцкий Путята, сопровождавший Добрыню, ночью тайно переправил в лодках на другой берег пятьсот ростовских ратников, те подошли к Новгороду с противоположной стороны, и их впустили в город, думая, что это свои. Новгородцы, числом до 5000 (нельзя забывать, что летописные сведения о численности воинов весьма условны), успели вооружиться и атаковать отряд Путяты, "и бысть между ними сеча зла". Кровавая рубка началась на городских улицах. Рассвирепевшие язычники подожгли уже существовавшую в городе деревянную церковь Преображения и убивали немногочисленных имевшихся в городе христиан. На рассвете следующего дня в город переправился Добрыня с основными силами. Он сразу приказал зажечь некоторые дома на берегу, сильный ветер угрожал пожаром всему городу. Новгородцы бросились тушить его, и бой прекратился. Новгородская знать запросила у Добрыни мира, и тот повелел деревянных идолов сжечь, а каменных разломать и утопить. Все жители были вынуждены принять крещение. Многие язычники пытались увиливать, заявляя, что уже крещены. Иоаким потребовал, чтобы все объявляющие себя христианами надели на шею кресты. Церковь Преображения была восстановлена. Долго еще в последующие века, если кто-то хотел оскорбить новгородцев, поминал им присказку: "Путята крестил мечом, а Добрыня — огнем".

Киевский воевода Добрыня был братом Малуши (наложницы великого князя Святослава Игоревича), матери Владимира I Святославича, крестившего Русь. Потомок Рюрика, Добрыня воспитывал юного княжича, участвовал во многих походах Святослава и Владимира. Летопись сообщает, что воевода силой внедрял христианство в Новгороде, а затем был назначен новгородским наместником киевского князя. Здесь он и скончался в 1017 году, но место его погребения неизвестно. Реальный воевода Добрыня послужил прототипом богатыря Добрыни Никитича, героя народных былин и сказок, защитника Русской земли от недругов. В трудной битве былинный Добрыня побеждает злого Змея, освобождает из плена племянницу киевского князя Владимира, красну девицу Забаву Путятичну, а заодно и несметное количество русских и иноземных пленников, заточенных Змеем в темницу:

Сорок царей, сорок царевичей,

Сорок королей да королевичей,

А простой-то силы—той и сметы нет.

Археологические раскопки в Новгороде подтверждают историчность описанных событий. В конце X века часть построек на Софийской стороне выгорела, а несколько лет назад была сделана уникальная историческая находка — в слое того же времени были обнаружены церы — деревянные дощечки для письма, на которые некогда был нанесен слой воска. Царапины-буквы, оставленные на дощечках писалом — металлической палочкой для письма, — позволили определить, что на них были написаны библейские псалмы. Это самый древний из известных на сегодняшний день русских текстов. Похоже, что церы намерено были закинуты в навоз — археологам удалось найти вещественное доказательство языческих гонений на первых христиан Руси.

"Заложи новгород болий первого"

Топография раннего города свидетельствует о наличии пяти городских концов (выражаясь современным языком, — районов): Плотницкого, Словенского, Гончарного или Людинового, Загородского и Неревского, которые формировались вокруг центра города.

На левом берегу Волхова находился кремль или, как его еще называли, детинец. Напротив, на правом берегу реки, располагалось место торговли — Ярославово дворище. В детинце находилась резиденция новгородских князей, а с XII века здесь жили и властвовали владыки—архиепископы Великого Новгорода. К детинцу примыкали три конца — Гончарный, Неревский и Загородский. Вся эта часть Новгорода, располагавшаяся на левом, западном, берегу реки, назвалась Софийской стороной — по храму Святой Софии в детинце. Деревянный мост через Волхов соединял ее с восточным, правым берегом. Здесь, на Ярославовом дворище, торговой стороне, собиралось вече, находился обширный торг, располагалась канцелярия посадника. Торговая сторона включала два конца — Словенский и Плотницкий. Все пять концов города были обнесены высоким земляным валом, впоследствии усиленным деревянными стенами и башнями. До наших дней эти укрепления практически не сохранились.

Уже в 1044 году деревянные части крепости начали заменять каменными. В летописи сказано, что в это время князь Владимир "заложи Новгород", а глагол "заложить" в ту эпоху употреблялся относительно каменных построек, возведение же деревянных стен обозначалось глаголом "срубить". Строительство каменных стен началось на год раньше возведения каменного Софийского собора, ставшего центром города и его символом. От тех стен середины XI века также ничего не осталось, они были разобраны до основания во время позднейших перестроек крепости. Можно лишь утверждать, что первоначальный каменный детинец располагался там же, где и нынешний, но был значительно меньшим по размеру. Археологи обнаружили около Дворцовой башни остатки древнейшего вала, на котором и стояли стены 1044 года, а возможно, и первоначальные деревянные стены. Бревенчатые конструкции вала новгородского детинца были сложены несколько необычно для древнерусского крепостного зодчества. В основании вала (то есть внизу, на уровне природного грунта) поперек оси укладывались бревна, на них — продольные, обтесанные с двух сторон бревна-лаги, поверх них — снова бревна, и так несколько раз (такая конструкция чем-то напоминает "колодцы", какие от скуки выкладывают из карандашей на уроках школьники). Чтобы бревна наката не расползались в стороны, между ними вставляли вертикальные бревна с необрубленными основаниями сучьев. Тот же вал, но уже около Владимирской башни, в своем основании был традиционно сложен из срубов — "городен", забитых внутри глиной.

Древнерусские князья никогда не были неограниченными властителями над населением своих городов, какими позже стали московские цари или российские императоры. В Новгороде же с XII века политическое лидерство князей и вовсе стало призрачным. В 1136 году новгородцы просто изгнали очередного князя и фактически провозгласили республику. Формально княжеская власть в Новгороде сохранилась, но за князем оставалась лишь роль военного предводителя. Непосредственно к принятию политических решений новгородцы своего князя старались не допускать.

В результате его жизнь оказывалась опутанной сетью самых мелочных ограничений: он не мог жить внутри города, а обязан был находиться в особой резиденции, не мог въезжать в город с вооруженной охраной, не распоряжался городской казной, даже охотиться он мог только в специально отведенном ему для того лесочке. Наконец, новгородцы в любой момент могли "указать путь чист" князю, то есть с позором выгнать его из города и лишить титула князя Новгородского. В результате в народной памяти не закрепилось имя ни одного новгородского князя, за исключением яркой фигуры Александра Невского, но даже и ему довелось пройти через унизительную процедуру политического изгнания.

В дальнейшем каменные стены перестраивались еще не раз. Так, в 1116 году князь Мстислав Владимирович "заложи Новгород болий первого". Территория детинца разрослась на юг. Во время последующих перестроек эта крепость была разобрана, и лишь отдельные фрагменты ее кладки использовались при возведении новых стен.

В 1169 году новгородские стены выдержали испытание на прочность. В ходе княжеских усобиц большое для того времени войско владимирско-суздальского князя Андрея Боголюбского, которым командовал его сын Мстислав, состоявшее из ростовцев, суздальцев, смолян, рязанцев и муромцев (основные силы всей Северо-Восточной Руси), сначала разорило окрестности Новгорода, а потом подступило к его стенам. Жители города во главе с молодым князем Романом и посадником Якуном заперлись в детинце и изготовились к обороне. Три приступа подряд не удались, но во время четвертого, самого мощного, продолжавшегося целый день, нападавшим удалось ворваться внутрь городских стен. Сам Мстислав уже въехал на коне в разломанные ворота, где лично убил нескольких новгородцев, но защитникам удалось вытеснить неприятеля за стены. Мстислав отступил в лагерь с большими потерями. Уже на следующий день среди нападавших началась страшная эпидемия, мор напал и на людей и на лошадей сразу, поэтому Мстислав приказал отступать. На обратном пути многие ратники и их кони умерли от бескормицы, которую создали сами пришельцы, разорив Новгородскую землю. Новгород торжествовал победу — Северо-Восточная Русь не сумела одолеть Северо-Западную.

Позже князь Андрей Боголюбский организовал блокаду Новгородской земли, перекрыв туда ввоз зерна на продажу. Продолжительный голод заставил новгородцев подчиниться и принять князя, назначенного Боголюбским.

"Заложиша город камен..."

В конце того же XII века к воротным башням изнутри детинца начали пристраивать каменные надвратные храмы. Обилие воротных башен с надвратными церквами стало особенностью новгородского детинца. Надвратные церкви не только усиливали общую устойчивость башен, но и служили духовной защитой от непрошеных гостей. Сами башни стали носить названия пристраиваемых к ним храмов. В 1195 году на средства архиепископа Мартирия над воротами, которые вели к Волхову, была построена церковь Положения ризы и пояса Богородицы. От церкви ворота получили название Пречистенских. В 1233 году над воротами в Неревский конец возводится каменная надвратная церковь Федора. В 1296 году архиепископ Климент построил каменную надвратную церковь Воскресения. А в 1297 году архимандрит Юрьева монастыря заложил над южными воротами, которые вели в Людинов конец, каменную надвратную церковь Преображения. Характерно, что все надвратные церкви возводились архиепископами без участия князя. Это и неудивительно — с формированием в Новгороде вечевой республики власть в городе принадлежала выборным посаднику и архиепископу, осуществлявшим, соответственно, светскую и духовную власть. При этом детинец являлся резиденцией архиепископа, и строительством каменных церквей владыка подчеркивал свои права на укрепление в центре города. (Все эти храмы вместе с крепостными стенами 1116 года впоследствии были разобраны.) Как уже было сказано выше, детинец XII века, его стены, башни и надвратные церкви не сохранились. До наших дней практически не дошло ни одной части. Новая перестройка Новгородского кремля, серьезная и значительная, произошла в первой половине XIV века. Как писали новгородские летописцы в 1302 году, "заложиша город камен Новугороду".

По всей вероятности, перестройка велась на деньги новгородской казны. Однако вскоре по непонятным причинам работы были остановлены и возобновились лишь в 30-х годах XIV века. Как сказано в летописях, "заложиша владыка Василий город камен от святого Володимера до святой Богородицы (то есть от воротной Владимирской башни до Пречистенской воротной башни.), а от Богородицы до Бориса и Глеба (то есть от Пречистенской башни до храма Бориса и Глеба, находившегося в южной части детинца.)". Таким образом, за три года (1331—1334) была почти заново создана вся стена вдоль Волхова.

1. Новгород и князья

Понятие "Великий Новгород" и князья связано, прежде всего, с той своеобразной формой, которую имело Новгородское государство,— с республикой. Своеобразие политического устройства Новгорода, имевшего серьезные отличия от государственного устройства других русских земель, издавна привлекало к нему внимание и профессиональных историков, и писателей, и общественных деятелей. Передовые русские люди прошлого столетия в вечевых порядках новгородского средневековья видели политический идеал народоправства, к которому следовало стремиться в условиях самодержавной России. М. Ю. Лермонтов писал:

Есть бедный град, там видели народы.

Все то, к чему теперь наш дух летит.

Огромная работа, проведенная исследователями, позволила во многом выяснить историю Новгородской республики. Но было бы заблуждением думать, что все проблемы решены, и современные историки четко представляют себе, как родилась, жила и погибла республика. Напротив, при все более глубоком изучении истории Новгорода возникают новые проблемы. То, что ранее казалось очевидным, теперь подвергается сомнению. И наоборот: многое из того, что ученые когда-то только предполагали, теперь получило твердую опору в исторических источниках. До недавнего времени историки были единодушны во мнении, что образование Новгородской республики следует связывать с событиями 1136 года. Видный советский историк, академик Борис Дмитриевич Греков еще в 1929 году в статье с весьма характерным названием "Революция в Новгороде Великом в XII веке" поставил вопрос: "Когда Новгород сделался республикой?" Рассмотрев первые века новгородской истории, ученый пришел к выводу, что до XII столетия по своему политическому устройству Новгород практически мало чем отличался от других городов Киевской Руси. В XIII веке в нем были налицо республиканские порядки.

Как же случилось, что в отличие от других русских земель в Новгороде победили республиканские порядки? Какие причины привели к образованию – Новгородской республики? Их несколько. Прежде всего, отметим экономическое и политическое усиление русских княжеств в XI—XII веках, в том числе и Новгородской земли. Особенно заметным было усиление в XII веке Владимиро-Суздальского княжества на северо-востоке и Галицко-Волынского — на западе Руси.

Власть киевских князей постепенно слабела. Немаловажной причиной ослабления южных княжеств, и прежде всего Киева, была непрекращающаяся борьба с кочевниками южных степей — половцами, требовавшая много сил и средств. Владимиро-Суздальские земли, Новгород и русские княжества, расположенные на западе Руси, половецкие набеги не затрагивали.

В 1097 году съезд русских князей в городе Любече принял решение "каждому да держать отчину свою".

Последним сильным киевским князем, при котором еще сохранялось единство Русской земли, был сын Владимира Мономаха Мстислав, правивший в 1126—1132 годах. После него киевский великокняжеский престол стал своеобразным призом в междоусобной борьбе наиболее могущественных русских князей. Несмотря на решения княжеских съездов, на Руси начались междоусобицы, во время которых князья старались расширить свои владения, захватить для себя и своих близких родственников лучшие княжеские столы.

Случилось так, что в то время, когда в других русских землях постепенно обосновывались определенные княжеские династии, Новгород собственной династией не обзавелся, хотя новгородцы стремились именно к этому. В 1102 году великий князь Святополк Изяславич задумал вывести из Новгорода княжившего там Мстислава Владимировича и посадить своего сына.

Новгородцы направили в Киев послов, которые заявили великому князю, десять лет княжившему в свое время в Новгороде:

"Не хочем Святополка, ни сына его! Если, княже, две главы имеет сын твой, то пошли его; а сего нам дал Всеволод; а вскормили есмы собе князь; а ты еси ушел от нас".

Из этого можно понять, во-первых, что Новгород чувствовал себя достаточно сильным, чтобы дерзко разговаривать с великим князем, прямо намекая на возможное убийство его сына, если тот осмелится прибыть в Новгород, во-вторых, новгородцы стремились "вскормить" себе князя, рассчитывая сделать Мстислава основателем династии новгородских князей.

Когда Мстислав по приказанию своего отца Владимира Мономаха в 1117 году все-таки покинул Новгород, новгородцы предприняли еще одну попытку иметь у себя постоянного князя. Они заставили сына Мстислава Всеволода поклясться, что он "хочет у них умереть", то есть княжить в Новгороде до смерти. Всеволод Мстиславич вопреки своему обязательству, как и многие другие князья, стремился на юг, поближе к великокняжескому престолу, рассчитывая в будущем его занять. В 1132 году он попытался захватить переяславский престол, но безуспешно. Нарушение Всеволодом клятвы было одной из главных причин его изгнания из Новгорода в 1136 году.

В результате окончательного распада древнерусского государства Новгород, в прежние времена тесно связанный с Киевом и принимавший от него в качестве посадников старших сыновей великого князя, получавших впоследствии великокняжеский престол, оказался без собственных князей

В середине и второй половине XII века великие князья по традиции еще иногда вмешивались в дела новгородцев, посылая туда князьями угодных им лиц. Однако великокняжеская власть в те времена уже не была столь могущественной. Киев не мог, как раньше, не спрашивая мнения новгородцев, посылать им своих ставленников.

В XII—XIII веках на Руси одновременно правили несколько сильных князей. Новгородцы поэтому заключали союз с одним из них, принимая к себе родственника то смоленского, то черниговского, то владимиро-суздальского князя. Недовольные тем или иным князем, горожане изгоняли его, как нередко говорится в летописи, "указывали ему путь". Такое положение было осуществлением на деле принципа "вольности в князьях".

