Курсовая работа: Отношения СССР и Китая

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. РОЛЬ СССР В КИТАЙСКОМ ОСВОБОДИТЕЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ

2. УСТАНОВЛЕНИЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ И КОНСУЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ СССР И КИТАЯ

3. ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО СССР С ПРОВИНЦИЯМИ КИТАЯ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ПРИЛОЖЕНИЯ

ВВЕДЕНИЕ

Взаимоотношения России с Китаем - двух великих мировых держав - находятся под постоянным и непосредственным воздействием основных тенденций развития региональных и глобальных международных отношений.

Однако следует отметить, что отношения Китая и России имеют долгую историю. В данной работе предлагается рассмотреть период с 1917-1927 гг.

Проблема советско-китайских отношений в период 1917-1927 гг. освещалась многими историками. Так, знаменитый китаевед, академик РАН С. Л. Тихвинский на материалах биографии выдающегося политического и государственного деятеля Китая Чжоу Эньлая воссоздает историю страны первой половины XX века.

В работах Сладковского М. И. члена-корреспондента АН СССР и одного из крупнейших советских китаеведов, освещаются узловые проблемы развития китайского общества в XX веке: идейные истоки и сущность маоизма; экономика КНР и перспективы ее развития; интернациональный курс в отношении Китая и др.

В книгах Севостьянова Г. Н. исследуется политика Японии, США, Англии, Франции, Германии, Италии на Дальнем Востоке накануне второй мировой войны. Большое внимание уделяется внешней политике Советского Союза и борьбе китайского народа против японской агрессии. Автор приводит материал, показывающий, наглядно, как по мере расширения японской вооруженной агрессии на Дальнем Востоке происходило обострение межимпериалистических противоречий в Азии, изменение расстановки сил, углубление и нарастание кризисов в международных отношениях. В его работах использовано большое число архивных материалов и документов вскрывающих секретные переговоры и тайную дипломатию капиталистических государств перед второй мировой войной. На основе обширных статистических данных и официальных межгосударственных договоров и соглашений характеризуются отдельные этапы в отношениях между двумя соседними странами, анализируются торговля и другие виды экономических связей между ними.

В работе Ледовского А. М. на фоне сложных событий, развернувшихся в Китае на завершающем этапе войны против Японии и в первые послевоенные годы, анализируются два диаметрально противоположных внешнеполитических курса в отношении Китая — Советского Союза и США. Показано эффективное противодействие советской дипломатии американским планам проникновения в Маньчжурию, расчленение Китая, попыткам развязывания прямой военной интервенции в целях разгрома демократических сил, возглавляемых КПК, и превращения Китая в полуколонию США.

Монография профессора Ю. М. Галеновича рассказывает о жизни и деятельности Цзян Чжунгжэня, известного в нашей стране как Чан Кайши, — одного из лидеров Китая в XX веке, преемника отца основателя китайской республики Сунь Ятсена, руководителя Китая во время второй мировой войны, главы партии Гоминьдан Китая.

В монографии профессора Дубинского А. М. исследуются советско-китайские отношения в период, когда китайский народ подвергся агрессии со стороны Японии. На основе свежего и интересного материала в книге показана помощь СССР Китаю в борьбе против агрессора, раскрыто значение решающих побед Советских Вооруженных Сил на советско-германском и советско-японском фронтах и их влияние на исход справедливой борьбы китайского народа за свободу и независимость.

В данной работе автор предлагает рассмотреть социально-политические аспекты русско-китайских отношений.

Итак, цель данной работы – исследование советско-китайских отношений в период с 1917 по 1927 гг.

В работе поставлены следующие задачи:

· рассмотреть роль СССР в китайском освободительном движении;

· рассмотреть дипломатические и консульские соглашения СССР и Китая;

· рассмотреть торгово-экономическое сотрудничество СССР и провинций Китая.

1. РОЛЬ СССР В КИТАЙСКОМ ОСВОБОДИТЕЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ

Крах 2-го интернационала побудил большевиков во главе с В.И.Лениным поставить вопрос о создании 3-го интернационала. Об этом уже говорилось в опубликованном 1 ноября 1914 г. в манифесте ЦК РСДРП "Война и российская социал-демократия". Большевики развернули борьбу за сплочение левых групп в социал-демократических партиях.

Но создать Коминтерн удалось уже после Октябрьской революции 1917 года. В этот период в ряде стран начался процесс образования коммунистических партий. В 1918 г. коммунистические партии возникли в Германии, Австрии, Венгрии, Польше, Нидерландах и др. Коммунистические группы и кружки возникли в 1918-19 гг. в Чехословакии, Румынии, Италии, Франции, Дании, Великобритании, США, Канаде, Бразилии, Корее, Австрии, Южно-Африканском союзе, Китае и др. странах.

В январе 1919 г. в Москве состоялась совещание представителей компартии Советской России, Венгрии, Польши, Австрии, Латвии, Финляндии и др. Совещание обсудило вопрос о созыве международного конгресса представителей революционных партий, обратилось к 39 революционным партиям, группам и течениям стран Европы, Азии, Америки, Австрии с призывом принять участие в работе учредительного конгресса нового интернационала.

Одной из первоочередных задач Коминтерна в Китае, как и в других странах Востока, было установление контактов с революционно настроенными прогрессивными деятелями страны и оказание им необходимой идейно-теоретической, организационной и материальной помощи в борьбе за освобождение китайского народа.

В условиях гражданской войны и иностранной интервенции в Сибири и на Дальнем Востоке существовали трудности для налаживания контактов органов РКП(б) и Коминтерна с прогрессивными силами Китая. Поэтому по поручению ЦК РКП(б) и Исполкома КИ работу по установлению связей вели коммунисты Сибири и Дальнего Востока. Именно они помогали китайским гражданам создавать клубы (во Владивостоке – "Клуб Первого мая"), газеты ("Гунжэньчжулу" - В Хабаровске). Летом 1920 г. Сиббюро ЦК РКП(б) создало в Иркутске Секцию Восточных народов, на базе которой в последствии был организован Дальневосточный секретариат КИ по работе с Китаем и другими дальневосточными странами.

Созданием коммунистических кружков было положено начало организованному коммунистическому движению в Китае. Основными направлениями в работе коммунистических организаций в 1920-1921 гг. были распространение идей коммунизма, подготовка учредительного съезда КПК.

Другим направлением деятельности коммунистических кружков было оформление Социалистического союза молодежи. Первый союз был создан в Шанхае 22 августа 1920 г. и состоял из восьми человек. Вслед за Шанхаем социалистические союзы молодежи возникли в Пекине, Учане, Тяньцзине, и в ноябре 1920 г. был официально учрежден Социалистический союз молодежи Китая. Судя по уставам местных организаций и другим документам, члены союза своими основными задачами называли изучение социализма и борьбу за перестройку общества на социалистических началах. На одном из собраний союза молодежи Учана ставилась задача: "Изучать социализм – наиболее подходящее для настоящего времени учение, способное вывести человечество на путь прогресса", предлагалось "постепенно применять на практике изучаемые союзом теории если представиться к этому удобный случай", в частности "обращаться как с равными с прислугой, будь то в школе или дома". Члены других организаций союза молодежи активно участвовали в издании и распространении литературы социалистического толка. Кроме того, велись отбор и подготовка молодежи для учебы в Советской России. В 1921 г. в Москву на учебу выехали Лю Шаоци, Пу Шици, Ли Цихань и др.