Смена князей на новгородском престоле происходила довольно часто. За два столетия, с 1095 по 1304 год, князья менялись 58 раз, некоторые задерживались в Новгороде лишь несколько месяцев.

Неустойчивость отношений Новгорода с княжескими союзами вела к постепенному усилению роли посадников. Уже с конца XI века в связи с ослаблением великокняжеской власти новгородцы стали избирать из своей среды посадников, которые вместе с князем участвовали в управлении городом. Со временем функции посадников расширились. Наряду с контролем за действиями князей они получили самостоятельные сферы управления. К концу XIII века посадники становятся главными магистратами республики, сосредоточившими в своих руках всю полноту исполнительной власти.

Исследователи уже давно обратили внимание на то, что в XII—XIII веках смена князей на новгородском престоле сопровождалась сменой новгородских выборных посадников. Найдено и объяснение этому явлению: в период феодальной раздробленности и частой смены князей в Новгороде развернулась острая политическая борьба. Историкам удалось выяснить, что в городе существовали боярские политические группировки, связанные с определенными княжескими династиями. Если во внутриполитической борьбе побеждала прочерниговская группировка, то вече приглашало на княжеский престол представителя черниговской ветви княжеского рода, а посадником становился лидер победившей группировки. Положение менялось, если в городе брали верх сторонники суздальских князей.

С позиции современного человека может показаться странным, что новгородцы упорно приглашали князей из других княжеств, вместо того чтобы вовсе обходиться без них. Однако средневековые люди смотрели на это иначе. Известный исследователь истории Древней Руси Игорь Яковлевич Фроянов доказал, что древнерусские князья играли важную роль в социально-политической системе тогдашнего общества, осуществляя многообразные общественные функции. Они являлись предводителями войска, охраняя свою землю от внешних врагов. Князю принадлежали функции главы государства, отвечавшего за внутренний порядок и осуществлявшего дипломатические связи с соседями. Он был верховным судьей для всей земли, не только разбирая тяжбы на своем дворе, но и занимаясь законодательной деятельностью. При этом очень важно иметь в виду, что древнерусские князья были не абсолютными монархами, как их изображали русские дворянские историки, а представителями возглавляемой ими земли. В решении наиболее важных вопросов они должны были считаться с мнением народного собрания, веча, которое собиралось не только в Новгороде, но и в Киеве, Владимире, Полоцке и других городах. Все перечисленные функции первоначально выполнялись князьями и в Новгороде, а значит, князья были нужны новгородцам.

Следует учитывать и еще одно немаловажное обстоятельство — так называемый традиционализм средневековья. В средние века одной из важнейших категорий общественной жизни было понятие старины" Это значит, что средневековые люди стремились жить "по старине" — так, как жили их отцы и деды. "Старина" и служила в глазах средневекового человека наиболее существенным обоснованием судебных решений, межгосударственных и торговых отношений. И хотя общественные отношения, разумеется, развивались и в средневековье, порождая новые формы отношений между людьми, новые государственные институты, новые моральные и этические категории, понятие старины прочно коренилось в умах средневековых людей, во многом определяя их образ мышления и поступки.

Одним из атрибутов старины был в Новгороде и князь. Однако если в других русских землях в XII—XIII веках мы наблюдаем процесс усиления княжеской власти, в конце концов, одолевшей вечевые порядки, то на берегах Волхова происходило обратное. Князья постепенно (но не в результате какого-то одного события вроде восстания 1136 года) утрачивают многие из своих полномочий. При этом Новгород практически никогда не обходился без князя, и его отсутствие новгородцы не считали нормальным явлением. Летописец всегда точно отмечает отсутствие князя. Так, под 1141 годом читаем:

"Седеша новгородцы без князя 9 месяц", аналогичная запись имеется и под 1196 годом. Иногда в летописном рассказе особенно отчетливо отмечалась необходимость присутствия князя. Однажды "новгородцы не стерпече безо князя седети", поскольку "жито к ним не идяше ниоткуда", то есть был недород, своего хлеба не хватало, а враждебные князья не пропускали обозы с продовольствием в Новгород. Чтобы поправить положение, необходим был свой князь. Известны случаи, когда новгородцы насильно удерживали уже отстраненного от власти князя, пока ему на смену не прибывал другой. Иногда князья, не желавшие по каким-либо причинам далее княжить в Новгороде, бежали под покровом темноты, но новгородцы силой возвращали их назад.

В XII—XIII веках происходил постепенный процесс ограничения княжеской власти. Сначала новгородцы боролись за создание собственной княжеской династии, чтобы лучше контролировать деятельность князей. Когда же они поняли, что этого им сделать не удастся, их лозунгом стала свобода выбора князя.

В XIII веке Новгород начинает заключать с приглашенными князьями особые договоры, в которых князья "целуют крест на всей воле новгородской", то есть клянутся выполнять условия, записанные в договорах. Условия, содержавшиеся в новгородско-княжеских грамотах, с XIII до середины XV века претерпели сравнительно немного изменений. Князья обязывались "держать" Новгород "по старине, без обиды", не судить без посадника, не назначать без ведома посадника должностных лиц, не выдавать грамот на владение землей и различные привилегии. Князьям запрещалось приобретать земли в новгородских волостях, в пограничных районах Новгородской земли, чтобы сохранить территориальную целостность государства. Князь не имел права вызывать новгородца на суд за пределы Новгородской земли, своей властью прекращать торговые отношения с немцами и закрывать Немецкий двор.

Имелись и многие другие ограничения. Одним из наиболее существенных среди них было запрещение князьям произвольно, "без вины", смещать выборных республиканских должностных лиц. Новгородцы строго следили за соблюдением этого правила. Так, в 1218 году княживший в Новгороде Святослав Мстиславич прислал на вече своего тысяцкого, который объявил, что князь отнимает должность у одного из наиболее видных политических деятелей Новгорода начала XIII столетия — посадника Твердислава Михалковича. Когда же князя спросили, в чем состоит вина посадника, тот ответил, что отстраняет посадника "без вины". Летописец приводит речь Твердислава, который сказал, обращаясь к участникам веча: "Тому есмь рад, яко вины моея нету, а вы братье в посадницьстве и во князех вольны есте". На вече присутствовало немало политических противников посадника. Однако, увидев в действиях Святослава нарушение договора и попрание важнейшего права самим выбирать посадника, новгородцы единодушно поддержали Твердислава. Князь вынужден был отступить, а вскоре и покинуть Новгород.

Княжеская власть в отдельные периоды усиливалась. Чаще всего это происходило во времена военной опасности. Так было, например, в середине XIII века, когда с запада Новгороду угрожали немецкие рыцари-крестоносцы и шведы, а с юга — татары.

В годы княжения Александра Невского новгородцы были вынуждены мириться со своеволием князя, сильной рукой и осмотрительной политикой защищавшего от врагов Новгородскую землю. Когда Александр Невский покинул Новгород, чтобы занять великокняжеский престол, новгородцы признавали его власть. Таким образом, они вернулись к древней традиции признавать господином Новгорода великого князя, как было во времена Киевской Руси. Вплоть до падения новгородской самостоятельности в 1478 году новгородским князем считался тот, кто получал от татарских ханов особый документ — ярлык на великое княжение.

Однако условия уже были иными, чем в X—XI веках. Новгородцы добились признания своих вольностей. Поэтому великие князья, как правило, не вмешивались во внутренние дела республики. Они ограничивались сбором причитавшихся им доходов и лишь изредка наезжали в Новгород, присылая выполнять свои функции особых наместников, которые жили в княжеской резиденции на Городище. Некоторые великие князья вообще никогда не бывали в своем новгородском княжении.

2. Феодальные отношения

Для определения характера общественного строя Древней Руси необходимо уяснить главные критерии, позволяющие считать то или иное общество феодальным. При большом разнообразии форм феодального строя в разных странах и на разных этапах развития феодализма можно выделить две важнейшие черты, характеризующие производственные отношения при феодальной общественно-экономической формации.

Во-первых, это монополия собственности господствующего класса феодалов на землю с жившими на этой земле крестьянами, находившимися в зависимости от землевладельца (формы этой зависимости могли быть самыми разными). Во-вторых, экономическая реализация земельной собственности в виде мелкой агрикультуры, выражавшейся в наличии у крестьянина самостоятельного хозяйства, ведущегося на принадлежавшей земельному собственнику (феодалу) земле. Исходя из сказанного, коренным вопросом возникновения феодализма на Руси является вопрос о времени появления крупной частной земельной собственности и степени монополизации землевладения князей и бояр.

Исследования И. Я. Фроянова показали, что во времена Киевской Руси основным источником доходов князей были дани, военная добыча, судебные и торговые пошлины. Этими доходами князь должен был делиться со своими дружинниками, которые несли вместе с ним тяготы военных походов, помогали ему в управлении подвластной территорией. В XI веке (а может быть, уже во второй половине X века) впервые русские князья, а позднее и бояре начинают обзаводиться собственными селами.

Эти владения в XI—XII веках были небольшими. В них эксплуатировался труд рабов (челяди и холопов) и полусвободных (рядовичей и закупов). Основным же производителем сельскохозяйственной продукции были свободные земледельцы, объединявшиеся в сельские общины и пахавшие свою землю. Таким образом, в Древней Руси не было монополии князей и бояр на землю, а сама частная земельная собственность только зарождалась.

Думается, прав московский историк Владимир Борисович Кобрин, считающий первые боярские вотчины своего рода подсобными хозяйствами, которые в условиях господства натурального хозяйства, когда производство сельскохозяйственных продуктов на рынок было незначительным, должны были избавить бояр от закупок зерна и мяса, масла и молока. Бояре должны были сами обеспечивать свой повседневный и праздничный стол, покупались лишь заморские деликатесы и виноградные вина. По мнению В. Б. Кобрина, "первоначально более крупная вотчина просто была не нужна".

В Новгородской земле землевладение князей и бояр возникло позднее, чем на юге Руси. В. Л. Янин, специально исследовавший процесс возникновения и развития феодальной вотчины, установил, что княжеское землевладение появилось в Новгородской земле на рубеже XI—XII веков. Несколько позднее возникают боярские вотчины.

В отличие от других районов Древней Руси на северо-западе княжеское землевладение не получило заметного развития. В. Л. Янин справедливо отметил, что коль скоро в X — начале XII века существовала традиция посылать для управления Новгородом наследника киевского престола, то у новгородских князей не было стимула расширять земельные владения. Тем более такого стимула не было позднее, когда новгородцы, осуществляя принцип "вольности в князьях", часто князей меняли. По-видимому, у новгородских князей, главными доходами которых были дани, виры и продажи (судебные пошлины), то есть средства, которые шли князю, как главе государства, имелись в XII—XIII веках отдельные земельные владения, принадлежавшие им как частным владельцам. Из источников нам известно только одно такое владение — Терпужский погост Ляховичи на реке Ловати. Согласно грамоте первой половины XII века, князь Всеволод Мстиславич подарил его Юрьеву монастырю. Возможно, были и другие, неизвестные нам княжеские владения, которые позднее стали собственностью Новгородской республики.

Во всех новгородско-княжеских договорах середины XIII—XV века обязательно содержится пункт, запрещающий новгородским князьям, а также их боярам и дворянам "села держати по Новгородской волости". Попытки князей и их окружения захватить либо купить земельные владения в Новгородской земле немедленно пресекались новгородцами. Захваченные села отдавались прежним владельцам, равно как и купленные, только во втором случае незаконным покупателям возвращались их деньги.

Исключение составляли сенокосы, необходимые для содержания княжеских коней. Судя по археологическим данным, едва ли не на каждой новгородской усадьбе содержали скот. По-видимому, все горожане и знатные, и простые, имели поблизости от города пожни, ведь в писцовых книгах нет никаких сведений о поставках сена крестьянами землевладельцам. Да и нелепо было бы везти сено издалека в Новгород, вокруг которого было немало сенокосных угодий. Поэтому в новгородско-княжеских договорах постоянно упоминаются пожни князей и их "мужей". Скорее всего, "рель", подаренная князем Всеволодом Мстиславичем Юрьеву монастырю в 1134 году, являлась частью княжеского подгородного сенокоса.

Исключительно важные материалы, подтверждающие выводы И. Я. Фроянова о том, что главные доходы древнерусских бояр состояли в основном из княжеского жалованья за исполнение поручений по делам суда и управления, дали археологические раскопки. В Новгороде найдены деревянные цилиндры, использовавшиеся в качестве замков для запирания мешков с ценностями. На цилиндрах имеются изображения княжеских знаков и надписи, упоминающие князя, "емца" (сборщика податей), "мечника" (княжеского слугу), знаки денежных сумм.

Существенно то, что цилиндры найдены не в княжеских резиденциях, а на городских усадьбах в разных районах города, в слоях с 70-х годов X века до конца XI века. Причем в дальнейшем эти усадьбы известны как владения могущественных боярских кланов. Нет сомнений в правоте В. Л. Янина, который рассматривает находки цилиндров как доказательство активного участия местной родоплеменной аристократии в сборе и разделе государственных доходов Новгорода в X—XI веках. Участие боярства в распределении государственных доходов в более позднее время хорошо прослеживается по берестяным грамотам XII—XV веков.

Берестяные грамоты свидетельствуют также, что важным источником обогащения новгородских бояр было ростовщичество. Кроме того, из летописи известно, что во время восстания 1207 года против Мирошкиничей новгородцы уничтожили на усадьбах ненавистных бояр много долговых досок. Образцы таких досок найдены при раскопках. На их краях зарубками отмечалась сумма долга денежного или натурального (например, зерна).

Интересно, что в берестяных грамотах XI—XII веков полностью отсутствуют какие-либо упоминания о земле. Впервые сведения о земле встречаются в грамотах XIII века, а частыми становятся в XIV—XV веках. В ранних грамотах основная тема — деньги. Концентрация крупных денежных средств позволила боярству в дальнейшем перейти к покупке земли у крестьян.

К первой половине XII столетия относятся сведения о появлении частной собственности на землю. В купчей Антония Римлянина, датируемой 1135—1147 годами, говорится о покупке Антонием участка земли "у Смехна да у Прохна у Ивановых детей у посадничих". В завещании Антония сказано, что еще раньше Антоний приобрел участок земли, на котором был основан Антониев монастырь.

Вслед за возникновением частной собственности на землю появляется частный земельный акт, предназначенный для закрепления прав нового владельца на купленную, обмененную, подаренную землю. Акт должен был служить доказательством этих прав в суде. Первоначально земельные сделки заключались, по-видимому, в устной форме в присутствии свидетелей. Как правило, в роли свидетелей выступали наиболее уважаемые из соседей. Они должны были в случае необходимости подтвердить на суде законность заключенной сделки. Переход земли из рук в руки сопровождался символическими действиями. Вводя во владение участком земли нового хозяина, нужно было обойти с куском дерна границы участка.

Письменные акты на землю поначалу составлялись в исключительных случаях, когда у завещателя не было прямых наследников либо покупатель был чужестранцем, как Антоний Римлянин, либо земля, помимо родственников, передавалась в руки монастыря, как сделал Варлаам Хутынский. Во всех остальных случаях необходимости в письменном акте не было.

Первоначально частные акты не утверждались представителями власти, не имели строго определенной письменной формы. Составители грамот хорошо понимали магическую силу написанного слова. Все ранние грамоты (включая княжеские) завершаются так называемой санкцией, заклятием. Например, духовная некоего Климента (середина XIII века) заканчивается словами: "Аже кто вьступит на сю грамоту, да не со мной с одным станет пре (д) богом, со всим моим племенем". Авторы актов призывали на помощь небесные силы, считая, что они помогут предотвратить возможные нарушения прав собственности, записанные в документе.

Составление письменных актов становится обязательным во второй половине XIV века. К этому времени значительно усложняются поземельные отношения в Новгородской земле. Покупка, обмен, дарение, заклад земли стали частыми. В отличие от актов ХП—XIII веков частные акты XIV—XV веков писались уже по твердо установленной форме и во избежание подделок скреплялись свинцовыми печатями наместников новгородского архиепископа.

В XII—XIII веках боярские села обслуживались рабским трудом. Об этом свидетельствуют частные акты XII столетия (духовная Антония Римлянина, данная Варлаама Хутынского). В берестяной грамоте № 510 (конец XII — первая половина XIII века) говорится, что из проданного села "розвели целядь (то есть челядь, рабов.— В. А.), и скотину, и кобыл, и рожь".

Видимо, только в конце XIII — начале XIV века новгородское боярство и другие категории землевладельцев переходят к эксплуатации лично свободного крестьянства.

В настоящее время еще трудно точно указать все причины, которые привели к феодализации Новгородской земли. Необходимо продолжение исследований. Тем не менее некоторые предположения можно высказать.

К числу главных причин, по-видимому, нужно отнести такие. Развитие появившейся еще в XII веке частной собственности на землю. Крупные достижения в развитии сельскохозяйственного производства в XIII— XIV веках, к которым относятся совершенствование основных орудий труда (появление сохи с полицей, усовершенствование косы и т. д.), постепенное вытеснение трехпольем древнего перелога (хотя перелог еще многие столетия спустя использовался русскими крестьянами в сочетании с трехпольем); все это, вместе взятое, значительно повысило производительность труда в сельском хозяйстве, подняло урожаи. Земля стала приносить больший, чем прежде, доход. Появилась возможность использовать более производительный, чем рабский, труд лично свободных крестьян. Крестьяне на чужой земле вели свое хозяйство и были более, чем рабы, заинтересованы в увеличении производства. Они платили фиксированные подати землевладельцам и государству, а все, что было произведено сверх этих податей, шло на личное потребление крестьян.

Следует учитывать также рост городского населения и развитие рыночных отношений. На рынке с большой выгодой можно было реализовать часть сельскохозяйственной продукции.

XIV столетие — решающий этап феодализации, характеризующийся бурным развитием земельных владений. К концу XIV века феодальные отношения побеждают окончательно. Впрочем, рабский труд продолжал применяться в сельском хозяйстве и в XV веке, и позднее. Согласно данным писцовых книг, роль рабского труда была невелика, В конце XV века из учтенных дворов холопьих было 2,6 процента. В подавляющем большинстве дворов жили лично свободные крестьяне, обрабатывавшие землю феодалов.

Косвенным доказательством завершения в основном процесса феодализации в Новгородской земле можно считать появление термина "крестьянин" на рубеже XIV—XV веков. В русских письменных источниках XI—XIII веков термин "хрестьяне" или "крестьяне" хорошо известен. Он обозначал сторонников христианской религии в отличие от иноверцев. Берестяные грамоты и акты показывают, что в конце XIV — начале XV века появляется второе значение термина "крестьяне" — сельское население, земледельцы, сохранившееся до наших дней. Этот термин быстро вытесняет другие ("селяне", "сироты" и т. д.) и становится наряду с термином "люди" главным для обозначения лично свободных земледельцев, живущих на земле феодалов. Вероятно, к началу XV века сельское население стало социально однородным. Подавляющее большинство крестьян попало в феодальную зависимость.

Писцовые книги свидетельствуют, что почти вся территория новгородских пятин была освоена феодалами. Они стали монополистами земельной собственности. Основными путями роста земельных владений были государственное пожалование и покупка земли у крестьян.

Первый путь известен по княжеским актам XII века. Юрьев монастырь получил по грамоте великого князя Мстислава Владимировича и его сына княля Всеволода Мстиславича волость Буйцы, Пантелеймонов монастырь по просьбе Йзяслава Мстиславича получил от Новгорода село Витославлицы и смердов. В конце XIV века, как сказано в одной из духовных, Новгород пожаловал боярину Остафию Онаньевичу и его отцу "грамоту на Волжане". Эти земли находились на севере, на реке Ваге, притоке Северной Двины. Их стоимость выражалась огромной по тем временам суммой — примерно 500 рублей.

Второй путь также отразился в источниках. В первой половине XIV века один из представителей могущественной посадничьей семьи Мишиничей, боярин Лука Варфоломеевич, купил Тайбольскую землю у старосты Родиона и у всей братии. Примерно в то же время другой боярин, Василий Матвеевич, согласно сохранившейся рядной, купил у старосты Азики и "его братьи" земли целого Шенкурского погоста иа Ваге. Помимо двух главных способов был еще один, третий— насильственный захват. Уже в грамотах XII века, фиксирующих дарение земель монастырям, в конце актов непременно имеется санкция — заклятие против тех, кто будет "вступаться" в подаренные владения или "хто имет силу деяти", то есть силой отбирать землю. По упоминавшейся рядной Василия Матвеевича покупке земли предшествовал насильственный захват, и только попытка старосты Азики обратиться к княжескому суду заставила боярина заключить договор с крестьянами и купить у них захваченные земли.

В XIV—XV веках отношения между феодалами и крестьянами строились на договорной основе. В берестяной грамоте № 136 (XIV век) говорится: "Се доконцяху Мыслове дети, Труфане з братьею, давати успов 6 коробей ржи да коробья пшеницы, 3 солоду, дару куница да пуд меду; детем по белки 3 и 3 горсти лену, боран оу новину". Это значит, что дети некоего Мысла, Трифон и его братья, договорились платить ежегодно феодалу, имя которого в грамоте не названо, натуральные повинности, состоящие из 6 коробей (в каждой коробье 7 пудов) ржи, коробьи пшеницы, 3 коробей солоду, шкурку куницы, пуд меду. Кроме того, детям феодала полагалась особая подать в 3 белки, 3 горсти льна и барана.

Среди немногочисленных новгородских пергаменных грамот сохранился единственный в своем роде договор крестьян Робичинской волости (в Водской пятине) с Юрьевым монастырем о размерах ежегодных поставок в монастырь (то есть феодалу) натуральных я денежных повинностей.

В XV веке основными повинностями, которые платили крестьяне землевладельцам, были "yeн", или "посоп", и "мелкий доход". "Усп", вероятно, происходит от слова "сыпать" ("ссыпать") зерно в житницу феодала и выражался в коробьях зерна. В "мелкий доход" входили деньги, различные продукты животноводства, лен, меха, рыба и т. д. в различных пропорциях, зависевших от потребностей феодала. Кроме того, крестьяне крупных вотчин платили "ключничий доход", предназначавшийся боярскому управляющему, ключнику.

Помимо владельческих повинностей крестьяне платили налоги в пользу Новгородского государства. В источниках упоминается "поралье посадника и тысяцкого" — особый налог, предназначавшийся высшим магистратам республики. Известен также собиравшийся с сельского населения Новгородской земли "черный бор", который шел великому князю, собиравшему со всей Русской земли так называемый "выход" ордынским ханам.

Поскольку новгородские крестьяне были лично свободными, они пользовались правом перехода из одной феодальной вотчины в другую. Имелась также возможность освоения новых территорий, например на севере Новгородской земли. Крестьянские переходы являются единственной известной по источникам формой социального протеста против феодальной эксплуатации в республиканский период.

О том, что повинности в пользу феодала нередко были очень тяжелыми, свидетельствуют берестяные грамоты. Вот, например, отрывок из берестяного письма ключника боярину первой половины XV века: "Како, осподине, пожалуеши волости? Половина пу-ста, а которо осталися, иги хотя. Жалуби хотя, осподине, жалуби, цобы, осподине, подати убавити".

Помимо тяжести повинностей причиной переходов был протест против действий ключников. В коллективной челобитной второй половины XIV века крестьяне жалуются своим господам Юрию и Максиму: ключник "за нас не стоит, нас продает, и окрадони от ного есми. а мы в есми в том погибли". Авторы челобитной просят Юрия и Максима дать им "смирного человека", в противном случае угрожают уходом ("Аже ему будеть сидить, нам сили ниту сидити").

Об экономической мощи и политическом значении новгородского боярства имеется свидетельство фламандца Гильбера де Ланнуа, который в своем описании Новгорода, где он побывал в 1413 году, отметил: "Внутри упомянутого города живет много больших сеньоров, которых они называют боярами, и там есть такие горожане, которые владеют землей в 200 лье длины (около 900 км. — В. А.), богаты и могущественны удивительно. И не имеют русские великой Руси (точнее, Новгорода.— В, Л.) других властителей, кроме этих бояр, выбираемых по очереди так, как хочет община". Наблюдения рыцаря очень точны. За исключением, пожалуй, протяженности боярских владений. Земля, принадлежавшая боярским семьям, почти никогда не располагалась сплошным массивом. Обычно она состояла из десятков, а то и сотен волостей, сел, участков, находившихся в разных погостах различных пятин.

Кроме бояр к новгородским феодалам относились так называемые житьи люди. Термин этот появился в письменных источниках во второй половине XIV века. По новгородским писцовым книгам рубежа XV— XVI веков видно, что некоторые новгородские житьи владели не меньшим количеством земли, чем боярские семьи. Так, житьему Василию Деревяшкину принадлежали 88 деревень со 154 крестьянскими дворами, а житий Алексей Квашнин владел 72 деревнями со 128 дворами.

Житьи участвовали в вече, их представители входили в состав новгородских посольств к великим князьям. Однако между житьими и боярами была существенная разница: даже самый богатый житий не мог стать боярином, а значит, не мог быть избран на высшие государственные должности.

Еще одной социальной группой населения средневекового новгородского общества было купечество. В дореволюционной исторической литературе купцам нередко отводилась чуть ли не главная роль в политической жизни республики. Советские исследователи считают, что политическую роль купцов не стоит преувеличивать — она была довольно скромной. Купечество упоминалось среди свободного населения Новгорода лишь в тех грамотах новгородского веча, которые касались торговых отношений с Западом. В договорах же Новгорода с князьями купцы постоянно фигурируют рядом со смердами. Нужно иметь в виду, что новгородское купечество не было однородным по составу. Чрезвычайно богатых купцов (вспомним былинного Садко, рисковавшего состязаться в богатстве со всем Новгородом) называли в древности гостями — они вели торговлю с другими городами и странами. Но больше было тех, которых и называли собственно "купцами",— занимавшихся внутригородской торговлей. Богатые гости строили церкви, иногда владели землей с зависимыми крестьянами.

В Новгороде, крупном ремесленном центре, во все века было много мастеров. Свободные ремесленники, владевшие собственными мастерскими, а также рыбаки, носильщики стояли на низшей ступени общественной иерархии и именовались в целом "молодчими", или "черными", людьми.

Помимо перечисленных групп свободных горожан в Новгороде имелись жители несвободного состояния. Рабы служили главным образом в городских усадьбах феодалов. В Древней Руси мужчину-раба называли холопом, а женщину — робою. На их долю приходилась самая тяжелая и грязная работа. Никакого участия в политической жизни республики рабы, конечно, не принимали.

Два исторических события конца XII и первой половины XIII века отразились на развитии экономики и культуры княжеств Киевской Руси, в том числе и Новгородской феодальной республики: прекращение связей с Византией мосле походов крестоносцев из Западной Европы и нашествие монголо-татар. Города Киев, Чернигов и весь северо-восток были отрезаны от Византии и разрушены монголо-татарами. Новгород же сохранил свою самостоятельность, в тот период по-прежнему процветала в нем торговля. Уже в XI—XII веках новгородцы имели широкие торговые связи с городами Западной Европы. Новгородская кожа в Европе считалась лучшей. С берегов Рейна в XI—XII веках в города Киевской Руси поступали клинки для мечей, которые местные кузнецы оформляли рукоятками и гравировали на них свои имена. Много западноевропейских монет XII—XIII веков археологи находят во время раскопок во всех древнерусских городах Северо-Запада, и особенно в Новгородском крае.

В 1236 году орды хана Батыя напали на Булгарское государство на Волге. В следующем году такая же участь постигла Рязанское княжество. Батый вначале пытался подчинить русские земли без боя, отправил к князьям послов с требованием платить налог в виде одной десятой части от всех доходов (десятину). Рязанские, пронские, муромские князья вышли с войском навстречу врагу и ответили: "Когда никого из нас не останется, тогда все будет ваше". Но феодальная раздробленность среди русских княжеств помогла Батыю разбить войска князей. В 1237 году монголы сожгли Рязань, Москву, Владимир, Суздаль, Ярославль, Ростов, Галич, Переяславль, Волоколамск, Тверь.

В феврале 1238 года монголо-татары осадили город Торжок, где находился новгородский гарнизон. Две недели гарнизон и население Торжка выдерживали осаду, но 5 марта город был взят и сожжен, его население истреблено. Завоеватели стали продвигаться дальше на север. Летописец писал, что они двинулись от города Осташкова по льду озера Селигер на Новгород, но, дойдя до местности "Игнач Крест", которая находилась в 100 верстах (около 200 км) от Новгорода, повернули обратно и ушли в степи.

В преданиях говорится о том, что монголо-татары повернули назад от урочища "Игнач Крест". Новгородцы не могли пассивно ждать прихода врагов и, вероятно, выслали отряды воинов навстречу неприятелю. Сплошные леса и болота, необычные для степняков, засады и надвигавшиеся разливы рек, очевидно, вынудили Батыя отказаться от похода на Новгород. Так город был спасен от разорения, а его жители — от уничтожения. К тому же войско Батыя было измотано в боях с жителями русских городов и особенно — под Торжком. Летопись сообщала, что войско Батыя, возвращаясь из-под Новгорода, напало на город Козельск, но в течение семи недель не могло его взять. Сопротивление жителей Козельска было таким сильным, что монголы прозвали его "злым городом".

3. Экономика

Средневековое общество было аграрным. Подавляющее большинство населения занималось сельским хозяйством. Новгородская земля не представляла в этом плане исключения. Город был теснейшим образом связан с сельской округой. Земельные богатства в XIV—XV веках составляли основу могущества правящей верхушки Новгородской республики — боярства. Некоторые боярские семейства и часть наиболее богатых монастырей владели сотнями сел с зависимыми от них крестьянами в различных районах Новгородской земли.

Сельские поселения Новгородской земли в подавляющем большинстве были небольшими. Даже в конце XV века более 40 процентов сел имели только один двор, 30 процентов — два двора, 90 процентов — от одного до четырех дворов. Сельские поселения объединялись в территориально-административные единицы, именовавшиеся погостами и являвшиеся одновременно церковными приходами. Погостами же назывались и главные поселения этих единиц. На погостах-поселениях находились церкви, жили крестьяне и "непашенные люди", нередко стояли господские дворы. Большая часть погостов имела по 5 —10 дворов. Во главе погоста стоял староста. На погосте происходил суд. Сюда собирались крестьяне окрестных сел на торг.

В XIV—XV столетиях возникают сельские торгово-ремесленные поселения, которые назывались рядками. Большинство рядков находилось на речных путях. Это связано с их торговыми функциями (от торговых рядов и происходит название "рядок"). Рядки имели, как правило, по нескольку десятков дворов. Самыми крупными ил них были Боровичи на берегу Мсты, в Бежецкой пятине, давшие начало городу и состоявшие из 121 двора, а также Березов Ряд в Деревской пятине (156 дворов).