В 1920-21 гг. сторонники марксизма в Китае пришли к заключению, что марксизм носит интернациональный характер, и вполне применим в условиях китайской действительности. По мнению пропагандистов марксистского учения, несмотря на экономическую отсталость и слабое развитие капиталистических отношений, Китай при поддержке Советской России и международного коммунистического движения сможет осуществить переход к социалистическому обществу, а для ускорения такого перехода необходимо совершить социальную революцию, которая создаст политические условия для проведения социалистических преобразований. Организационно партия китайских коммунистов оформилась на своем I съезде 1921 г. В рамках подготовки к съезду в марте 1921 г. состоялась предварительная конференция, которая выработала временную программу и декларацию целей и принципов. Участники конференции сформулировали свои задачи следующим образом: "Наша задача – организовать и централизовать силу классовой борьбы так, чтобы она становилась все более сильной и могучей в ее нападении на капитализм. Все это может быть достигнуто через пропаганду среди рабочих, крестьян, солдат, служащих и студентов, путем учреждения промышленных союзов рабочих, с едиными центрами, а также созидание единой политической партии революционного пролетариата, именно партии коммунистов".

КПК начала свою деятельность в условиях обострения противоречий китайского общества и усиления экспансии западных держав на территории Китая. Как раз в это время в противовес Вашингтонской конференции, где Китай потерпел неудачу, Коминтерн созвал съезд народов Дальнего Востока, который проходил в Москве и Ленинграде с 21 января по 2 февраля 1922 г. На съезде присутствовал 131 делегат с решающим и 17 с совещательным голосом – это представители Китая, Кореи, Японии, Индии, Индонезии, Монголии. Большое значение для последующей деятельности КПК имела дискуссия, которая произошла на данном съезде – дискуссия об отношении к национально-революционному движению и роли коммунистов в этом движении. Съезд принял по этому вопросу следующую резолюцию: "Ознакомившись с решениями конгрессов КИ по национальному и колониальному вопросам, съезд заявляет о своей полной солидарности с ними, особо отмечает необходимость правильного понимания взаимоотношений между национально- революционными движениями и борьбой трудящихся за свое социальное освобождение, считая, что только в союзе с международными пролетариатом порабощенные милитаризмом трудящихся масс Дальнего Востока смогут добиться своего национального и социального освобождения, приветствует революционное пробуждение пролетариев Японии, Китая, Кореи, видя в этом залог успешной борьбы".28

Уже в начале 1922 г. КПК была информирована о позиции Коминтерна по национально-колониальному вопросу и получила вытекавшие из этих решений рекомендации от В.И.Ленина.

Оказывая помощь в организации КПК, Коминтерн с самого начала активно стремился наладить контакты с Гоминьданом. Этой политике соответствовали и шаги межгосударственных связей с Кантонским правительством Сунь Ятсена. Первая же миссия Коминтерна во главе с Г.Н. Войтинским, прибывшая в Китай 1920 г., вступила с Сунь Ятсеном в прямой контакт. Но руководители КПК резко отрицательно отнеслись к предложению представителей КИ о союзе с Гоминьданом.

Тем не менее, в конце апреля – начале мая 1922 г. вопрос о сотрудничестве с Сунь Ятсеном и ГМД снова обсуждался на совещании руководителей КПК, соцмола и Всекитайского секретариата профсоюзов, созванном представителем Исполкома КИМа С.А. Далиным в Кантоне в связи с подготовкой первых съездов ССМК (Социалистического союза молодежи Китая) и профсоюзов. Однако вследствие разногласий совещание не смогло выработать единую точку зрения и решило продолжить дискуссию по вопросу о сотрудничестве с ГМД.

Начальный этап взаимодействия (1919 - 1924 гг.) - характеризовался программным и организационным становлением Гоминьдана (ГМД) как "партии действия".

Партия Гоминьдан (Националистическая партия Китая) появилась на свет в августе 1912 года в провинции Гуандун. У ее истоков стоял один из основателей современного Китая доктор Сунь Ятсен. Первоначально она имела социал-демократическую направленность, а в ее задачу входило свержение правящей династии Цин и создание Китайской республики. Партия завоевала большинство в Национальной ассамблее, которая была распущена в 1913 году, после чего подверглась череде репрессий. Националисты были вынуждены отправиться в изгнание в Японию.

Спустя несколько лет, в 1918 году, Сунь Ятсен образует альтернативное правительство в Гуанчжоу на юге страны. В 1921 году Гоминьдан, не дождавшись помощи от Запада, решает обратиться к СССР, который пытается объединить Гоминьдан и КПК в единую партию ленинского типа под эгидой Коминтерна. Один из тогдашних лидеров националистов Чан Кайши отправляется в Москву на партийную учебу.

В 1924 году Сунь Ятсен провозглашает три народных принципа: национализм, демократия и благополучие людей. В 1926 году, после смерти Сунь Ятсена, у руля партии становится Чан Кайши и снаряжает военную экспедицию против засевшего в Пекине военного правительства. В 1928 году войска Гоминьдана берут Пекин, и партия начинает перестраивать Китай согласно своим принципам. К этому времени в отношениях Гоминьдана с коммунистами наметился окончательный раскол, приведший к гражданской войне.

Идея создания Единого Фронта, принадлежавшая Коминтерну, была положительно воспринята Гоминьданом, но без упоминания особой роли коммунистов и опоры на рабоче-крестьянские массы. В сферу своей революционной тактики и социальной политики Гоминьдан включал широкие слои населения, в том числе имущие массы, о чем было открыто заявлено на первом съезде Гоминьдана. Стоит отметить, что Коминтерн рекомендовал Гоминьдану строить политику единого фронта преимущественно на антиимпериалистической основе, то в программных документах Гоминьдана важным объединяющим мотивом стали проблемы внутреннего развития страны, создания и укрепления государственности. То есть, можно сказать, что позиция Гоминьдана относительно "политики единства действий революционных сил" не ограничивалась только антиимпериалистическими интересами и выходила далеко за границы сотрудничества ГМД и КПК. А именно, представления Гоминьдана о политике единого фронта нашли конкретное воплощение как в политике сотрудничества с коммунистами, так и в создании Объединенного союза крестьян, рабочих, торговцев и учащихся, провозглашенного вторым пленумом ЦИК Гоминьдана второго созыва (15 - 22 мая 1926 года) и санкционированного 28 июня 1926 года Национальным правительством. Также без каких-либо серьезных поправок были восприняты Сунь Ятсеном и Гоминьданом принципы организационного строительства партии по типу РКП(б). Принятие I съездом аналогичного устава имело большое значение для превращения Гоминьдана в "партию действия" с четкой структурой и организацией.

Идея радикальной аграрной реформы, развившаяся затем Коминтерном в политику аграрной революции, оказалось одной из основных идей, которая предопределила противоположность коминтерновской и гоминьдановской моделей китайской революции.

Само взаимодействие КИ и ГМДа осуществлялось на фоне постоянно формировавшихся как в Гоминьдане, так и в Коминтерне в течение 1919 - 1924 годов моделей китайской революции.

Одновременно в Коминтерне постепенно формировались представления о модели революции, отличной от гоминьдановской, с ее идеями военной экспедиции против северных милитаристов и подчиненной ролью массового движения. Новые подходы предусматривали активное вмешательство коммунистического движения в формирование политической теории и революционной практики Гоминьдана. Разрабатывалась концепция революции в форме массового подъема снизу, силами народных масс, по схеме Октябрьской революции 1917 года. Частью этой модели стал курс на переориентацию Гоминьдана с целью превращения его в партию, которая бы отражала интересы рабочих и крестьян. Этот курс разрабатывался в закрытых для Гоминьдана рекомендательных и директивных документах ИККИ, главным образом в Восточном отделе Коминтерна. Они были адресованы КПК, ее съездам и пленумам ЦК КПК, их исполнение предполагалось осуществить через деятельность представителей Коминтерна в Китае и коммунистов, которые вступают в Гоминьдан.

Одним из наиболее активных разработчиков являлся представитель Коминтерна в Китае Г.И. Войтинский. Иллюзии в Коминтерне о возможности изменения концептуальных подходов Гоминьдана к национальной революции усиливал представитель Коминтерна в Гоминьдане М.М.Бородин, который давал Гоминьдану и его программным установкам не вполне адекватные характеристики.