Сельскохозяйственное освоение Новгородской земли продолжалось весь республиканский период. В XII— XV веках в основном сформировалась сеть сельских поселений, многие из которых существуют до сих пор. В первую очередь, еще в IX—X столетиях, осваивались местности с наиболее благоприятными условиями для земледелия и животноводства. К таким районам относится Приильменье с его более мягким климатом и дерново-карбонатными почвами, долины малых рек, притоков Ловати, Шелони, Меты. Обживались места низменные, расположенные в поймах рек.

Недостаток удобных земель приводил к переселениям и освоению новых территорий. Так, в X—XII веках осваивались территории верхнего Полужья и Ижорской возвышенности. В XIII—XV веках обживаются уже не только долины рек, но и территории водоразделов. Этот процесс продолжался и в XVI веке. К концу XV века, согласно исследованиям ленинградского историка Александра Якимовича Дегтярева, в центральных и южных районах Новгородской земли образовался огромный однородный массив поселений, состоявший из 37—38 тысяч поселений.

Развитие сельского хозяйства шло неравномерно. Сильное влияние на него оказывали внешние обстоятельства и прежде всего климат. Неблагоприятные климатические условия (дождливое лето, ранние осенние морозы, поздняя весна) приводили к гибели урожая, к голоду. Среднее крестьянское хозяйство с трудом могло пережить один неурожайный год. Два голодных года подряд означали катастрофу, когда умирали тысячи людей, а другие покидали родные места в поисках пропитания. Особенно страшным был голод 1228— 1231 годов, когда Новгородская земля практически обезлюдела.

Эпидемии уносили в могилу многих сельских жителей. Серьезный ущерб наносили сельскому хозяйству эпизоотии, во время которых происходил массовый падеж скота, в том числе лошадей — главной тяглой силы крестьянского хозяйства. Сельское хозяйство приграничных районов страдало от военных конфликтов.

Тем не менее, благодаря повседневному тяжелому и упорному труду крестьян происходило постепенное развитие сельского хозяйства. Если в первые века новгородской истории в земледелии господствовал перелог, когда освоенные участки постепенно истощались, теряя плодородие, а земледельцы вынуждены были их забрасывать, вырубая лес в других местах и распахивая новые поля, то примерно с XIII века перелог постепенно начинает вытесняться более прогрессивной трехпольной системой. Трехполье давало возможность заниматься сельским хозяйством без постоянной вырубки под пашню все новых и новых лесов. Пахотная земля делилась на три поля: яровое, озимое и пар. Таким образом, земледелец давал земле отдохнуть под паром, восстановить плодородие. В XV веке трехпольная система была уже господствующей.

Улучшению обработки почвы и победе трехполья способствовало появление в XIII – XIV веках двузубой сохи с полицей, то есть со специальной доской, которая увлекала вместе с собой взрыхленную землю и сгребала ее в одну сторону.

Среди отраслей сельскохозяйственного производства ведущее место занимали земледелие и животноводство. В древних актах и писцовых книгах содержатся сведения о возделывании зерновых культур — озимой и яровой ржи, ячменя, проса, овса, пшеницы.

Новгородцы распространили пашенное земледелие далеко на север, в Обонежье, на Северную Двину, до побережья Белого моря.

В XII—XV веках основной зерновой культурой, возделывавшейся в Новгородской земле, была рожь. Ржаной хлеб являлся главным продуктом питания. Если в X—XII веках, как показывает археологический материал, на северо-западе Руси немало сеяли проса и пшеницы, то позднее эти культуры отходят на второй план, уступая свое место ржи. К концу XV века более половины (до двух третей) собираемого зерна приходилось на рожь. Это, вероятно, связано с широким применением трехполья, где единственной озимой культурой была рожь, которая, кроме того, высевалась и на яровом поле.

В ряде районов Новгородской земли известны посевы гречихи. Гречиха давала крупу. Она отличается быстрым ростом, неприхотлива к почве, вегетационный период у нее довольно короткий. Писцовые книги свидетельствуют, что гречиху в значительных количествах выращивали в Холмском погосте Деревской пятины, а также на юге и юго-западе Шелонской пятины. Практически в каждом крестьянском хозяйстве ткались льняные холсты. Лен был одной из самых важных культур.

Животноводство давало мясо, молочные продукты, шерсть, кожу. Не только в селах, но и в самом Новгороде разводили скот. Вот почему в актах и берестяных грамотах нередко упоминались "пожни" — сенокосы, которые поблизости от города имели многие жители Новгорода — и бояре, и рядовые горожане.

Распространено было огородничество. В XII— XV веках на огородах выращивали капусту, лук, чеснок, репу. В хозяйствах крупных землевладельцев нередко были сады с десятками, а иногда и сотнями фруктовых деревьев, главным образом яблонями и вишнями.

Хорошо известны по источникам и хмельники. Хмель наряду с ячменем был необходим для производства пива — одного из наиболее употребительных в древнем Новгороде напитков.

Нельзя не упомянуть и о таких существенных в хозяйстве севера Руси отраслях, как охота, рыболовство и бортничество. Леса Новгородской земли, особенно на севере, изобиловали медведями, лосями, кабанами, пушными зверями, пернатой дичью. Охотничьи угодья — "путики", "перевесища", "ловища" — не раз упоминаются в грамотах в качестве предмета купли-продажи. Особое значение имела охота на пушного зверя. Новгород был крупнейшим в Европе экспортером белки, куницы, соболя и других мехов.

На далекой Двине денежные расчеты производились белками. Меха входили в доходы феодалов. Ими нередко собиралась дань с покоренных племен.

В реках и озерах Новгородской земли в древности в изобилии водилась рыба. Берега водоемов являлись продававшейся, покупавшейся, завещаемой собственностью. Древние новгородцы ловили " красную", то есть особенно ценную, рыбу (добывавшиеся в немалых количествах в северо-западных водоемах осетр, стерлядь, лососевые) и "черную", не имевшую большой рыночной ценности (щука, лещ, линь, налим, окунь, карась, ерш и т. д.).

Существенное значение имело и бортничество — промысел по сбору меда из бортей, служивших жильем для роев диких пчел. Борть – дерево с естественным или искусственно подготовленным дуплом для пчелиного роя. В излюбленных пчелами лесах осваивались бортные деревья, дававшие их владельцам мед и воск.

Сахара в Древней Руси не знали, поэтому мед был ценнейшим продуктом питания и в натуральном виде, и в переработанном в напиток. Мед и воск занимали важное место во внутренней и внешней торговле. Воск, спрос на который был всегда велик, экспортировался за границу.

В писцовых книгах упомянуты около 30 промыслов, которыми новгородские крестьяне занимались в дополнение к своим основным земледельческим работам. Широко распространенным промыслом была выплавка железа. Ею занимались крестьяне, жившие на южном побережье Финского залива и на южном берегу Ладожского озера. Согласно писцовой книге, в Водской пятине было 215 домниц, которые обслуживали 503 домника.

Выплавка железа производилась с декабря по апрель. По мнению видного археолога Бориса Александровича Колчина, на одной домнице за сезон выплавлялось до 500 криц, каждая весом около 3-х килограммов, то есть примерно 1,5 тонны металла. Обработка выплавленного железа производилась кузнецами. Часть криц везли в Новгород, а часть обрабатывали прямо на месте производства. В Водской пятине и конце XV—начале XVI века работал 131 кузнец.

Другим промыслом, имевшим наряду с выплавкой железа важное значение для экономики Новгородской земли, было солеварение, которым занимались многие крестьяне Деревской и Шелонской пятин, а также Поморья. Владельцы соляных варниц нанимали сезонных рабочих, так называемых копачей. В Шелонской и Деревской пятинах, по данным писцовых книг, было около полутора тысяч "копачей". Все они без исключения были отходниками и занимались сельским хозяйством.

Известен и столь экзотический для Руси промысел, как жемчужный. Действительно, в северных русских реках, как и в южных морях, добывали жемчуг. В конце XVI века русский посол рассказывал персидскому шаху, что жемчуг "ведется у государя нашего в земле на Двине на Холмогорах и в Великом Новгороде в реках". Добыча жемчуга велась, несомненно, еще в республиканский период. В 1488 году Иван III послал в подарок венгерскому королю "соболь черный, ноготки у него окованы с жемчугом, 20 жемчугов новгородских на всех ногтях, а жемчуги не малы и хороши и чисты".

Новгород, как и другие древние города, являлся политическим, торговым, религиозным и ремесленным центром подчиненной ему сельской округи, составляя вместе с ней неразрывное целое. Хотя сельское хозяйство было в основном натуральным, снабжавшим себя почти всем необходимым, оно все же нуждалось в некоторых товарах, которые производили высококвалифицированные городские ремесленники. Растущий спрос на продукцию ремесленного производства и в городе, и в деревне стимулировал развитие ремесел в древнем Новгороде.

Письменные источники дают мало фактов для размышлений о новгородском ремесле, лишь изредка называя имена ремесленников. Зато богатейший археологический материал позволяет воссоздать его историю. Во время раскопок вскрыты остатки более чем 140 ремесленных мастерских, в которых обнаружены материалы, использовавшиеся когда-то мастерами, орудия их труда, полуфабрикаты и, разумеется, многочисленные изделия, созданные в тех мастерских.

Уже на раннем этапе существования города, в X — XI веках, ремесло находилось на довольно высокой ступени. Уровень развития железоделательного производства, различных видов кожевенного, ювелирного дела был в Новгороде не ниже, чем в Западной Европе. Десятки тысяч образцов продукции новгородских ремесленников, извлеченных из всех ярусов новгородского культурного слоя, позволили исследователям, применяющим новейшие методы металлографии, спектроскопии, петрографии, химического и структурного анализов, выяснить технологию производства различных изделий ремесла, определить этапы развития ремесленного производства.

Согласно современным представлениям, ремесло в средневековом Новгороде прошло в своем развитии три этапа. Начальный продолжался с первой половины X века до 20—30-х годов XII века. По мнению археологов, он характеризовался тем, что ремесленники в то время работали главным образом на заказ. В основном они жили на территории богатых усадеб, обслуживая преимущественно их владельцев. На первом этапе были заложены основы новгородского ремесла. В то время появились практически все важнейшие отрасли средневековой индустрии, созданы основные виды орудий ремесленного производства, которые, совершенствуясь, существовали многие столетия. Изделия, изготовлявшиеся новгородскими ремесленниками на заказ, отличались очень высоким качеством, технология их была подчас чрезвычайно сложной, а производство сравнительно небольшим.

Положение изменилось на втором этапе, который датируется временем с 20—30-х годов XII до 70— 80-х годов XIII века. Новгородские ремесленники начали ориентироваться на широкого потребителя. Работа на заказ постепенно уступила место работе на рынок, то есть стало развиваться мелкотоварное производство. В связи с этим упростилась технология.

Необходимость изготовления большого количества изделий привела, выражаясь современным языком, к стандартизации многих видов продукции. В металлообрабатывающем, сапожном, ювелирном, текстильном производствах начали изготавливать изделия, очень похожие друг на друга, несмотря на то, что они выходили из мастерских разных ремесленников.

В XIII веке летопись упоминает специальности щитника, котельника, гвоздочника, серебряника, опонника — свидетельство весьма узкой специализации ремесленного производства.

На третьем этапе, с конца XIII до конца XV века, производство продукции, выпускаемой на рынок, увеличивалось. Неизбежным следствием этого стало ухудшение качества и сокращение срока использования изделий. В то же время ремесла развивались по пути дальнейшей специализации.

Внимательное изучение эволюции ремесленного производства в древнем Новгороде позволило сопоставить уровень производительности труда на разных этапах. Ее рост, как удалось подсчитать исследователям, оказался внушительным. Если принять производительность труда на первом этапе за 100 процентов, то на втором она составит 162, а на третьем 220 процентов. Таким образом, мы можем говорить о развитии новгородского средневекового ремесла с цифрами в руках.

Одной из главных отраслей новгородской "промышленности" являлась металлообработка. Ее продукция была необходима ремесленникам других специальностей в качестве орудий труда. Изготавливались также сельскохозяйственные орудия, предметы, необходимые в повседневном быту (топоры, ножи, иголки, замки и т. д.), а также оружие.

Новгородская земля имела много месторождений железной руды. Добывавшаяся в основном на болотах руда первоначально перерабатывалась сыродутным способом на довольно примитивных домницах — металлургических печах, углубленных в землю.

Центр железоделательного производства, действовавший в XII—XVI веках, недавно обнаружен археологами на территории располагавшегося неподалеку от границ средневекового Новгорода Антониева монастыря. Кричное железо, выплавлявшееся в сельской местности, поступало в Новгород и обрабатывалось здешними ремесленниками.

В металлообрабатывающем производстве использовались сложные технологические приемы — термическая обработка стали, различные способы холодной обработки, сварки. Для изготовления самого распространенного изделия — ножей применялось наваривание стали на железную основу клинка. Двух-трехслойные ножи были особенно высокого качества на первом этапе развития ремесла в Новгороде. Позднее технология упростилась.

Производились и необходимые для сельскохозяйственных работ сошники, косы, серпы. Высокого качества были использовавшиеся в ремесленном производстве и в быту ножницы, иглы, шилья.

Особую отрасль металлообработки составляло производство оружия. Новгородские ремесленники изготавливали всевозможное вооружение для ближнего боя — боевые топоры, мечи, сабли, кистени, наконечники копий. Для дальнего боя производили разнообразные типы наконечников стрел, луки (их металлические части), а в XV веке — и огнестрельное оружие. Прочным и нередко богато украшенным было защитное оружие — шлемы, щиты, кольчуги, пластинчатые доспехи.

Особой сложностью отличались конструкции висячих замков. Б. А. Колчин, изучив разные типы замков, выяснил, что они собирались из нескольких десятков деталей (до 40). Изготовление большого количества сложных металлических изделий требовало узкой специализации мастеров металлообрабатывающего производства.

Б. А. Колчин выделил следующие специальности ремесленников, занимавшихся в древнем Новгороде производством различных изделий из железа и стали: кузнецы-универсалы, оружейники, щитники, шлемники, бронники, стрельники, замочники, гвоздочники, секирники-топорники, ножовщики, серповники-косники, булавочники, уздники, кузнецы, изготовлявшие весы. В настоящее время раскопками выявлены уже 152 вида изделий из железа и стали, производившихся в древнем Новгороде.

Еще более разнообразным (до 205 видов) был ассортимент продукции новгородских ремесленников-деревообделочников. Многие изделия украшались затейливой резьбой. Обычная бытовая вещь (чаша, ложка, гребень, прялка) нередко под руками резчика по дереву превращалась в высокохудожественное произведение. Особенно были красивы резные колонны, украшавшие дома новгородцев, детские игрушки, шахматы. Многие деревянные изделия изготавливались на токарном станке.

Из дерева искусные мастера создавали музыкальные инструменты. В культурном слое найдены остатки гуслей (четырех-, пяти-, шести- и девятиструнных щипковых инструментов), гудков (трехструнный смычковый инструмент), сопелей (духовые инструменты типа свистковой флейты).

Благодаря мастерству и энтузиазму новгородского художника-скульптора Владимира Ивановича Поветкина удалось воссоздать образцы древних инструментов, и игру на них теперь можно услышать в его исполнении.

К наиболее распространенным в Новгороде ремесленным изделиям принадлежит разнообразная керамика, без которой невозможно было обходиться в быту. На гончарном круге мастера изготавливали горшки, кувшины, блюда, чашки и украшали их орнаментом. Гончаров было так много, что целый район Новгорода носил название Гончарного (Людина) конца.

Повседневная одежда изготавливалась портными из тканей, производившихся в Новгороде. Помимо домотканого полотна, вырабатывавшегося в большинстве хозяйств на селе и в городе, профессиональные ткачи производили более сложные виды тканей. Они использовали уже готовую шерстяную и льняную пряжу. Ткачи в XI—XII веках работали при помощи вертикального ткацкого станка, а на рубеже XII- XIII веков в Новгороде одновременно с западноевропейскими странами появился более производительный горизонтальный ткацкий станок. Археологи установили, что на вертикальных станках изготавливались ткани со сложными переплетениями и довольно широкого ассортимента. С введением горизонтального станка производство упростилось, и появилась возможность изготовления значительного количества более простой и дешевой материи.

Широко распространена была на Новгородской земле кожаная обувь. Заметим, что в Новгороде не найдено ни одной пары лаптей, хотя великолепно сохранилось множество древесных остатков. По всей видимости, древние новгородцы лаптей не носили. Зато среди тысяч находок кожаной обуви имеется немало превосходных образцов работы новгородских сапожников. Они изготавливали поршни, туфли, сапоги. В коллекции Новгородской археологической экспедиции имеется обувь любого размера и разного качества — от маленьких поршней юных новгородцев до роскошных сафьяновых сапог, которые носила знать.

Одной из заметных отраслей ремесла в Новгороде было ювелирное дело. Разнообразные украшения из цветных металлов носили не только женщины, но и мужчины, хотя и в меньшей степени. Излюбленным женским украшением были браслеты. Иногда в погребениях находят по нескольку браслетов (до восьми) на одной руке. Чаще всего встречаются витые и плетеные браслеты, изготовлявшиеся из нескольких бронзовых проволочек. Нередки находки пластинчатых браслетов с затейливым геометрическим или растительным орнаментом.

В XII—XIII веках новгородки носили стеклянные браслеты. Женщины и мужчины украшали шею так называемыми гривнами, пальцы — кольцами и перстнями.

Богатым был набор древних новгородских головных украшений — височные кольца и серьги; золотые рясна — спускавшиеся до плеч цепочки с конусовидным концом; колты — украшения в виде полых внутри бляшек или звездочек, в них, вероятно, вкладывались кусочки материи, пропитанные благовониями. Одежда нередко украшалась всевозможными бляшками, бубенчиками, грузиками. Необходимым атрибутом средневековой одежды были застежки-фибулы и булавки.

Новгородские мастера владели сложнейшими приемами ювелирного дела. Для украшения своих изделий они использовали гравировку, выемчатую и перегородчатую эмаль, скань, зернь, золочение и множество других приемов. До сих пор восхищение посетителей Новгородского музея вызывают великолепные серебряные позолоченные сосуды для причастного вина, отлитые в XII веке новгородскими мастерами Костой и Братилой. Эти мастера оставили на своих произведениях автографы: "Братило делал", "Коста делал".

Во времена средневековья Новгород был для Руси тем, чем стал для России Петербург в начале XVIII века— "окном в Европу", Впрочем, не только в Европу. Новгород находился на важнейшем торговом перекрестке Восточной Европы. Сухопутных дорог в те времена было очень мало. Основные перевозки осуществлялись летом по воде, а зимой на санях по замерзшим руслам рек. Волхов, на котором возник Новгород, был составной частью великого водного пути древности "из варяг в греки", то есть из стран Скандинавии в Византию. Одновременно по Волхову шел путь из государств Востока на Русь и в страны Балтийского побережья (Новгород расположен сравнительно недалеко от верховьев Волги, к которым можно добраться по реке Мете).

Торг находился на правом берегу Волхова, напротив детинца, с которым его соединял Великий мост. По берегу длинной вереницей тянулись пристани, называвшиеся в Новгороде вымолами. У вымолов стояли суда. Судов подчас собиралось так много, что известны случаи, когда пожар, возникавший на одной стороне, перебрасывался по ним на противоположный берег реки.

Лавки на торгу, которых по данным XVI века насчитывалось около тысячи восьмисот, объединялись в ряды. Таких рядов в XVI веке было 42: кожевенный, котельный, серебряный, иконный, хлебный, рыбный свежий и т. д. Уже по одному перечислению названий торговых рядов нетрудно представить, каким громадным был торг и сколь разнообразны товары, которые на нем можно было приобрести.

В знаменитой опере Римского-Корсакова "Садко" громко звучат на новгородском торгу голоса Индийского, Варяжского, Венецианского гостей. Но нет немецкого, хотя западноевропейские товары привозились в Новгород главным образом немцами. Ганза — торговый союз северогерманских городов — в XIV— XV веках по существу монополизировала новгородский рынок, стараясь всеми возможными способами не допустить туда конкурентов из других западноевропейских стран.

Начало торговых связей Новгорода с западноевропейскими странами относится к X—XI векам. В скандинавских сагах не раз упоминается торговля между новгородцами и норвежцами. В хронике Адама Бременского (XI век) приводятся слова датчан, которые рассказывали, что при попутном ветре они за один месяц преодолевали путь до Новгорода. Плавали по Балтике и новгородские купцы: в летописи под 1134 годом говорится об аресте новгородцев в Дании.

В XII столетии оживились торговые отношения Новгорода с островом Готланд, расположенным в центре Балтийского моря и в XI—XIII веках являвшимся главным пунктом балтийской торговли.

Преобладающее влияние на Готланде и в его главном торговом городе Висбю приобрели немецкие купцы, переселившиеся туда из северонемецких городов. В середине XII века в Новгороде уже существовала торговая фактория готландских купцов — так называемый Готский двор с церковью святого Олафа, именовавшаяся новгородцами "Варяжской божницей". Она пострадала при пожаре 1152 года, когда сгорел новгородский торг.

Готский двор находился неподалеку от торга, его остатки вскрыты археологическими раскопками 1968—1970 годов на берегу Волхова (на этом месте теперь построена гостиница "Россия").

На Готланде существовало подворье новгородских купцов, также с церковью. Несколько позднее, во второй половине XII столетия, в Новгород прибывают и немецкие купцы из северогерманских городов, в первую очередь из Любека. Они основали в Новгороде Немецкий двор. Сами немецкие купцы называли его двором святого Петра (по построенной в 1192 году церкви святого Петра). Немецкий двор находился между древними Славной и Ильиной улицами, по теперешней планировке города он выходил бы на проспект Ленина напротив церкви Успения. Судя по всему, и новгородские купцы были частыми гостями Любека. Скорее всего, именно их в качестве "русских купцов" освободила от торговых пошлин грамота саксонского герцога Генриха Льва, выданная Любеку в 1163 году.

С образованием Ганзы, в которую входили и Любек, и Висбю, Готский и Немецкий дворы в Новгороде были объединены под общим управлением. Дворы соединяла дорога, проходившая через княжеский двор. Чем же торговали древние новгородцы? Важнейшей статьей новгородского экспорта в средневековье были меха, высоко ценившиеся во всей Европе. Пушнина поступала в Новгород в качестве дани с новгородских колоний; нередко меха входили в оброк, выплачиваемый боярам зависимыми крестьянами, да и северное крестьянство, занимавшееся охотничьим промыслом, поставляло на новгородский рынок немало пушнины.

Многие западноевропейские монархи и знатные особы носили шубы и шапки из драгоценных мехов — горностая, соболя, куницы, привезенных из Новгорода. Однако самым ходовым товаром были беличьи шкурки разных сортов, в колоссальных количествах вывозившиеся в Западную Европу. Если наиболее ценные меха считались штуками, иногда "сороками" (40 штук), то белки исчислялись сотнями, тысячами, бочками (в бочку входило до 12 тысяч шкурок). Известно, что только немецкий купец Виттенберг продал в 50-х годах XIV века за три года 65 тысяч шкурок (в основном белки), приобретенных им в Новгороде. В другом случае, даже, несмотря на запрещение торговать с Новгородом, купец Фекингузен закупил в 1418—1419 годах 29 тысяч шкурок.

По подсчетам исследовательницы древней новгородской торговли Анны Леонидовны Хорошкевич, в XIV—XV веках из Новгорода на Запад ежегодно вывозилось более полумиллиона шкурок.

Еще одним товаром, в больших количествах вывозившимся из Новгорода, был воск. Для освещения громадных готических соборов, замков и домов были необходимы восковые свечи. Своего воска в Западной Европе не хватало. Широко распространенный на Руси бортнический промысел позволял не только удовлетворять собственные потребности, но и вывозить воск за рубеж. Поволжская, Смоленская, Полоцкая, Муромская, Рязанская земли и, разумеется, Новгородские пятины поставляли воск на новгородский рынок. Отсюда ганзейскими и русскими купцами он вывозился на Запад.

Продавался воск "кругами". Каждый "круг", поступавший в продажу, должен был иметь строго установленный вес (в XV веке — около 160 кг) и быть определенного качества, что удостоверялось особой официальной печатью, при помощи которой на воске оттискивались слова "товар божий", то есть не фальшивый, изготовленный "по божьей правде".

Кроме мехов и воска в последние десятилетия независимости новгородцы торговали с Западом выделанными кожами, кожаными изделиями, в частности обувью. Иногда предметами вывоза были некоторые виды сельскохозяйственной продукции и охотничьи птицы (соколы).

С Запада в Новгород ввозилось много нужных товаров. Прежде всего, следует назвать различные дорогие ткани, особенно сукно. Продукция местных ткачей, по-видимому, вполне удовлетворяла потребности жителей в повседневной одежде, а вот для праздничных одежд знатные новгородцы нередко предпочитали заграничные ткани. Особой популярностью пользовались сукна, изготовлявшиеся в городах Фландрии — Ипре, Генте, Брюгге. Ипрское сукно, а также скарлат (сукно красного цвета) много раз упоминаются в русских письменных источниках как дорогой подарок важным и могущественным людям. О размерах ввоза в Новгород дорогого сукна свидетельствует тот факт, что у немецких купцов в Новгороде было в 1410 году 200 кип сукна, или около 80 тысяч метров. Причем часть сукна, привезенного в тот год, уже была продана. Конечно, не вся материя, как и другие товары, ввозившиеся немцами, потреблялась жителями Новгорода и его земли — значительная ее часть поступала затем на рынки других русских городов.

Существенное значение для ремесленного производства в Новгороде имел ввоз цветных металлов. Если потребность в железе покрывалась в основном за счет залежей болотных руд в самой Новгородской земле, то месторождениями цветных металлов новгородцы на своей территории не располагали. Поэтому местные ремесленники использовали медь, свинец, олово, привезенные с Запада. На Ильинском раскопе, находившемся неподалеку от Знаменского собора, был найден по каким-то причинам не использованный в производстве кусок свинца из Польши весом в 151 килограмм.

Из Западной Европы ввозились и другие необходимые в ремесленном деле материалы, например квасцы, использовавшиеся для дубления кожи, производства пергамена; из привозного прибалтийского янтаря искусные новгородские ювелиры изготавливали разнообразные украшения; применялись также импортные ртуть, мышьяк, купорос.

Из пищевых продуктов ввозились балтийская сельдь, соль, а в неурожайные годы — и хлеб. В 1231 году летописец отмечал: "Прибегоша немьцы из-за моря с житом и мукою, и створиша много добра, а уже бяше при конци город сии", то есть немцы привезли хлеб и тем самым спасли от голода новгородцев, дошедших до крайности.

Ганзейские купцы привозили в Новгород и напитки — французские, испанские, рейнские и греческие вина. Немцы на своих новгородских дворах варили пиво, главным образом для себя, а часть его пускали в продажу.

Иногда, несмотря на запрещения западных соседей, нередко находившихся в состоянии войны с Новгородом, сюда привозили оружие, лошадей.

В средние века торговля, особенно международная, была чрезвычайно опасным делом. В пути купца подстерегали бури и штормы. Главной же угрозой были разбойники. Пираты и сухопутные "лихие люди", феодалы, по земле которых пролегали торговые пути, не прочь были поживиться имуществом богатого купца. Поэтому средневековые торговцы в пути мало чем отличались от воинов. Для дальних поездок они объединялись в крупные караваны, с которыми нелегко было справиться и профессиональным воякам.

Для защиты своих интересов купцы образовывали особые корпорации, гильдии. Как и в западноевропейских странах, существовали подобные объединения и в Новгороде, где они именовались купеческими сотнями, крупнейшей из которых было так называемое

"Иваньское сто". Принадлежавшая иваньским купцам церковь Ивана на Опоках (отсюда название сотни) стояла на торгу и сохранилась до наших дней.

Располагая уставом "Иваньского ста", мы можем судить о его деятельности. Сделаться "пошлым купцом", то есть потомственным членом сотни, мог только богатый человек, внесший в общую казну 50 гривен серебра (около 10 кг серебра). Корпорация объединяла купцов, торговавших воском. Право взвешивать весь воск, поступавший на новгородский рынок, и собирать пошлину принадлежало только ей.

Для купцов разных русских земель устанавливалась неодинаковая пошлина. Наименьшую, естественно, платили новгородские купцы, смоленские и полоцкие — побольше, а самой высокой облагался воск, привезенный из Поволжья.

Кроме вощаных весов в церкви Ивана на Опоках имелись и другие меры: пуд медовый, гривенка рублевая для взвешивания драгоценных металлов и "Иваньский локоть" для измерения длины привозимых тканей. Надзор за правильностью взвешивания и сохранностью эталонов был поручен старосте Ивановской церкви, сотским, а также, согласно византийской традиции, новгородскому архиепископу.

При церкви Ивана на Опоках находился торговый суд. Все тяжбы по торговым делам в Новгороде между русскими купцами, русскими и иностранными мог решать только этот суд. Помимо торговых он решал и все уголовные дела новгородцев с иностранцами. В дела торгового суда не имели права вмешиваться ни князь, ни посадник, ни другие городские власти. Одним из атрибутов всевозможных средневековых объединений являлись общие праздники, пиры. На Руси они были широко распространены и назывались братчинам! Существовал свой праздник и у "Иваньского ста", продолжавшийся три дня, — праздник святого Иоанна. Богатейшее из новгородских купеческих объединений приглашало за большую плату отправлять церковную службу в своем храме трех виднейших церковных деятелей Новгорода. В первый день — архиепископа, во второй — юрьевского архимандрита, в третий — игумена Антониева монастыря.

О других купеческих сотнях мы знаем мало. В начале XIII века на торгу построили каменную церковь Параскевы-Пятницы (святой, считавшейся покровительницей торговли) "заморские купцы" — новгородцы, торговавшие "за морем". В пользу церкви шла особая пошлина с приезжавших иностранных купцов.

Немецкие купцы останавливались в Новгороде на ганзейских дворах, которые не имели постоянного населения. Немцы приезжали в Новгород два раза в год — летом и зимой. Из всех ганзейских контор, а они существовали еще в Лондоне, Брюгге, Бергене и других городах, новгородская была самой изолированной от города, в котором находилась.

Новгородские власти не имели права вмешиваться во внутренние дела ганзейских дворов. В суде тысяцкого решались только спорные дела между немцами и русскими.

Характерной чертой средневековых цехов, среди них и купеческих корпораций, была строжайшая регламентация деятельности их членов. В новгородских дворах внутренний распорядок устанавливала "скра" — особый устав, зачитывавшийся всем прибывавшим в Новгород ганзейцам. И горе было тому, кто осмеливался нарушать устав. Виновного ожидало суровое наказание. Особенно преследовалось в купеческой среде воровство. Даже за сравнительно небольшую кражу согласно уставу преступника следовало казнить.