Стоит сказать о том, что сотрудничество Гоминьдана с КПК осуществлялось преимущественно в форме вступления коммунистов в Гоминьдан. Оно изначально рассматривалось Сунь Ятсеном не как равноправное сотрудничество двух партий, к чему стремились коммунисты, а под углом зрения руководящих позиций Гоминьдана и "допущения коммунистов в Гоминьдан".

Вариант развития национально-революционного движения, который разрабатывался в течение 1925 - начале 1926 гг. Китайской комиссией Политбюро ЦК РКП(б)/ВКП(б) был тесно связан с интересами внешней политики СССР, и отличался от гоминьдановского представлениями о национальной революции. В тесном взаимодействии с ЦК РКП(б), а с апреля 1925 года - с Китайской комиссией ЦК РКП(б) разрабатывалась модель развития национально - революционного движения с опорой на крупные военно-политические группировки Центрального и Северного Китая, лояльные к СССР. Гоминьдану при этом раскладе отводилась пассивная роль в силу его еще недостаточной военной мощи и вследствие несогласия Гоминьдана с данным сценарием развития революции. Хотя Гоминьдану и отводилось определенное место в этой расстановке политических сил, но оно не было решающим. Но все же советская сторона продолжала оказывать Гоминьдану материально-финансовую помощь, помощь оружием, военными и техническими советниками. Другой характеристикой северного варианта китайской политики РКП(б)/ВКП(б) являлось стремление объединить в границах плана различные потоки революционного движения, недостаточно тесно связанные между собой в реальной жизни: национальные армии Фын Юйсяна, военную революцию ГМДа, массовое движение, политику КПК. С начала 1926 года, по мере ослабления позиций Фын Юйсяна и расширения влияния ГМДа в Китае, ВКП(б) все более сходила с позиций северного варианта, сближаясь с подходами ИККИ к ГМДу и к национальной революции.

Стоит отметить, что политика Коминтерна этого периода не была последовательной и четкой, так как Коминтерн параллельно разрабатывал политику, ориентированную на подготовку условий для организации народного подъема "снизу" и его воздействия на программу и политику Гоминьдана, на перерождение Гоминьдана "изнутри", и на завоевание коммунистами и левыми гоминьдановцами, которым приписывались несвойственные им прорабочие и прокрестьянские настроения, руководящих позиций в партии и армии.

Отсутствие организационно оформленной структуры непосредственных контактов между Гоминьданом и Коминтерном препятствовало достижению необходимой информированности как Гоминьдана о политике Коминтерна, так и Коминтерна о политике Гоминьдана. Особенно огромную роль играли советские представители, которые не совсем разбирались в ситуации и принимали не совсем продуманные решения. Стоит сказать, что позиция Москвы по вопросу об отношениях с Чан Кайши была весьма осторожной, после того, как возник конфликт в ЦИК Гоминьдана и Национальном правительстве после переезда части его из Кантона в Ухань. В середине марта 1927 года под давлением КПК и М.М.Бородина на III пленуме второго созыва ЦИК Гоминьдана были приняты решения, ограничивавшие единоличную власть Чан Кайши в ЦИК Гоминьдана и в его Военном совете, что, соответствовало директивам Москвы. Но сразу после пленума ЦИК Гоминьдана по инициативе М.М.Бородина глава уханьского правительства Тань Янькай подписал секретный приказ об аресте Чан Кайши, который не сумели выполнить. Это решение противоречило позиции Москвы в отношении Чан Кайши, Москва даже не была информирована об этом необдуманном решении. Принимая его, М.М.Бородин допустил ошибочный просчет в оценке соотношения сил, поддерживавших Ухань и Чан Кайши.

Политика Коминтерна и РКП(б)/ВКП(б) в Китае, со всеми своими плюсами и минусами, являлась неотъемлемой частью национально-революционного движения Китая. Она связана с политической историей Китая, является его составляющей. Длительный период сотрудничества (1920-1927 гг.) и его эффективность свидетельствуют об исторической взаимосвязи национально-революционного движения в Китае и международного коммунистического движения в 20-е годы XX века. Истоки будущего развития Китая лежат в опыте национально - революционного движения 20-х годов, в развитие которого весомый вклад внесли Советский Союз и Коминтерн.

В итоге стоит отметить, что КИ занимал главенствующее место в организации национально-революционного движения в Китае. Именно с его помощью были налажены связи с прогрессивными деятелями китайского общества, и впоследствии образована партия КПК; налажены отношения с Сунь Ятсеном и партией ГМД.

Большое значение для эволюции политики ГМД имели переписка и переговоры, которые Сунь Ятсен вел в Шанхае с представителями РСФСР в Китае А.А.Иоффе с августа 1922 года. Во время переговоров и А.А.Иоффе Сунь Ятсен информировал его о планах реорганизации ГМД, армии, и подготовки Северного похода, но отметил, что у него недостаточно средств и нет специалистов, способных организовать боеспособную армию, поэтому он хотел бы получить от РСФСР финансовую помощь, а также советников.

В период организационного оформления Единого Фронта (в конце 1923 – начале 1924 гг.), он создавался "сверху", путем политического блокирования двух партий – ГМД и КПК. Первоначально в Единый Фронт вошла лишь небольшая часть городских слоев населения в тех местах, где наиболее активно действовали гоминьдановцы и коммунисты (в Шанхае, Пекине, Кантоне), а также незначительная часть рабочих, которая к моменту создания ЕФ была организована в профсоюзы коммунистами, и не могла играть самостоятельную роль. Крестьянство сначала не входило в ЕФ.

В организационном отношении ЕФ первоначально формировался в виде "внутреннего блока" гоминьдановцев и коммунистов. Принятие коммунистов в ГМД организационно закрепило временное тактическое блокирование двух политических партий, и тем самым заложила основу ЕФ. Но ни коммунисты, ни гоминьдановцы не считали ГМД организационной формой ЕФ. Между двумя партиями не заключалось формального соглашения о единстве действий, официальные отношения между их руководящими органами ограничивались эпизодическими взаимными обменами, публичными посланиями и эмиссарами для урегулирования всякого рода претензий и противоречий, а функции связующего звена между ними выполняли советник и инструктор по реорганизации ГМД М.М.Бородин и представители КИ. Через М.М.Бородина осуществлялась и связь ГМД и КИ и Советским правительством; официального представительства в Москве ни ГМД, ни КПК не имели.

КПК соглашалось на союз с ГМД лишь на условиях партнерства, исключавшего ту или иную форму вхождения коммунистов в ГМД. ГМД отвергал как равноправное партнерство с КПК, так и прием КПК в ГМД в качестве самостоятельной фракции.

Итогом трудных переговоров по вопросу о форме и условиях ЕФ, в которых участвовали КИ, КПК и ГМД, явилось принятие компромиссного решения об индивидуальном вступлении коммунистов в ГМД при сохранении идейной, политической и организационной независимости как КПК, так и ГМД. Такое решение предполагало определенное сближение политических установок обеих партий на основе взаимных уступок, выработку общей политической платформы ЕФ. На практике это означало реорганизацию ГМД, сближение с СССР и КИ на международной арене. КПК признавала руководящую роль ГМД в национально-революционном движении, а коммунисты, вступавшие в ГМД, принимали обязательство подчиняться его партийной дисциплине.

Выработанная с участие КИ форма "внутреннего блока", при которой ГМД с участием коммунистов превращался в организационную основу ЕФ при сохранении обеими партиями своей идейной, политической и организационной самостоятельности должна была, по убеждению КИ, отвечать целям Китайской революции.

ГМД, принимая в свои ряды коммунистов, выходил из прежнего состояния политической изоляции, открывал себе путь к сотрудничеству с Советской Россией и к созданию собственных вооруженных сил. Коммунисты, работая внутри ГМД, получали доступ к массам. Задача КИ состояла в том, чтобы помочь к объединению усилий КПК и ГМД, т.к. ни одна из партий в одиночку была не в состоянии начать революцию.

2. УСТАНОВЛЕНИЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ И КОНСУЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ СССР И КИТАЯ

Дипломатические и консульские отношения установлены 31.5.1924 соглашением Об общих принципах для урегулирования вопросов (приложение). Договоры царского правительства, затрагивающие суверенные права и интересы Китая, объявлялись ликвидированными. Стороны обязались не заключать договоров, наносящих ущерб интересам СССР или Китая; не вести пропаганду друг против друга; не допускать на своей территории деятельности организаций, ведущих борьбу против правительства СССР или Китая.

СССР отказался от российских концессий в Китае и права экстерриториальности, а также подтвердил признание Внешней Монголии частью Китая. (С точки зрения реальной ситуации в Монголии это ничего не изменило, народное правительство Монгольской народно-революционной партии осталось у власти и в 1924 г. после смерти богдо-гогэна официально провозгласило образование Монгольской Народной Республики.)

В соответствии с договоренностью СССР и Китай обязались не допускать враждебной деятельности со своей территории друг против друга. КВЖД была признана совместной собственностью и "чисто коммерческим предприятием". СССР также отказался от российской доли "боксерской контрибуции" и аннулировал договоры царской России с другими державами относительно Китая.

Одновременно в 1924 г. в Пекине между японским и советским послами в Китае начались переговоры о нормализации советско-японских отношений. 20 января 1925 г. в китайской столице была подписана советско-японская конвенция об основных принципах взаимоотношений. СССР и Япония договорились установить дипломатические отношения и приняли на себя обязательства относительно невмешательства во внутренние дела друг друга и о предоставлении режима наибольшего благоприятствования в торговле. Стороны подтвердили свои обязательства по русско-японскому Портсмутскому мирному договору 1905 г. Но в специальной декларации в связи с подписанием конвенции советская сторона заявила об отказе правительства СССР от политической ответственности за заключение этого договора правительством императорской России. Советско-японские экономические отношения и проблему российских долгов предполагалось обсудить на специальной конференции.

Портсмутский договор, остававшийся в силе согласно советско-японской конвенции 1925 г., признавал Северную Маньчжурию российской сферой влияния, хотя это противоречило советско-китайскому соглашению 1924 г. в той его части, где Россия отказывалась от договоров царской России с другими державами относительно Китая. Правовая двусмысленность ситуации позволяла в принципе Советскому Союзу в дальнейшем строить свою политику в Маньчжурии скорее в духе признания Японией особых российских интересов в этой зоне, как было это оговорено в Портсмутском договоре, чем в духе отказа от привилегий, унаследованных от царской России, как говорилось в советско-китайском соглашении. С учетом фактической неподконтрольности Маньчжурии Китаю и ее постепенного перехода под власть Японии, советско-японские договоренности становились определяющими для политики СССР в этой части Китая. В такой ситуации Северную Маньчжурию в Москве стали рассматривать как наиболее подходящую площадку для сооружения "революционного плацдарма" для усиления революционного влияния в Китае, находящемся на грани новых внутренних политических потрясений. Быстро осваивающий былые российские позиции на Дальнем Востоке, не связанный вашингтонскими договоренностями и руководимый идеологическими установками Коминтерна Советский Союз стремился не к укреплению региональной стабильности, а к распространению сферы влияния революционных тенденций на Китай.

3. ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО СССР С ПРОВИНЦИЯМИ КИТАЯ

Нормализация cоветско-китайских отношений в 1924 году весьма позитивно сказалась на динамике развития всесторонних и прежде всего экономических отношений между Советским Союзом и провинцией Синьцзян. Исключительно острая нужда советской промышленности в синьцзянском сырье заставляла действовать дипломатическое и внешнеторговое ведомства весьма энергично и напористо. Г. В. Чичерин требовал от своих сотрудников: " На 99% знатоки синьцзянской экономики должны быть в Туркестане...". Торговлю с Синьцзяном в это время вели несколько организаций Советского Союза, крупнейшими из которых являлись Всероссийское общество "Шерсть", Всесоюзный текстильный синдикат, Нефтесиндикат, Сахаротрест и некоторые другие. Несмотря на целый ряд трудностей объективного и субъективного характера, стоявших на пути развития экономических связей сопредельных сторон, эти связи развивались довольно динамично. Если в 1923/1924 году стоимость импорта из Синьцзяна оценивалась в 2198 тыс. руб., а экспорта из Советского Союза в 413 тыс. руб., то в 1924/1925 году эти цифры составляли соответственно 4357 и 2683 тыс. руб. Причём к 1926/1927 году общая сумма экспорта почти сравнялась с суммой импорта, достигнув 49,9% , что само по себе являлось показателем экономического роста советской страны. Для облегчения торговых операций между сопредельными сторонами с начала 20-х годов широко использовались ярмарки. Наиболее крупными из них являлись Куяндинская (в Семипалатинской области), Каракаринская (в Семиреченской области) и Нижегородская. Но проводились и менее масштабные, призванные обслуживать интересы отдельных районов. Причём синьцзянским купцам, особенно представителям коренных народов, советские власти предоставляли существенные льготы. Уже в конце 1923 года Г.В. Чичерин телеграфировал уполномоченному НКИД в Чугучаке - Фесенко: "... Нижегородская ярмарка и Восточная палата оказали ряд льгот китайским купцам. Заключены крупные сделки, поэтому мы ждём, что китайские власти не будут чинить препятствий русско-китайской торговле.". 10 июля 1924 года в советские консульства в Синьцзяне ушла ещё одна телеграмма за подписью Чичерина. В ней давалось разрешение "... выдавать визы, по заключению уполномоченного народного комиссариата внешней торговли, купцам, исключительно туземцам, едущим на ярмарку Тюмени, открывающуюся 18 июля...". В сентябре 1925 года, сменивший в Чугучаке Фесенко, новый консул СССР Пучков сообщал в Наркоминдел: " В целях развития открываемой 1 октября Чарской ярмарки консульство предложило Губвнуторгу, Губветуправлению снять ветнадзор в Бахтах и перенести карантин скота в район ярмарки. Широко оповещённое китайское купечество выгнало к границе более 30 тыс. баранов, трёх тысяч рогатого скота...". Тогда же НКИД выдал советским консулам в Западном Китае разрешение оформлять визы мусульманам "... как женщинам, так и мужчинам, где фотографические карточки могут быть заменены оттисками большого пальца левой руки". Причём в телеграмме подчеркивалось, что "... эта льгота не распространяется на европейцев и китайских чиновников". На советский рынок в этот период в больших количествах поставлялись коннные, овчинные и козлиные кожи, козий пух, овечья и верблюжья шерсть, пушнина, шёлк-сырец, хлопок, чай, табак, лошади, крупный рогатый скот, овцы, козы, сухофрукты. Количество и объёмы поставляемых синьцзянскими купцами на российские торговые ярмарки товаров порою были так велики, что возникали серьёзные проблемы с доставкой их в район ярмарок. Так, советский консул в Кульдже Вазанов сообщал в сентябре 1925 года в Москву: " В Джаркенте лежит около 5.000 пудов шерсти Мусабаева, идущей на Нижегородскую ярмарку. Агентство Совторгофлота в Джаркенте не в состоянии перебросить таковую из-за отсутствия средств. Примите срочно меры." В свою очередь синьцзянские купцы закупали у советских торговых организаций хлопчатобумажные ткани, нитки, железные и чугунные изделия, посуду, сахар, спички, нефтепродукты и т.д. Рост торгового оборота может характеризовать то, что в 1926 году он достиг уровня 1913 года, а в 1929 году превысил его на 63,2% . Завоз большого количества сырьевых материалов из Синьцзяна позволил ускорить разрешение двух важных для СССР задач: форсировать восстановление лёгкой промыщленности и увеличить общий товарооборот страны. В то же время " Экспорт сырья имел большое значение для экономики Синьцзяна, " способствуя в свою очередь увеличению его внутреннего товарооборота, необходимого для подъёма сельского хозяйства и создания независимой национальной промышленности. Определённую роль в улучшении материального положения населения Синьцзяна стало играть, возобновившееся в первой половине 20-х годов, отходничество тысяч дехкан на сезонные работы в Среднеазиатские советские республики.. Правда по сравнению с дореволюционным периодом их число сократилось, но тем не менее составляло около 10.000 человек. Часть полученного зароботка они могли вывозить в валюте, часть в товарах, что имело большое значение в условиях всё еще малой насыщенности синьцзянского рынка. Однако, наряду с очевидными успехами, с середины 20-х годов в торгово-экономических отношениях Синьцзяна и Советского Союза стали проявляться моменты, которые не только тормозили развитие этих отношений, но могли в дальнейшем самым негативным образом отразиться на их перспективах.