Во главе ганзейской конторы стоял ольдерман, избиравшийся сначала собранием купцов (стевеном) из очередного каравана. Позднее он назначался поочередно наиболее заинтересованными в новгородской торговле городами — Любеком и Висбю, а в XV веке Ганзейский союз вместо ольдермана назначал специального приказчика конторы. Любой средневековый цех состоял из мастеров (хозяев), подмастерьев и учеников. Приезжавшие в Новгород купцы также имели приказчиков и учеников. Купцы (хозяева) составляли стевен, прочие в нем не участвовали.

Ганзейские дворы напоминали крепости. Их окружал тын из толстых бревен. Внутри дворов имелись церковь, где собирался стевен и решались насущные вопросы жизни купцов, а также хранились наиболее ценные товары, двухэтажные дома (дорисы), в которых жили купцы со своими приказчиками и учениками, помещения для торговли и хранения товаров (клети), большая палата, приказчицкая, мельница, пивоварня, баня и больница. Вечером ворота дворов накрепко запирались, а внутри спускались с цепи собаки, выставлялась стража.

Русские имели право входить во дворы только днем. Немцы торговали не на торгу, а лишь на территории своих дворов. Устав запрещал им вести торговлю с новгородцами один на один. Считалась действительной только сделка, которая заключалась в присутствии немца-свидетеля. Основным видом сделки был обмен товарами. Чтобы поддерживать высокие цены на товары, купцам разрешалось ввозить их в ограниченном количестве под страхом крупного штрафа и конфискации избыточной части товара. Категорически запрещалось торговать в кредит, а также брать товары, принадлежавшие новгородцу, на немецкие суда, с тем, чтобы новгородский купец мог ими торговать на Западе.

Торговые отношения немецких купцов с Новгородом регулировались специальными договорами (древнейший из дошедших до нас относится к концу XII века). Наиболее существенными были статьи договоров о предоставлении "чистого пути" немцам в Новгородскую землю, а новгородцам — по Балтике, то есть гарантии безопасности торговли. В других статьях говорилось об условиях проезда купцов по чужой территории, а также о наказаниях за причинение вреда купцам и разрешении тяжб, возникавших между русскими и немцами.

Обоюдное стремление получить, возможно, большую выгоду от торговли приводило к острым конфликтам. Ганзейские купцы нередко поставляли сукна короче установленной меры, привозили разбавленное вино или продавали его в бочках меньшей емкости, чем было положено. Немцы в свою очередь жаловались, что новгородцы продают порченые меха, низкого качества воск, в который иногда добавлялись смола, сало, желуди, горох и даже камни.

Корпоративность, присущая средневековью, приводила к тому, что обида, нанесенная на чужбине группе купцов или даже одному из них, нередко становилась причиной разрыва торговых отношений между Новгородом и Ганзой на несколько лет. Вражда обычно сопровождалась репрессиями по отношению ко всем купцам противоположной стороны (арест, конфискация товаров). Так, вражда, возникшая в результате ограбления новгородских купцов в Нарве, продолжалась семь лет. В ответ новгородцы конфисковали товары ганзейских купцов в Новгороде, хотя те не имели никакого отношения к нарвскому преступлению. В 1392 году был заключен мирный договор (Нибуров мир), в результате которого стороны пришли к соглашению и торговля возобновилась.

В другом случае новгородские купцы Мирон, Терентий и Трифон были ограблены в 1420 году немецкими пиратами на Неве и доставлены в Висмар. Как только новгородцы об этом узнали, одиннадцать немецких купцов были "посажены в железо", то есть, закованы в кандалы. Далее последовал обоюдный запрет на торговлю. Только в феврале 1423 года был заключен договор между Новгородом и "73 ганзейскими городами", которым урегулировались взаимные обиды, и торговля была продолжена.

Изучая историю новгородско-немецкой торговли в XIII—XV веках, вплоть до присоединения Новгорода к Москве, легко заметить, что даже самые острые конфликты между торговыми партнерами рано или поздно заканчивались мирным договором. Причина ясна: торговля с Западной Европой была жизненно необходима Новгороду. Немалые барыши приносила она и немецким купцам.

В XII—XV веках западное направление новгородской торговли было основным. Однако в X—XII веках много товаров привозилось с юга.

Елена Александровна Рыбина, изучив распределение по ярусам новгородского культурного слоя предметов, относившихся к южному импорту, сделала вывод о том, что постоянная борьба русских княжеств с половцами в XII веке парализовала Волжский торговый путь, а в середине XIII века татаро-монгольское нашествие надолго прервало торговые связи Новгорода с югом.

С Северного Кавказа ввозилась древесина самшита, из которого новгородские мастера изготавливали превосходные гребни. До слоя середины XIII века часто встречается скорлупа грецких орехов, в более поздних слоях ее находки очень редки. Широко были известны в Новгороде южные стеклянные изделия (бусы, браслеты, посуда).

В домонгольский период оживленной была торговля с южными русскими землями. В Киеве существовал двор с церковью святого Михаила, принадлежавший новгородским купцам. Через Киев на берега Волхова поступали пряслица из розового шифера, изготовленные в мастерских города Овруча на Волыни. Наряду с прибалтийским в Новгород ввозился приднепровский янтарь. Из Северного Причерноморья в больших керамических сосудах привозили вино и оливковое масло.

В конце XI — начале XII века богатые новгородцы пользовались фаянсовой посудой с белой поливой, расписанной кобальтом (синей краской) и марганцем (сиренево-фиолетовой), центр производства которой находился в Иране. С конца XIII века в Новгород стали привозить керамику, изготовленную в Золотой Орде.

Говоря о торговле, нельзя не упомянуть о том, что новгородские купцы обслуживали самые отдаленные районы обширной Новгородской земли. В письменных источниках не раз упоминаются новгородские купцы, бывавшие на Северной Двине, в Карелии, Обонежье, Торжке. Купцы привозили туда продукцию новгородских ремесленников, импортные товары, покупая продукцию местных промыслов.

Итак, древний Новгород вел оживленную торговлю. Наличие большого количества сведений о торговой деятельности новгородцев, сохранившихся в письменных источниках, привело многих историков XIX — начала XX века к убеждению, что торговля и была основой экономики Новгорода. Однако это не так. Из далеких стран в Новгород привозились главным образом предметы роскоши и отчасти сырье для ремесленного производства. Экспорт из Новгорода предоставлял возможности для приобретения привозных товаров. Современные историки, не отрицая важности торговли, с полной очевидностью выяснили, что основой хозяйства Новгородской земли было сельскохозяйственное производство наряду с развитым ремеслом.

4. Культура

В средние века Новгород был одним из наиболее значительных, а в XIII—XIV веках, по-видимому, крупнейшим культурным центром Руси. Избежавший разорения в лихую годину татарского нашествия, он сохранил до наших дней многие замечательные памятники древнерусской письменности, архитектуры, живописи, прикладного искусства.

XIV-XV столетия – золотая пора, эпоха расцвета государства "Господин Великий Новгород". "Культурная жизнь приобрела в нем... такую оседлость и устойчивость, какой Москва достигла лишь к XVI веку", - писал один из историков древнерусского искусства. После разорения Киевской Руси Новгород оказался хранителем многих традиций ее культуры.

Это время наивысшей экономической и творческой мощи столицы русского Севера. Любая культура существует и развивается на основе просвещения. В Новгороде уже в 1030 году Ярославом Мудрым была открыта школа. Не случайно, что именно из Новгорода происходит самая древняя из сохранившихся русских книг — знаменитое Остромирово Евангелие, ныне хранящееся в Государственной Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Евангелие было переписано по заказу новгородского посадника Остромира в 1067 году. Сохранилось также несколько книг, переписанных для новгородского Лазарева монастыря на рубеже XI — XII веков. Переписка книг считалась богоугодным делом. Вот почему больше всего книг было переписано при дворе новгородских владык, а также в монастырях. В житии архиепископа Моисея (занимал софийскую кафедру в 1325—1329 и в 1354—1359 годах) говорится о том, что Моисей "собра многи писца книжные, наят их переписывати книги святые".

Знаменитые новгородские берестяные грамоты — в большинстве своем памятники деловой переписки. В их можно прочесть о денежных операциях, земельных отношениях, судебных исках и т. д. Однако найдены и такие грамоты, по которым мы можем судить o личных переживаниях авторов, их мироощущении, интересах. Вот текст берестяной грамоты № 605, найденной в 1982 году на Троицком раскопе (Людин конец) в слое, имеющем дендрохронологическую дату 1133—1149 годы: "Покланяние от Ефрема ко брату моему Исухие. Не распрашав, розгневася. Мене игумене не пустиле, а я прошалося; но посолало со Асафомь ко посаднику меду деля. А пришьла есве оли звонили. А чему ся гневаши. А я вьсегда у тебе. А сором ми, оже ми лихо молвляше: "И покланяю ти ся, братьче мои". То си хотя молви:„Ты еси мои, а я твои"".

В переводе на современный русский язык грамота читается так: "Поклон от Ефрема к брату моему Исихию. Не расспросив, ты разгневался. Меня игумен не пустил, а я отпрашивался. Но он послал меня с Асафом к посаднику за медом. А вернулись мы, когда звонили. Зачем же ты гневаешься? Я ведь всегда твой. Для меня оскорбительно, что ты так плохо мне сказал: "И кланяюсь тебе, братец мой!" Ты бы хотя бы сказал: „Ты — мой, а я — твой!""

Перед нами драгоценный образец переписки двух образованных новгородцев первой половины XII века. Описана обычная жизненная коллизия. Два друга-монаха договорились о встрече, но Ефрем не пришел к Исихию в назначенный час, Исихий выразил свое неудовольствие. В ответ Ефрем пишет берестяное письмо с просьбой его извинить. Он объясняет, что встреча не состоялась не по его вине: настоятель монастыря послал Ефрема, вопреки его желанию, к посаднику за Медом, а когда тот вернулся, час встречи уже миновал. Ефрем заверяет Исихия в своей дружбе, находя несправедливыми его упреки. Письмо написано правильным, даже изысканным, русским литературным языком. Его автор — человек, несомненно, начитанный и привычный к письму.

В древнем Новгороде обучать грамоте начинали, видимо, в шесть-семь лет. В одном из вариантов былины о Василии Буслаеве есть такие слова:

Стали его, Василыошку, грамоте учить.

Грамота ему в наук пошла.

Посадили его, Васильюшку, пером писать,

И письмо ему в наук пошло.

На раскопках найден целый комплекс берестяных грамот, представляющих собой первые "пробы стиля" юного новгородца Онфима, жившего в XIII веке. Тут и упражнения в написании букв алфавита, слогов, отдельных слов и, конечно, неумелые детские рисунки, процарапанные на бересте.

Сначала ученики изучали буквы и учились читать, затем обучались письму и, наконец, цифирной премудрости. Обучение письму начиналось, скорее всего, с цер, на которых писали по воску стилем, а потом стирали написанное плоской лопаточкой, которой был снабжен стиль. Позднее от цер переходили к бересте.

Чтение — непременное условие жизни культурного человека. Книгочеи жили и в средневековом Новгороде. Например, некий Яков, автор берестяной грамоты № 271 (XIV век), просит своего "кума и друга" Максима прислать "чтения доброго". Эта фраза из берестяного письма перекликается со словами древнерусского летописца: "Велика ведь бывает польза от учения книжного; книгами мы мудрость обретаем; это реки, наполняющие вселенную; в книгах ведь неисчетная глубина; и ими в печали утешаемся!"

Что же читали средневековые новгородцы? Жития святых, "изборники" исторических и философских произведений, летописи, византийские переводные хроники.

К произведениям новгородской литературы помимо летописей, житий святых относятся "хождения". Так назывались произведения, рассказывающие о путешествиях любознательных новгородцев в дальние края. Сохранилась, например, "Книга-Паломник" новгородского боярина Добрыни Ядрейковича, будущего архиепископа Антония, в которой имеется интересное и представляющее большую ценность для науки описание Константинополя непосредственно перед его разгромом крестоносцами в 1203 году.

Помимо географических сведений новгородец мог почерпнуть из книг и знания математические. В 1136 году дьякон новгородского Антониева монастыря Кирик написал первое из известных нам русских математических сочинений. Оно называлось: "Учение им же ведати человеку, числа всех лет". Кирик в своем "Учении" безошибочно оперирует огромными числами в десятки миллионов, излагая сведения, необходимые для правильного отсчета времени.

Археологическое открытие древнего Новгорода позволило значительно расширить наши представления о духовной жизни новгородцев. Стало известно, например, что в XII—XV веках одним из привычных извлечений новгородцев были шахматы. Найдены фигуры от 94 комплектов, причем находки происходят едва ли не со всех раскопанных усадеб, в то время как кубиков игральных костей обнаружено лишь 18. Любимой игрой новгородцев были шашки.

Новгородцы любили музыку. Об этом свидетельствуют частые находки в разных районах города музыкальных инструментов. Наиболее распространенными были гусли (пяти-, шести - и девятиструнные). Известны также находки гудков, сопелей, варганов. Как и в других местах Древней Руси, в Новгороде устраивались представления скоморохов. Об этом свидетельствуют находки кожаных скоморошьих масок.

Новгородское искусство эпохи политической самостоятельности занимает выдающееся место в истории русской культуры. Его хорошо знают во всем мире. Фотографии новгородских зданий XI—XV веков, фоторепродукции памятников новгородской живописи можно найти на страницах многих отечественных и зарубежных изданий по средневековому искусству.

До нас дошла лишь небольшая часть тех построек, что украшали город в XI—XV веках. Причем все они каменные. Между тем Новгород многие столетия был почти сплошь деревянным. Деревянным был первый христианский храм — тринадцатиглавый Софийский собор, а также многие более поздние церкви и почти все гражданские постройки.

Многолетние археологические раскопки открыли остатки тысяч жилых и хозяйственных построек. Основой конструкции любого деревянного сооружений был венец из четырех бревен, концы которых соединялись узлом в обло. Большая часть жилых домов строилась на подклете. Жилым был второй этаж. В X—XII веках на усадьбах состоятельных новгородцев был широко распространен большой односрубный пятистенок площадью 70—80 квадратных метров. В XIII столетии ему на смену пришел однокамерный дом с пристроенными сенями. Жилые дома нередко украшались резьбой по дереву, которая придавала им нарядный, праздничный вид.

Разумеется, имущественное и сословное неравенство отражалось на облике усадеб средневекового Новгорода. На боярских усадьбах (площадью до 1400 квадратных метров) имелось несколько жилых домов и до десятка хозяйственных построек. В богатых хоромах жили владельцы усадеб, в более скромных домах — зависимые люди. На усадьбах рядовых горожан (их обычная площадь — около 450 квадратных метров), как правило, стоял один небольшой жилой дом и две-три хозяйственных постройки.

О каменных гражданских постройках древнего Новгорода мы знаем пока немного. В кремле сохранилось здание Владычной (Грановитой) палаты, построенное по заказу архиепископа Евфимия II в 1434 году. В строительстве палаты принимали участие немецкие мастера, поэтому в ней немало элементов готической архитектуры. Археологами обнаружены остатки трех боярских каменных теремов в Неревском и Славенском концах.

Мы знаем очень мало имен средневековых живописцев. Свои произведения они, как правило, не подписывали. Однако последние открытия археологов дают надежду, что хотя бы часть замечательных произведений новгородского искусства в будущем перестанет быть анонимной. В. Л. Янин предположил, что одним из главных мастеров, расписавших знаменитую церковь Спаса на Нередице, был художник и видный церковный деятель Олисей Гречин, который в конце XII века жил и работал в усадьбе, стоявшей на перекрестке Пробойной и Черницыной улиц Людина конца. При раскопках этой усадьбы найдены остатки красок, фольги, заготовок для икон, а также берестяные грамоты, адресованные заказчиками икон Олисею Гречину.

Если в первые после принятия христианства столетия новгородские художники создавали произведения в стиле, близком к византийскому (хотя уже тогда стали проявляться местные черты), то примерно с конца XIII века писали иконы и фрески, где от византийских традиций осталась, по существу, только иконографическая схема. Впрочем, новгородцы нередко приглашали для украшения своих храмов художников из Византии.

Яркие, сочные цвета иконы "Никола", написанной в 1294 году Алексой Петровым, патриотизм и мастерство художника, создавшего в XV веке икону "Битва новгородцев с суздальцами, многие другие произведения новгородской станковой живописи и ныне восхищают посетителей Новгородского музея.

Известный художник и видный знаток древнеруского искусства Игорь Эммануилович Грабарь так охарактеризовал искусство Новгорода времени самостоятельности: "Идеал новгородца — сила, и красота его — красота силы. Не всегда складно, но всегда великолепно, ибо сильно, величественно, покоряюще. Такова же и новгородская живопись — яркая по краскам, сильная, смелая, с мазками, положенными уверенной рукой, с графами, прочерченными без колебаний, решительно и властно".

В середине XIV века начинается эпоха монументальной живописи Новгорода, определяемая влиянием греческих мастеров эпохи так называемого Палеологовского Ренессанса. Падение Константинополя в 1453 году стало причиной эмиграции греческих художников - об этом рассказывают и летописи. Возможно, фрески церкви Федора Стратилата (вторая половина XIV века) или Успения в Волотове (1363 год), поражающие одухотворенностью образов, стремительностью движения, были созданы не без участия пришлых мастеров.

Иконописец, миниатюрист и виртуоз монументальной росписи Феофан Грек (около 1340 - после 1405 года) и среди своих талантливых современников выделялся яркой индивидуаль ностью. В глазах Епифания Премудрого, выдающегося мыслителя и писателя конца XIV - начала XV века, Феофан - не только "отменный живописец", "дивный и знаменитый муж", но и "преславный мудрец, философ зело искусный". "Никто не видел, чтобы он когда-либо смотрел на образцы... Он же, кажется, руками пишет изображение, а сам на ногах, в движении, беседует с приходящими, а умом обдумывает высокое и мудрое, острыми же очами разумными разумную видит доброту".

Возвышенность и глубокий драматизм характерны для художественного мышления Феофана, обогатившего русскую культуру лучшими достижениями Византии. "Живопись Феофана, - отмечает глубокий знаток средневековой эстетики В. В. Бычков, - это философская концепция в красках, притом концепция достаточно суровая, далекая от обыденного оптимизма. Суть ее составляет идея глобальной греховности человека перед Богом".

Монументальная живопись в ее лучших образцах, ориентированная на великое и ужасное, резко контрастировала с "неземной грацией" новгородской иконописи XIV-XV веков, с ее певучей красотой линий и "звонкостью" цвета. Ясность композиций, дивное сияние полнозвучных красок, введение бытовых черточек восходят к народному искусству. Киноварный цвет определяет радостный, мажорный характер палитры. Народным чаяниям отвечал и выбор святых. Пророк Илья - громовержец, дарующий земледельцу дождь. Рыцарственный Георгий Победоносец, несущийся на белом коне, помогал воинам на поле брани и одновременно считался стражем деревенских стад. Флор и Лавр - святые коневоды, охранители лошадей землепашца. Никола – покровитель всех путешествующих и страждущих, защитник от пожаров. А торговый люд почитал Параскеву Пятницу.

Новгородская иконопись одинакова чужда как суровой византийской созерцательности, так и преувеличенной экспрессивности готики... Ее просветленные лики, ласковые и поэтичные, ее эпическое настроение, спокойное и сосредоточенное - все это вызывает у зрителя ощущение какой-то внутренней легкости, когда все противоборствующие страсти приведены в согласие и когда возникает совсем особое чувство гармонии" (В. Н. Лазарев).

Уже тогда Новгород был крупнейшим центром книжности: узорные инициалы и заставки рукописных книг нигде не отличались таким своеобразием. Со второй половины XIII до начала XV века в книжной орнаментике господствует стиль, который называется тератологическим, то есть "чудовищным": переплетающиеся ленты сливаются с растениями и живыми существами, образуя фантастические комбинации.

За полвека до присоединения Новгорода к Московскому государству архиепископ Евфимий предпринял парадную обстройку Владычного двора в детинце. Согласно летописи, в 1433 году он поставил "полату в дворе у себе, а дверий у ней 30: а мастера делале немечкыи, из Заморья, с новгород-скыми мастеры". Это так называемая Грановитая палата, где главный большой зал перекрыт сводами на нервюрах, опирающимися на центральный столб (нервюра - выступающее ребро свода, основа его конструкции; каркас нервюры воспринимает и передает нагрузку свода на его опоры). В палате происходили торжественные приемы, здесь же заседал боярский Совет господ. Рядом возвышается "Часозвоня" Евфимия - восьмигранный столп, расширяющийся книзу, с пролетами вверху, выстроенный в качестве дозорной башни ("сторожни") Владычного двора и служившая позднее для отбивания времени. На Торговой стороне по повелению Евфимия на старых фундаментах церкви Иоанна Предтечи на Опоках в 1453 году возводится новое здание,явно подражавшее прежнему храму. Церковь принадлежала богатым купцам-вощаникам - торговцам воском. Здесь разбирались все тяжбы по торговым делам, хранились контрольные эталоны мер.

Но могущественная община Великого Новгорода уже клонилась к упадку. Москва усиливала давление на вольный город, добиваясь подчинения великокняжеской власти. Иван III потребовал полной его покорности. В 1471 году в битве на реке Шелонь новгородские рати были наголову разбиты москвичами, а в 1478 году Новгород и все его земли вошли в состав русского централизованного государства. Из покоренного города в центральные области России было выслано около семи тысяч "вольных мужей" из числа крупного боярства, духовенства и купечества, а на их место переселены из Московской земли "лучшие люди гости и дети боярские". Наиболее важные документы из архива Новгорода и его вечевой колокол – символ независимости увезли в Москву. Новгородская республика пала.

Но еще долго после своего падения Великий Новгород – этот центр религиозной мысли и книжной культуры – не уступал Москве. Вплоть до страшного разгрома опричниками Ивана Грозного в 1570 году сказывалось его могущественное культурное и художественное влияние. До второй половины XVI века Москва выписывала новгородских иконописцев. Господин Великий Новгород, хотя и завоеванный в неравной борьбе, продолжал обогащать своим неувядаемым искусством Москву и московский двор.

Некоторые улички на окраине Новгорода, местами не вышедшего за пределы средневековых валов, с одноэтажными домиками и словно вросшими в землю церквами как будто переносят нас в атмосферу старого города. В серенький мартовский день, если стать на стене недалеко от Софийской звонницы, впереди голубеют бесчисленные купола храмов на Торговой стороне, справа вдали - зыбкие очертания Юрьева монастыря, слева вниз по Волхову – Антониева. Сзади тусклым золотом отсвечивает купол Софии, кажущейся вытесанной из огромного ледяного монолита. На горизонте голубеет Ильмень с Перуновой рощей на взгорье. Как нигде, в этом городе, бурная история которого канула в глубину веков, можно представить ее былинный размах, воплощенный в творческом гении народа.

5. Архитектура

В начале XII в. в Новгороде сложилась боярская феодальная вечевая республика. В 1136 г. новгородцы, собравшись на вече, свергли князя Всеволода Мстиславича. Однако князья долгое время оказывали определенное влияние на политическую и экономическую жизнь Новгорода. Бурные события первой половины XII в. отразились на строительной деятельности и на зодчестве "Господина Великого Новгорода".

После изгнания князей с 30-х годов XII столетия княжеское строительство на самой территории Новгорода совершенно прекратилось. Вторая половина XII и начало XIII вв. характеризуются подъемом строительной деятельности боярства, купечества и различных городских корпораций.

Во второй половине XII в. вместо грандиозных единичных сооружений возникло значительное количество небольших и скромных зданий, многие из которых не сохранились. Появляется кубический тип храма, почти квадратный в плане, трехапсидный, одноглавый, четырехстолпный с посводными покрытиями. Фасады храма по-прежнему членятся лопатками.

Наиболее характерным памятником архитектуры конца XII в. является церковь Спаса на Нередице — последняя княжеская постройка. Она была сооружена в 1198 г. Это небольшое по размерам здание, удачно поставленное на горе Нередице, возвышающейся среди необозримых равнин, вблизи Городища. Церковь хорошо видна из города. Если первая княжеская постройка — Софийский собор — была самой крупной, то последняя — церковь Спаса на Нередице — самой малой. Так уменьшение роли князей как властителей города находило свое отражение в зодчестве. Церковь расписана в 1199 г., она являлась наиболее значительным произведением монументальной живописи. Но росписи погибли в 1941 —1943 гг., а сала церковь от артиллерийского обстрела Фашистами превратилась в руины. В 1956 —1958 гг. церковь была восстановлена (авторы реставрации С. Н. Давыдов, Г. М. Штендер). Удалось сохранить лишь некоторые фрагменты росписи, главным образом в восточной части.

По дороге на Юрьево, вблизи аэропорта, находится церковь Благовещения на Мячине. Построена она в 1179 г. Верхняя часть церкви перестроена в более позднее время. План и общее композиционное решение аналогичны церкви Спаса на Нередице. В 1189 г. церковь была расписана. Сохранились фрагменты росписи в алтарной части.

На южной окраине города, по дороге на Юрьево, на Петровском кладбище стоит церковь Петра и Павла на Синичьей горе, построенная в 1185—1192 гг. (автор реставрации Г. М. Штендер). Сооружена она жителями Лукиной улицы. Сохранила почти все свои древние формы, исключением крыши, которая сейчас четырехскатная, а первоначально имеющая свинцовое покрытие по сводам.

В архитектуре церкви отражен дух новгородских традиций, но имеются и некоторые отличительные особенности. Если новгородским церквам была присуща кладка стен посредством чередования рядов камня и плинфы — плоского кирпича, то в церкви Петра и Павла вся кладка выполнена из плинфы.

Данный прием, зародившийся в киевских постройках, был широко распространен в конце XII в. в полоцком и смоленском зодчестве. Видимо, здесь сказалось влияние полоцких и смоленских технических приемов. В последнее время такая же кладка обнаружена на некоторых участках стен в церкви Благовещения на Мячине

Церковь Ильи на Славне размещается на южной оконечности Торговой стороны в Славенском конце. Построена в 1198—1202 гг. по заказу новгородца Еревши. Но в 1455 г. была перестроена заново "по старой основе", как сообщается в летописи.

Южнее Юрьева монастыря находится Перунов холм с сосновой рощей. Здесь было древнейшее урочище, где осуществлялось поклонение языческому богу Перуну до принятия христианства. Обнаружены остатки языческого капища. Воеводой киевского князя Владимира Добрыней в 980 г. на холме была поставлена статуя Перуна. С принятием христианства статуя в 988 г. была сброшена в Волхов, и на этом месте основан монастырь Перынь-Богородицы с церковью Рождества богородицы. Она построена в начале XIII в. В настоящее время церковь реставрирована (автор реставрации Л. Е. Красноречьев), восстановлено ее трехлопастное покрытие. Церковь очень мала, ее размеры 7,5х9,5 м при высоте 12 м. Стены, не разделенные лопатками, слегка сужаются кверху, что придает сооружению легкость. Церковь Рождества богородицы — типичный одноглавый кубического типа храм.

В начале XIII в. силуэт Торговой стороны обогащается еще одним четы-рехстолпным одноглавым храмом — церковью Параскевы Пятницы (1207 г.), построенной "заморскими купцами". По-видимому, в древности храм имел трехлопастное покрытие. За время своего существования церковь 15 раз горела, а затем подновлялась. В результате первоначальный ее облик изменился. Дважды в 1156 и 1191 гг., ставились деревянные церкви — предшественницы каменной, которая состоит из самой церкви и подклети и отличалась от существующих в то время церквей. Различия, прежде всего в апсидах. Если все церкви имели полукруглые апсиды, то здесь к сильно выдвинутой центральной апсиде примыкают боковые, прямоугольные снаружи. Фасады церкви декорированы лопатками в виде уступов, что ранее не применялось. Такой формы лопатки известны в древних храмах Смоленска. Церковь Параскевы-Пятницы (автор реставрации Г. М. Штендер) в известных пределах воспроизводит облик смоленской церкви Михаила на Смядыни. Характерной особенностью церкви являлись три притвора. Сохранился лишь один — северный, а от южного и западного дошли до нас лишь незначительные фрагменты.

К середине XIII в. строительство в Новгороде почти прекратилось (с 1239 г. и до 90-х годов XIII в. летопись упоминает о постройке всего лишь трех деревянных церквей). Это объяснялось монгольским нашествием и усилившейся военной опасностью с Запада.

Сокрушительные удары, которые русские войска нанесли шведским, а затем и ливонским рыцарям, укрепили положение Новгорода. В конце XIII — начале XIV вв. он оставался одним из крупнейших центров на Руси. Этому способствовала торговая связь города с Ганзейским союзом. Вновь расцветает новгородское зодчество.

Среди равнины к юго-востоку от Юрьева, под другую сторону Волхова, в 1292 г. строится церковь Николы на Липне. Здесь впервые выявляется новая строительная техника — кладка посредством чередования плинфы и камня на растворе извести с примесью мелко толченного кирпича (цемянки) заменяется кладкой из волховской плиты на растворе извести с песком. Кирпич получает иную форму — становится более удлиненным. Такая строительная техника в Новгороде будет в дальнейшем преобладать вплоть до конца XV в. Наблюдается окончательный отход от посводного покрытия. Излюбленным типом покрытия становится трехлопастное завершение, фасады церкви заканчиваются вверху трехлопастной декоративной аркой с пояском свисающих полуциркульных арочек. С фасадов убираются лопатки, они будут отсутствовать вплоть до второй половины XIV в. Исчезают боковые апсиды, а центральная понижается до половины высоты фасада.

Церковь Николы на Липне была расписана, но роспись полностью погибла в Великую Отечественную войну, сам храм почти до основания разрушен. В настоящее время он восстановлен в первоначальных формах (авторы реставрации Л. М. Шуляк, П. Н. Максимов).

Выдающимся событием в архитектурной жизни Новгорода явилась постройка изумительных по пропорциям и формам церкви Федора Стратилата на Ручью и церкви Спаса Преображения на Торговой стороне. Несколько большие по своим размерам, чем другие храмы, обе эти церкви стали местными архитектурными центрами, подчиненными идее создания цельного городского ансамбля.

Церковь Федора Стратилата на Ручью заложена в 1360 г. посадником Семеном Андреевичем на берегу Федоровского ручья (ныне по засыпанному ручью распланирован проспект Ю. Гагарина). Завершена постройка в 1361 г. Храм является классическим памятником новгородского зодчества XIV в. (автор реставрации Л. М. Шуляк). Это кубического типа четырехстолпная постройка, имеющая одну главку. По своим пропорциям, архитектурному решению представляет собой высокохудожественное произведение. По-новому решена здесь пластика фасадов, имеющих трехлопастное завершение, т. е. три арки, соединенные друг с другом, средняя из которых возвышается над боковыми.