В условиях послевоенного периода торговля между Советским Союзом и Синьцзяном строилась в основном по принципу товарного обмена или бартера. В обмен на различного вида сырье, поставляемое синьцзянскими купцами и фирмами, советские торговые организации завозили в провинцию промышленные изделия и продукты не производившиеся в самом Синьцзяне. Денежная компенсация за поставленное китайской стороной сырье, несмотря на настойчивые просьбы китайских купцов, не производилась, а если и производилась то в размерах не превышавших 25% общей стоимости товара. В то же время ассортимент поставляемых советской стороной товаров часто не учитывал запросы населения Синьцзяна, а сами товары порой были очень низкого качества. Британский полковник Шомберг, изучавший политическую и экономическую ситуацию в Синьцзяне во второй половине 20-х годов, сообщал в письме консулу Великобритании в Кашгаре: " Советское правительство скупало в Синьцзяне за последние шесть лет громадное количество рогатого скота,, лошадей, овец, овечьей шерсти, кож, шкур, сухих фруктов, кошм, ковров, сыра, сырого шёлка, пушнины и овечьих кишек, каковые оно транспортирует (за исключением рогатого скота и овец) непосредственно в Германию и Англию в целях пропаганды, чтобы показать иностранным правительствам, что оно имеет изобилие сырья в России для продажи... Агенты советского правительства скупают указанные товары, но платят за них только 20% наличными и 80% русскими товарами различного сорта: железо, керосин, цветные ситцы, старые и новые плуги, самовары, медные котлы... . За все эти товары советские агенты берут высокие цены с сартовских купцов... синьцзянские рынки затоварены вышеупомянутыми советскими товарами, сартовские купцы должны продавать их с потерей 30-40% только для того, чтобы получить наличными деньги. Магометане... сыты по горло гнилой, дешёвой дрянью, которое продаёт им советское правительство".

Замечания британского полковника относительно состояния дел в области советско-синьцзянской торговли носили, конечно, субъективную оценку, но тем не менее были во многом близки к истине. Недовольство синьцзянских купцов диспаритетом цен в торговле и игнорированием их интересов стало особенно проявляться в конце 20-х начале 30-х годов. Это недовольство выражалось в самых различных формах и стало реально сказываться на всем комплексе советско-синьцзянских отношений. В 1928 году уполномоченный Комиссариата иностранных дел в Средней Азии Соловьёв и уполномоченный Комиссариата внешней торговли в Средней Азии Клейнер в совместной записке на имя заместителя комиссара по иностранным делам Карахана с тревогой отмечали, что синьцзянские купцы решили создать "... единое акционерное общество, ставящее себе целью монополизировать в своих руках торговлю с Советским Союзом и намеревающихся путём ряда комбинированных административных и хозяйственных мероприятий отстранить советские организации от непосредственного соприкосновения с синьцзянским рынком...". Заместители наркомов, ссылаясь в своей записке на то, что этот шаг синьцзянского купечества "...происходит прежде всего из мотивов политическог порядка", вместе с тем вынуждены были откровенно заявить: "К сожалению, тенденции общеполитического характера подкрепляются и заостряются ещё рядом вполне конкретных ошибок наших организаций, усиливающих недовольство местных купцов". В информационном письме в комиссариат по иностранным делам консул-торгагент СССР в Илийском округе Синьцзяна Колосов и секретарь-экономист торгагенства СССР в этом округе - Ветюков сообщают, что в Илийском округе в 1930 году введена монополия на торговлю пушниной. Всё более растущую конкуренцию советским торговым организациям составляют купцы из Восточного Китая. "При этом условии, - отмечают советские дипломаты,- необходимость выполнения взятых темпов требует максимальной точности и аккуратности в выполнении хозяйственных задач, взятых отдельными хозяйственными организациями. Однако мы имеем массу случаев дающих достаточный материал убедиться в нашей неаккуратности, халатности, безответственности, граничащей с вредительством. В письме торгагенства от 22 августа 1930 года за №1309 указывается свыше 75 претензий от 18 китайских фирм. Указанные претензии относятся к операциям 1926-1927 гг." В письме сообщалось также, что советские транспортные организации необоснованно завышают цены на перевозки товаров в Синьцзян, что делает для синьцзянских купцов торговлю с Советским Союзом малорентабельной, ибо "...транспортировка оказывается дороже чем сам товар. Стоимость фрахта Илийск-Хоргос 3 р. 50 к. за пуд, в то время, как цена пуда керосина франко Алма-Ата 1 р. 60 к.". В "Информационном экономическом бюллетене" № 4-5 за 1930 год, выпускаемом Всесоюзной Восточной Торговой Палатой подчёркивалось, что Синьцзян "... предъявляет спрос на новые виды товаров, а именно: на установку электростанции в Кульдже и в связи с этим ввоз арматуры, паровой мельницы, водоподъёмных машин, а также на экспортные товары: часы, фотоаппараты, патефоны (виктроно) и пр. Однако советские торговые организации в силу ряда объективных и субъективных причин не могли обеспечить поставку требуемых товаров в требуемом количестве и ассортименте". Положение вещей, которое приводится в бюллетене ВВТП было скорее нормой, нежели исключением. Весьма частыми были случаи, когда синьцзянские купцы годами ждали расчёта за уже поставленные товары и в конце-концов вынуждены были брать в качестве оплаты совершенно нелеквидную продукцию советской кустарной промышленности.

Необходимость пересмотра принципов экономического сотрудничества с Синьцзяном стала для советского руководства насущной и весьма актуальной проблемой. Понимание того, что от её решения зависит политическая стабильность в этом регионе и в значительной мере экономическое благополучие страны, подталкивало советскую сторону к энергичным действиям. 30 марта года Карахан в письме к заместителю наркома внешней торговли Озерскому подчеркивал: " Дефекты нашей торгово-политической работы в Синьцзяне являются одной из основных причин острого недовольства не только со стороны китайских властей и китайского купечества, но и значительных слоёв мусульманского купечества и дают возможность китайским властям обвинить нас в том, что мы разоряем Синьцзян и что наш режим торговли обеспечивает односторонние выгоды СССР в ущерб народному хозяйству Синьцзяна". Среди наиболее негативных моментов в советско-синьцзянской торговле Карахан называет следующие:

"а) Узко-деляческий подход хозорганизаций СССР к советско-синьцзянским торговым отношениям, заключающимся в построении работы лишь под углом зрения извлечения максимальных коммерческих прибылей;

б) Неправильная торговая политика и, в частности, политика цен;

в) Затоваривание синьцзянского рынка излишними запасами промтоваров, товары завозятся вне зависимости от спроса и вне учёта потребности рынка;

г) Параллелизм и нездоровая конкуренция между отдельными хозорганами СССР;

д) Система принудительного ассортимента при покрытии закупаемого у синьцзянского купечества сырья, проводимая как на территории Союза, так и на территории Синьцзяна,вызывает завоз и скопление в Синьцзяне товаров, которые совершенно не находят сбыта на рынке и вызывает сильнейшее недовольство купечества;

е) Система нетто-баланса, совершенно устранившая из товарооборота денежные расчёты, лишает торгующее с нами купечество и китайскую администрацию валютных средств, необходимых им как для приобретения специфических китайских товаров, так и для накопления.

ж) Запрещение транзита через территорию Союза специфических китайских товаров из Восточного Китая и обратно, приводящее к тому, что эти товары всё равно идут гужевым путём на Восток, что способствует развитию связей Синьцзяна с Востоком, лишающее Союз валютных поступлений и, наконец, вызывающее раздражение купечества и администрации против нас". Здесь же указывалось ещё на целый ряд причин, негативно влиявших на состояние дел в советско-синьцзянской торговле.

Карахан предлагал в своём письме целый комплекс мер, которые , по его мнению, могут исправить ситуацию. В частности, он настаивал на том, чтобы был совершён переход к валютным расчётам за поставляемые товары, а политика цен содействовала развитию тех отраслей синьцзянского хозяйства, которые являются восполнением и продолжением союзной экономики. В его письме предлагалось также отменить принудительный ассортимент при продаже экспортных товаров синьцзянскому купечеству, решительно устранить из товарооборота всякого рода излишние формальности, стесняющие этот товарооборот. Кроме того предложения заместителя комиссара по иностранным делам включали в себя мероприятия, которые должны были содействовать развитию народного хозяйства Синьцзяна и способствовать совершенствованию системы взаимоотношений сторон. В результате активного обмена мнениями руководителей различных комиссариатов и ведомств СССР вопрос о торговле с Синьцзяном и возникших в связи с этим сложностях был вынесен на заседание политбюро ЦК ВКП(б). Решение политбюро от 10 апреля 1931 года включало в себя обширный план исправления состояния дел в торговле с Синьцзяном. Основные положения были построены на приведённых выше предложениях Л.М. Карахана и вошли в той или иной мере в заключённое 1 октября 1931 года "Соглашение об экономических взаимоотношениях между Синьцзянским провинциальным правительством и СССР". Однако, при всей активности советских руководителей и их , надо полагать, искреннем желании, исправление сложившейся ситуации проходило крайне медленно. 20 октября 1931 года, отмечая неудовлетворительное положение дел в торговле с Синьцзяном, Л. М. Карахан вынужден был обратиться со специальным письмом к председателю СНК СССР В. М. Молотову. В этом письме он, в частности отмечал: " Политбюро своим постановлением от 10. 04. 1931. по вопросам советско-синьцзянской торговли в целях ликвидации имевших место безобразий с товароснабжением синьцзянского рынка (несвоевременное поступление товаров, образование крупной задолженности, завоз неходовых товаров и широкое применение практики принудительного ассортимента), предложило ВСНХ и Наркомснабу забронировать товарные фонды в пределах годового и квартального планов, обеспечивающие бесперебойное снабжение Синьцзяна. Между тем... промышленность решительно отказала в производстве намеченных планом IV квартала дальнейших отгрузок текстиля и сахаров, выполнив последние по текстилю на 38,5% и по сахарам - 7,1%, что означает по существу срыв экспортного плана по Синьцзяну, в котором текстиль и сахара составляют 75-80% всего экспорта ". Положение в торговле с Синьцзяном после принятого политбюро ВКП (б) не только не улучшилось, но в ряде округов провинции стало даже хуже. Генеральный консул СССР в Кашгаре Ткачёв с большой тревогой сообщал 16 апреля 1932 года в Народный комиссариат внешней торговли: "Положение нашей торговой деятельности эдесь неудовлетворительно. Причина - мы плохо работаем, что вызывает справедливое недовольство со стороны купечества. За последнее время в связи с заключением торгового соглашения это недовольство перерастает в политическую плоскость. В борьбе против реализации соглашения усиленно используются наши недостатки, а их как вам известно не мало". Далее консул перечисляет практически те же проблемы в работе советских торговых организаций, о которых говорилось в постановлении политбюро, причём он определяет их даже более жестко и откровенно. Ткачёв подчёркивает: " Нельзя дальше терпеть такого положения, когда завозимый экспорт неудовлетворителен или количественно или качественно и плюс к этому он отправляется без документов. Дальше не может быть терпимо такое положение, когда купцы по 3-4 года ждут экспорта, имея у себя на руках лишь транспортные квитанции, которые они получили за сданный нам импорт ещё на наших ярмарках". Весьма негативно была оценена работа по выполнению постановления политбюро ЦК ВКП (б) от 10 апреля 1931 года, исходя из приведённых выше и иных фактов, и по истечении почти 2-х лет с момента его принятия - в 1933 году. В январе этого года во Втором Восточном отделе НКИД было проведено специальное совещание с участием всех заинтересованных ведомств, на котором была "проверена реализация решения правительства от 10 апреля 1931 года и были рассмотрены спорные вопросы с китайцами". Участники совещания констатировали, что многие пункты постановления выполнены частично, а некоторые из них, как, например, пункт об отмене принудительного ассортимента, не выполнены вообще. Не был также выполнен пункт, рекомендующий предоставлять Синьцзяну кредиты для развития машинотехнического экспорта. В протоколе совещания было записано, что " Ни один китайский заказ, принятый нами, до сих пор не выполнен". Весьма неудовлетворительное положение с выполнением постановление политбюро усугублялось ещё и тем, что с 1931 по 1934 год Синьцзян переживал очередной социально-политический кризис. Восстание мусульманских народов, боровшихся против китайских колонизаторов за свою независимость в эти годы, и весьма неоднозначная позиция советского руководства по отношению к этому восстанию, затрудняли проведение в жизнь этого постановления. Сложность ситуации и отсутствие положительных результатов вынудили политбюро ЦК ВКП (б) вернуться в августе 1933 года к вопросу о торговле с Синьцзяном ещё раз . Политбюро решило на этот раз "...произвести специальную проверку деятельности наших торговых, финансовых и других организаций в Синьцзяне под углом зрения проверки выполнения ими решений политбюро от 10. 04. 1931. года и установления нормальных взаимотношений с местным купечеством и администрацией.". Было решено также тщательно проверить личный сотав работников всех советских учреждений и усилить эти учреждения ответственными и надёжными людьми, а для развёртывания экономической работы хозорганов СССР в Синьцзяне предоставить им материальные ресурсы. Однако и это постановление в значительной своей части до 1935 года осталось на бумаге. Таким образом, попытки советского правительства выработать и провести в жизнь принципы новой экономической политики в отношении Синьцзяна в силу целого ряда объективных и субъективных причин не были целиком реализованы ни в конце 20-х, ни в начале 30-х годов, Это было сделано, но уже в изменённом виде и на качественно новой основе, только после 1934 года, когда в Синьцзяне в ходе восстания мусульманских народов к власти пришло правительство предпринявшее активные шаги по развитию экономического и политического сотрудничества Советским Союзом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

После 1917 года Китай стал рассматриваться новыми правителями России в рамках общего курса на поиск союзников в борьбе с западным империализмом. В соответствии с этой политикой национальные антизападные движения в колониях и полуколониях рассматривались Москвой как естественные союзники, и она через Коминтерн оказывала им всемерное содействие. В Китае объектом основной помощи стал Гоминьдан, хотя споры о том, в какой степени опираться на Гоминьдан, а в какой на Китайскую коммунистическую партию (КПК) и какая из этих сил может стать более полезной для советских интересов, в самом Коминтерне и в советском руководстве велись постоянно. Впоследствии китайский вопрос стал одним из основных в борьбе сталинского большинства ЦК с "левой оппозицией". Пример Китая активно использовался в дискуссиях вокруг концепции "азиатского способа производства".