В 1381 —1382 гг. была построена церковь Дмитрия Солунского, но сразу же, по сообщению летописи, "за мало днеш рассыпася" и заново отстроена в 1383 г. В 1462 г. эта церковь была разрушена и возобновлена на старой основе (авторы реставрации П. Н. Максимов,-Л. М. Шуляк).

Отличительная черта церкви — богатая декорировка в кирпиче в средних частях южного и восточного фасадов. Эта церковь не отличается по своим основным архитектурным приемам от церквей XIV—XV вв. Во время войны разрушена и восстановлена в послевоенные годы.

Церковь Рождества на кладбище, как говорит само название, расположена на рождественском кладбище, по дороге на Москву. Она была построена в 1381 — 1382 гг. Ее формы предельно просты, архитектура скромна. Храм четырехстолпный с трехлопастным завершением. Здесь наблюдается отказ от декора. На западном фасаде сохранился древний портал со стрельчатым завершением. Церковь кажется приземистой, грубоватой. В ней имеется древняя роспись. На Торговой стороне за земляным валом, к северу от него, в парке ХХХ-летия Октября стоит небольшая церковь Иоанна Богослова в Радоковицах, построенная в 1383—1384 гг. Она стройна, ее пропорции удачны. В древности имела трехлопастное завершение. Это один из наиболее сохранившихся памятников XIV в. При реставрации (автор Л. М. Шуляк) обнаружены древний портал, над ним — декоративная композиция из трех окон с двумя нишами между ними, а еще выше выложена декоративная пятилопастная "бровка".

Сразу же за валом на Софийской стороне, на Дмитриевской улице, возвышается церковь Петра и Павла в Кожевниках. Церковь построена в 1406 г. Это удивительное сооружение, отличающееся зрелостью и законченностью, представляет прекрасный образец зодчества XV в. (авторы реставрации Л. М. Шуляк, Г. М. Штендер). Церковь сооружена из крупных камней известняка, а декоративные элементы выполнены из кирпича. Из него же сложены своды, главка, лопатки. Церковь кубического типа, одноглавая, сады имеют трехлопастное завершение как следствие сочетания перекрытия из среднего коробового свода с двумя полукоробовыми. Фасады декорированы выполненным из кирпича орнаментом, встречающимся ранее новгородских церквах: пояски из треугольных впадинок (бегунец), круглые и пятиугольные нишки-розетки, apкатурный фриз, кресты и др. Апсида украшена вертикальными тягами — ликами. Внутреннее пространство выдержано в традиционном стиле построек второй половины XIV в.

На перекрестке трех улиц: Чернышевского, Солецкой и Мерецкова – расположена церковь Власия, выстроенная в 1407 г. Предполагается, что в древности здесь стоял идол Волоса. Это типичный памятник начала ХV в. Постройка квадратная в плане, однокупольная, фасады имеют трехлопастное завершение. Древние своды и купол не сохранились. Церковь реставрирована в послевоенное время (автор реставрации Д. М. Федоров). При этом были обнаружены и восстановлены древние перспективные, т. е. уступчатые, порте со стрельчатым завершением. В соответствии с последними исследованиями установлено, что с запада к основному объему примыкал притвор.

В Загородском конце древнего Новгорода существовало несколько церквей и монастырей. Одна из них — церковь Двенадцати апостолов дошла до наших дней, она расположена на улице Десятинной, неподалеку от улицы Льва Толстого. Время ее постройки — 1454 г., хотя впервые церковь под таким названием упоминается в летописи 1230 г: Возле церкви была "скудельница" — могила, куда свозили умерших во время эпидемий. Церковь миниатюрна, имеет изящные пропорции. Декоративные элементы сведены до минимума. Первоначальное трехлопастное завершение было, потом заменено щипцовым, восьмискатным (автор реставрации Л. Е. Красноречьев),

В XIV—XV вв. кроме выше указанных церквей были построены и сохранилисьцеркви Михаила Архангела (1300—1302 гг.), Успения в Колмове (1310 г.), Николы Белого (1312— 1313 гг.), Троицы (1365 г.), Рождества богородицы на Михалице (1379 г.), Покрова Зверина монастыря (1335— 1339 гг.), Иоанна Милостивого (1422 г.), Уверения Фомы на Мячине (1365 г.), Симеона Зверина монастыря (1468 г.) и ряд других церквей.

Наряду с церквами возводились и гражданские постройки. В северо-западной части детинца с древнейших времен располагался Владычный двор, где жил владыка. Двор включал многочисленные постройки хозяйственного, жилого и иного назначения. Особенно большое строительство велось в XV в. архиепископом Евфимием — яростным противником централизованного русского государства. Парадной обстройкой Владычного двора он как бы подчеркивал стремление укрепить патриотизм новгородцев, поднять свой престиж.

Важнейшим сооружением двора явилась "палата с тридцатью дверьми". От нее, построенной в 1433 г., осталось здание в центре Владычного двора, именуемое Грановитой палатой (автор реставрации С. Н. Давыдов). Здание трехэтажное. В верхнем этаже имеется главный зал, перекрытый сводами на нервюрах, опирающимися на единственный столб посредине. Грановитая палата неоднократно перестраивалась. Нижний этаж в результате наслоений грунта стал подвальным. В архитектуре палаты сказывается архитектура готики, так как в постройке принимали участие немецкие мастера.

Наряду со строительством культовых сооружений и жилищ новгородцы проявляли постоянную заботу и об укреплении своего города, и прежде всего детинца. Раскопками М. X. Алешковского вскрыта оригинальная конструкция основания под южные стены детинца. На поверхности земли устраивалась глиняная подготовка до 15 см, на которую укладывались сначала слой плитняка, затем бревна как вдоль, так и поперек. Таким образом, создавалась прочная основа, на которой возводилась крепостная стена.

В 1331 —1334 гг. на участке между Владимирской и Борисоглебской башнями строится каменная стена. Она была несколько ближе к Волхову, чем стена, построенная в 1490 г. В 1400 г. происходит дальнейшая замена деревянной стены на каменную на участке от Борисоглебской башни к югу. Летопись сообщает, что "заложи владыка Иоан детинец город камен от святого Бориса и Глеба". В это же время строятся в камне Дворцовая, Княжая и Златоустовская башни, раскат на месте современной башни Кокуй и прясла стен между ними. И лишь в 1430-х годах заканчивается сооружение каменного детинца.

Уже на ранней стадии развития основного оборонительного сооружения башни были проездными. К Спасской башне вела Добрыня улица, к Покровской — Прусская улица, к Воскресенской — Легощая, к Федоровской — Великая. Через Пречистенскую башню можно было выехать на мост и далее на Торговую сторону. Размещение проездных башен увязывалось с направлением улиц. Федоровская башня была на выходе из детинца к Великой улице. Но на расположение башен влиял и рельеф местности. Имелись местные повышения — бугры, на которых и были сооружены такие башни детинца, как Митрополичья, Федоровская, Кокуй. На проездных башнях нередко устраивались надвратные церкви. В конце XIII — начале XIV вв. в детинце сооружается большое количество надвратных церквей.

Кроме центральной крепости — детинца со временем возводятся оборонительные сооружения вокруг всего города — так называемый окольный город. Последние исследования относят возникновение внешнего оборонительного пояса к XIV — началу XV в. До этого, как сообщалось ранее, существовали отдельные укрепления у трех первоначальных концов: Славенского, Неревского, Л Юдина. Оборонительный пояс охватывал весь город — в этом одна из характерных особенностей Новгорода. Бояре и купцы вынуждены были считаться с ремесленниками, мелкими торговцами, со всем "черным людом", который был главной силой при защите города. В определении границ острога важную роль играли водные рубежи. Общая длина укреплений составляла свыше 11 км. До сих пор сохранился земляной вал, с внешней стороны которого был вырыт глубокий ров. Существовали укрепления и по берегу Волхова. А в 1478 г. новгородцы, ожидая военный поход Ивана III на Новгород, соорудили деревянные стены на "судах" через Волхов.

Итак, благодаря строительству соборов, церквей, монастырей, гражданских и жилых построек, оборонительных сооружений, Новгород в XV в. представлял собой огромный градостроительный архитектурный комплекс. Выразительность его архитектуры нарастала по мере приближения к центру и вместе с тем как бы вливаясь в окружающий пейзаж, растворялась через бесчисленные отдельно стоящие постройки и монастыри, которые своеобразным ожерельем опоясывали городскую территорию.

Новгород был окружен тремя рядами монастырей. В первый из них, размещенный на расстоянии 2—3 км от города, кроме уже указанных входили Успенский в Колмове, Никольский в Мостищах, Успенский и Благовещенский в Аркажах, Пантелеймонов, Нередицкий, Лятский, Ситецкий, Мало-Кирилловский и Городище. Второй ряд, разместившийся на расстоянии 5—6 км от города, включал Никитский, Сырков, Перынский, Шилов, Сковородский, Ковалевский, Волотовский, Деревяницкий монастыри. Третий ряд (в 10—12 км от города) составляли монастыри Вяжищский, Троицкий, Коломецкий, Николо-Липенский, Кунинский, Хутынский.

Архитектурная выразительность застройки Новгорода с его величавыми и стройными церквами, деревянными зданиями, их причудливыми крыльцами, затейливой резьбой наличников, столбов подчеркивалась и оживлялась зелеными деревьями. Писцовые книги говорят о наличии в средневековом Новгороде больших незастроенных площадей, использовавшихся под сады и огороды. Для них были отведены участки, примыкающие к внешним укреплениям.

Можно считать, что в древнем Новгороде система зеленых насаждении определялась довольно значительными массивами отдельных садов в центральных районах города и почти непрерывным кольцеобразным поясом вдоль вала с внутренней стороны. Озеленялись и улицы. Летопись сообщает, что в 1469 г. сажались "топольцы на Славкове улице" Также из летописных записей 1508 г. узнаем и о другом саде — Арзубьевском, он находился на Никитиной улице. Арзубьевы — знатные новгородцы. Один из них, Куприны Арзубьев, по велению Иоанна III был казнен в 1471 г.

Для того чтобы полнее выявить характер облика города, следует остановиться на роли цвета и фактуры в новгородском зодчестве. Церкви, как правило, возводились из камня либо из камня и кирпича. В ранних постройках XI в. кладка из серого волховского плитняка разнообразилась плоским кирпичом (плинфой). Кирпич применялся для устройства перемычек окон, ниш, для выравнивания рядов камней. В XII и начале XIII в. тип кладки оставался тем же, но размер плинфы уменьшился. В последующие столетия исчез прием чередования каменной и кирпичной кладки. Для конца XV в. характерен переход на кирпичную кладку сооружений. К началу XVI в. камень как стеновой материал уже почти не применялся.

Вместе с золотистым лемехом покрытий куполов живописная кладка стен, будь она из камня или в чередовании с кирпичом, представляла довольно красочное зрелище. Впоследствии производились обмазка и побелка стен культовых сооружений, иногда десятилетия спустя после окончания строительства. Грубая отеска камней создавала неровную поверхность стен, придавай им скульптурную пластичность. Использование цвета было особенно важно в условиях Новгорода, где преобладала пасмурная погода. Цвет был важным компонентом формирования его облика.

Рассмотрев основные этапы формирования архитектурно-планировочной структуры города, можно определить характерные для древнего Новгорода композиционные особенности, своеобразные и вместе с тем основанные на принципах, присущих всему русскому зодчеству. Прежде всего, это живописность панорамы Новгорода как результат взаимодействия всех факторов, выявляющих его внутреннюю структуру и планировку. Внешняя панорама Новгорода определялась оборонительными укреплениями с детинцем — главным композиционным элементом, бесчисленными храмами и монастырями, а окружающие монастыри объединяли его с пригородным ландшафтом.

Еще одной особенностью Новгорода являлось богатство силуэта. Включение в пространственную композицию города реки Волхов, превращение ее в главную "улицу" города и создание на ее берегах взаимоувязанных административно-общественных и торговых центров, подчинение локальной задачи застройки города его общей структуре, замыкание улиц монументальными сооружениями — вот особенности, которые также были свойственны Новгороду. Если к этому добавить разнообразие цвета сооружений, зелень садов, то станет очевидным, насколько неповторимый колорит имел Великий Новгород.

Со второй половины XII в. происходит дальнейший рост города, осваивались все новые территории. Как это происходило, можно узнать из картограммы распространения толщины культурного слоя, составленной автором и дающей мощность раскрыть картину территориального роста города в период с XII – XVвв.

На основе дендрохронологического ода образование культурного слоя можно как бы привязать к определенному веку. На основе картограммы распределения культурного слоя по мощности и привязки его во времени смогли определить датировку культурного слоя в зависимости от времени его образования. Для этого были исследованы три наиболее характерных раскопа: Михайловский, Ильинский и Неревский, в которых зафиксированы слои по XV в. Данные раскопов были сведены в картограмму датировки культурного слоя в зависимости от времени его образования. Из построенной картограммы видно, что слой, относящийся к X в., залегает в среднем на глубине 6,6 м, слой XI в.— 5,9 м, слой XII в.— 4,4 м, слой XIII в.— 3,4 м, слой XIV в.— 2,3 м, слой XV в.— на глубине 1,4 м.

Картограмма датировки культурного слоя X – XV вв.

Перенеся границы указанных по толщине культурных слоев на план можно увидеть, что в XII в. существовали небольшие поселения на обои берегах Волхова. На Софийской с ими были заняты территории coвременного кремля, а также участки к югу от него, между современными у, Пролетарской и Чернышевского до улицы Лукинской, а также к северу, до улицы Декабристов, между улицами Дмитриевской и Комарова. На Торговой стороне поселение охватывало территорию между современными улицами Большевиков, Суворовской, Кировской, Волхов, выходя "языком" по улице1-го Мая до улицы Красилова.

В период XIII—XV вв. происходит бурный рост города. На Софийской стороне заселяется вся прибрежная часть Неревского конца. На юг от кремля рост поселения отмечается незначительно и происходит в основном вдоль современной Пролетарской улицы. На Торговой стороне пятно поселения разрастается во все стороны и выходит к современному проспекту Гагарина. Новгород растет, остается свободной от жилой застройки лишь узкая полоса вдоль внутренней стороны внешних городских оборонительных укреплений.

Список используемой литературы

1.  И.Я. Фроянов "Мятежный Новгород", Санкт-Петербургский университет,1992г.

2.  Г.К.Вагнер "Старые русские города", "Искусство" 1980г.

3.  В.Д. Берман, В.Л. Янин "Новгород", Москва, "Планета"1991г.

4.  А.С. Власов, Г.Н. Элькин "Древние русские крепости Северо-запада Санкт-Петербург, "Паритет",2007г.

5.  И.И. Кушнер "Архитектура Новгорода", Ленинград, Стройиздат, 1991г.

6.  Академия наук ССР, институт истории ССР "Новгородский исторический сборник", Ленинград, "Наука", 1984г.

7.  В.Ф.Андреев "Северный страж Руси", Лениздат, 1989г.

8.  В.А. Булкин, О.В. Овсянников "По Неве и Волхову" Ленинград, "Искусство", 1981г.

9.  В.Я. Конецкий, Е.Н. Носов "Загадки новгородской округи", Лениздат, 1985г.

10.  М.И. Кувшнир "У истоков", Лениздат, 1984г.

11.  В.В Гормин "Антоново", Лениздат, 1981г.

12.