Начало отношениям Советской России и Китайской республики было положено в ходе визита китайской военно-дипломатической миссии под руководством генерала Чжан Сылиня, прибывшей в Москву 5 сентября 1920 г. - с целью "ведения переговоров от имени Правительства Китайской Республики". Хотя пребывание делегации было недолгим, а полномочия Чжан Сылиня не были четко обозначены, руководство Советской России попыталось воспользоваться приездом миссии для установления дружественных отношений с Пекином. 27 сентября 1920 г. Чжан Сылиню была вручена нота правительства РСФСР с изложением принципов, предлагаемых СНК и НКИД в основу будущего советско-китайского договора. Но буквально на следующий день пекинское правительство, находившееся под сильным влиянием западных держав, видимо, по их требованию отозвало миссию Чжан Сылиня. Только в феврале 1921 г. китайская сторона дала ответ на российскую ноту от 27 сентября 1920 г. и согласилось начать непосредственные перговоры с правительством Российской Республики. В ответной ноте от 10 марта 1921 г. НКИД немедленно предложил приступить к переговорам в Пекине.

Китайское правительство с первых дней начало применять тактику затягивания переговоров. Постоянные проволочки, откладывания, прямые срывы договоренностей со стороны Пекина вообще характерны для советско-китайских переговоров как на этом, первоначальном, этапе, так и в дальнейшем.

Сотрудничество партии Сунь Ятсена с Коминтерном и Москвой имело и положительные, и отрицательные последствия для каждой из сторон. Для Гоминьдана положительный результат взаимодействия очевиден. Гоминьдану, сумевшему использовать помощь Коминтерна, КПК, Советского государства в разных областях партийного и государственного строительства, удалось реорганизовать в "партию действия" и объединить Китай согласно основным положениям своей программы. Разрыв с коммунистами оказался пагубным и для самого Гоминьдана. Потеряв поддержку Коминтерна и китайских коммунистов, Гоминьдан лишился опытных помощников в области партийного и государственного строительства, и утратил социальную ориентацию в своей политике.

Совершенно иной вид сотрудничества характеризуют отношения между Коминтерном и КПК. Китайские коммунисты, так же как и Сунь Ятсен, были полны решимости идти по пути Советской России, но понимание того, как идти этим путем было у них различным. Признав марксизм-ленинизм учением, способным осветить правильный путь к обновлению Китая на принципах социальной справедливости, демократии и всеобщего равенства, прогрессивные представители китайской интеллигенции при поддержке Коминтерна основали КПК. Партия до конца 1925 года состояла практически из обособленных ячеек; небольшим было также общее количество членов: в период I съезда около 50, II (1922 г.) – 120, III (1923 г.) – 230, IV (1925) – около 900, причем большинство составляло представители интеллигенции. Разработка в Китае революционной концепции, соответствующей общей стратегии и тактики мирового коммунистического движения была длительным процессом, и большую роль в решении этой задачи сыграла помощь Коминтерна. Коммунистический Интернационал ориентировал КПК на создание массовой пролетарской партии большевистского типа, способной возглавить национально-освободительное движение в стране. Эта помощь Коминтерна выражалась в революциях, советах, предоставлении материальных средств, в подготовке руководящих кадров в коммунистическом университете народов Востока и других учебных заведения, а также в настойчивой и политической работе его представителей в Китае. Но стоит отметить, что Коминтерн все же не смог полностью контролировать деятельность КПК. КПК смогло завоевать ограниченную политическую автономию в отношении с Коминтерном, хотя ИККИ (исполком КИ) пользовался авторитетом в вопросах стратегии. Условиями, которые благоприятствовали сохранению автономии, являлись слабая информированность Москвы о реальном развитии революции в Китае, отдаленность от места событий. В итоге КПК должно было чаще исходить из собственных оценок тактических ситуаций. Директивы Коммунистического Интернационала приходили с большим опозданием или вовсе не доходили, также автономии способствовал расплывчатый характер многих решений ВКП(б) и КИ. Большое воздействие на деятелей компартии оказывали и принципиальные разногласия в трактовке тактики Коминтерна, имевшие место в среде коминтерновских представителей в Китае, это обстоятельство позволило коммунистам Китая маневрировать, принимая вместе с тем свои установки. Таким образом, Коминтерн не контролировал полностью деятельность КПК.

Также важную роль в национально-революционном движении играет своеобразие взаимоотношений между двумя партиями, образовавшими единый национально-революционный фронт (ГМД и КПК). Сотрудничество этих партий стало мощным акселератором революционного движения, но само оно не было прочным, устойчивым. Различными были конечные цели обеих партий, неодинаковыми были их представления о характере их союза и о месте, которое каждая из этих партий должна занимать в этом союзе. Сотрудничество осложнялось противоречиями, которые то сглаживались, то обострялись, не никогда не исчезали. Инициативу в образовании Единого Фронта взяли на себя Коминтерн и Москва. По мысли Советского государства внутрипартийное сотрудничество КПК с Гоминьданом было подчинено одной цели – добиться "коммунизации" Гоминьдана путем вытеснения с руководящих постов, а затем исключение из этой партии представителей буржуазии, после того коммунистам надо было подчинить своему влиянию мелкобуржуазных союзников в Гоминьдане с тем, чтобы установить гегемонию пролетариата в Китае, не напрямую через КПК, а через рабоче-крестьянский Гоминьдан. Эта концепция по самой сути была чисто бюрократической, основанная на кабинетных расчётах. Между тем эта политика не могла быть эффективной в Китае. Гоминьдан в 1925–1927 годах был революционной партией, антикоммунистическая военная фракция которого пользовалась популярностью не только в офицерском корпусе, но и среди слоёв китайского общества. Таким образом, просто так вытеснить членов этой группы из их собственной политической организации было невозможно. КПК оказалась заложником политики Москвы. С одной стороны, обязанность сохранять внутрипартийное сотрудничество с Гоминьданом вела к тому, что вопрос о цене такого сотрудничества сам собой ослабевал. С другой стороны, находясь в Гоминьдане, КПК не могла успешно бороться за гегемонию: любой её шаг в этом направлении, любая попытка организовать преступление могла спровоцировать конфликты с более сильным партнёром, который опирался на собственные вооружённые силы; такое столкновение могло привести к расколу ГМД или к исключению коммунистов из Гоминьдана. Таким образом, КПК обрекала себя на постоянное отступничество перед союзниками вне зависимости от того, какие директивы она получала из Москвы. Выполнить указания о коммунизации Гоминьдана, не рискуя разорвать Единый Фронт, было нельзя. Выйти из Гоминьдана означало невозможность превращения этой партии в рабоче–крестьянскую. Москва и Коминтерн оказались в тупике, они вынуждены были довольствоваться антиимпериализмом Гоминьдановцев вплоть до того момента, когда в конце июня 1927 года политика Коминтерна потерпела крах.

Таким образом, помощь Коминтерна в национально–революционном движении носила как положительный, так и отрицательный характер. Коминтерн оказал помощь в подготовке китайских военных кадров из числа Гоминьдановцев и коммунистов в Советском Союзе и Гуанчжоу, реформировании армии Гоминьдана и строительстве его национально–революционной армии с помощью советских военных советников и инструкторов. Советский Союз доставлял фактически неоплачиваемые военно–технические средства и вооружения Гоминьдану и Национальной армии, вооружал в ограниченных размерах рабочие дружины и крестьянские союзы и др. Именно с помощью Коминтерна была организована КПК и реорганизован Гоминьдан, был создан Единый Фронт. Но при всей своей помощи Коминтерн не понял специфики китайского движения, т.к. теория и политика Коминтерна формировались под сильным воздействием стереотипов русской и мировой революции и в условиях недостаточной информированности Коминтерна и Москвы о национальной революции Китая в целом. Одной из причин плохой информированности была политическая реальность 20-х годов, которая характеризовалась сложным переплетением и взаимодействием различных социальных и политических сил и движений, являлась питательной средой для развития альтернативных теорий и политических направлений. Определить в те годы перспективное направление революционного движения было трудно. Также не стоит забывать и о внутрипартийной борьбе в самой Советской России.

На руководящих постах в Коминтерне находились такие личности как Бухарин, Троцкий, Зиновьев, у которых были свои подходы на национально-революционное движение в Китае, и Сталин умело маневрировал, изобличая своих противников, не принимая во внимание реальное положение дел в Китае. Поэтому политика Коминтерна была противоречивой и не продуманной.

Но все же история показывает, что политика Коминтерна, ВКП(б) в Китае, со всеми своими плюсами и минусами, являлась неотъемлемой частью национально-революционного движения в Китае. Она многими нитями связана с политической истории Китая, является его составляющей. Длительность периода сотрудничества (1920-1927 гг.) и его эффективность свидетельствовали об исторической взаимосвязи национально-революционного движения в Китае и международного коммунистического движения в 20-х гг. ХХ века.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Панцов А.В. Тайная история советско-китайских отношений: Большевики и кит. революция (1919-1927). - М.: Муравей-Гайд, 2001. - 454 с.

2. Азиатская библиотека. Сайт: http://asiapacific.narod.ru/countries/china/n_e_ablova/3.1.htm

3. Белов Е.А. Россия и Китай в начале XX века: Русско-китайские противоречия в 1911-1919. М.: ИВ РАН, 1997. 315 с.

4. ВКП(б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае: Документы. Т.1-3. М.: Буклет, 1994-1999 Т.1 / Редкол.: Го Хэнъюй, М.Л.Титаренко (руководители работы) и др. 1994. XVI, 769 с.; Т. 2-3 / Редкол.: М.Л. Титаренко, М.Лёйтнер (руководители работы) и др. Т. 2: В 2 ч. 1996. 1011 с.; Т. 3. В 2 ч. 1999. 1598с.

5. Галенович Ю.М. "Белые пятна" и "болевые точки" в истории советско-китайских отношений. Т. 1: От октября 1917 г. до октября 1949 г. М.: ИДВ, 1992.170 с.

6. Ковалев Е.Ф. Из истории влияния Октябрьской социалистической революции на Китай (1917-1923 гг. ): В 2 ч. М., 1995. (ИБ; № 4, 5). Ч. 1. 194 с.; Ч. 2. 177 с.

7. Мировицкая Р.А. Советский Союз в стратегии Гоминьдана (20-30-е годы). М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1990. 237 с.

8. Молоков И.Е. Интернациональная помощь РСФСР и ДВР Монголии и Синьцзяну (Китай) в разгроме белогвардейцев в 1920-1922 гг.: Учеб. пособие. Омск: Ом. политехн. ин-т, 1991.122 с.

9. Рахманин О.Б. К истории отношений РСФСР, СССР, РФ с Китаем, 1917-1997: (обзор основных событий, оценки экспертов) / РАН. Ин-т Дал. Востока. М., 1999. 293с.

10. http://asiapacific.narod.ru/countries/china/n_e_ablova/2.3_1.htm

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской Республикой от 31 мая 1924 г.

(Извлечение)

С т а т ь я I.

Немедленно после подписания настоящего Соглашения восстанавливаются нормальные дипломатические и консульские сношения между обеими Договаривающимися Сторонами.

Правительство Китайской Республики соглашается принять нужные меры для передачи правительству Союза ССР помещения миссии и консульских зданий, ранее принадлежавших царскому правительству.

С т а т ь я III.

Правительства обеих Договаривающихся Сторон соглашаются аннулировать на конференции, предусмотренной предыдущей статьей, все конвенции, договоры, соглашения, протоколы, контракты и т.д., заключенные между правительством Китая и царским правительством, и заменить их новыми договорами, соглашениями и т.д. на основе равенства, взаимности и справедливости и в духе деклараций Советского правительства 1919 и 1920 годов.

С т а т ь я IV.

Правительство Союза ССР, в соответствии с его политикой и с декларациями 1919 и 1920 годов, объявляет уничтоженными и не имеющими силы все договоры, соглашения и т.д., затрагивающие суверенные права или интересы Китая, заключенные между бывшим царским правительством и какой-либо третьей стороной или сторонами.

Правительства обеих Договаривающихся Сторон заявляют, что в будущем ни одно из них не заключит никаких договоров или соглашений, которые могли бы нанести ущерб суверенным правам или интересам одной из двух Договаривающихся Сторон.

С т а т ь я V.

Правительство Союза ССР признает, что Внешняя Монголия является составной частью Китайской Республики и уважает там суверенитет Китая.

Правительство Союза ССР заявляет, что как только вопросы об отозвании всех войск Союза ССР из Внешней Монголии, а именно о предельном сроке отозвания этих войск и о мерах, имеющих быть принятыми в интересах безопасности границ, будут согласованы на конференции, указанной в статье 2 настоящего Соглашения, оно осуществит полное отозвание всех войск Союза ССР из Внешней Монголии.

С т а т ь я VI.

Правительства обеих Договаривающихся Сторон взаимно ручаются не допускать в пределах своих территорий, по принадлежности, существования или деятельности каких-либо организаций или групп, задачей которых является борьба при посредстве насильственных действий против правительств какой-либо из Договаривающихся Сторон.

Правительства обеих Договаривающихся сторон далее обязуются не производить пропаганды, направленной против политической и социальной системы какой-либо из Договаривающихся Сторон.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Речь Чан Кайши о советско-китайских отношениях, произнесенная в ЦК Гоминьдана 15 июля 1929 г.

Первая задача политики национального правительства состоит в устранении уз, связывающих Китай, и завоевании определенных принадлежащих нам прав и привилегий. Интересы III Интернационала сталкиваются с интересами Гоминьдана. Интересы нашей партии сталкиваются с интересами всякой державы, преследующей империалистические цели.

Но наша программа упразднения неравных договоров будет выполнена с соблюдением разумной и надлежащей процедуры. У нас имеется определенная программа, в противоположность коммунистам, которые грабят и убивают, - образ действий, который не может быть приемлемым где бы то ни было в современном мире.

Между Китаем и Россией имеется много неразрешенных проблем, ожидающих теперь своего решения. Относительно КВЖД Советское правительство неоднократно заявляло о своем намерении передать эту дорогу Китаю, но фактически оно только стремилось закрепить свое положение на ней. "Красный" империализм является поэтому более опасным, чем империализм "белый", так как наличность первого более трудно установить.

В нашем стремлении к возвращению КВЖД нет ничего необычного. Россия заявляла о своем желании возвратить эту дорогу Китаю. Если Советское правительство уважает суверенитет Китая и согласится заключить с нами договор на основах абсолютного равенства и взаимности, мы готовы возобновить дипломатические сношения с Советским правительством.

Кроме КВЖД, имеются и многие другие важные китайско-русские вопросы, подлежащие разрешению между двумя правительствами. Вопросы относительно Внешней Монголии и коммунистической пропаганды подлежат немедленному обсуждению. Мы хотим, однако, взять сначала КВЖД, прежде чем приступить к другим вопросам.

Всякая империалистическая держава, пытающаяся препятствовать развитию революционного движения Гоминьдана, должна потерпеть неудачу. Речами и лозунгами многого не достигнешь. Неравные договоры никогда не будут упразднены путем применения военной силы. Наша главная сила заключается в восстановлении страны. Если мы хотим, чтобы иностранные державы питали уважение к нашим правам, мы должны создать сильное и действенное центральное правительство и водворить по всей стране мир и благоденствие. Момент нашего спасения наступил, и все верные сторонники Гоминьдана должны активно содействовать осуществлению единства и благосостояния Китая.