Реферат: Метафизические и диалектические картины мира

Введение

Картиной мира называется сложившаяся на конкретном этапе развития человечества совокупность представлений о структуре действительности, способах ее функционирования и изменения, сформировавшаяся на основе исходных мировоззренческих принципов и интегрирующая знания и опыт, накопленный человечеством.

Актуальность. С изменением уровня познания мира по мере совершенствования науки меняются и представления о его строении. Эти представления отличаются от научных теорий большей устойчивостью, наглядностью, доступностью. Вся совокупность таких устойчивых представлений, определяемых данным уровнем развития общественного производства, техники, науки, культуры и системы общественных отношений, образует картину мира. «Картина мира» — важная философская категория. В истории человеческой культуры картина мира постоянно менялась. На ранних этапах развития философии, когда она еще во многом зависела от религии и религиозно-мифологических представлений, картина мира была религиозно-философская.

Анализ «картины мира» как особого компонента научного знания предполагает предварительное выяснение смыслов исходных терминов — «мир» и «картина мира». Мир – это Вселенная во всей ее совокупности форм материи в земном и космическом пространстве, т.е. все то, что существует вокруг нас.

Выражение «картина мира» появилось сравнительно недавно; оно стало популярным лишь в ХХ веке. Это выражение означает, что возможен общий взгляд на мир, что человек пытается осмыслить мир в целом и нарисовать в своем сознании некую картину, отображающую мир.

Каждая из картин мира дает свою версию того, каков мир на самом деле и какое место занимает в нем человек. Отчасти эти картины противоречат друг другу, а отчасти взаимодополнимы и способны составлять целое.

Метафизика - (др.-греч. «мета» «физик» — «то, что после физики») — раздел философии, занимающийся исследованиями первоначальной природы реальности, мира и бытия как такового.

Первоначально слово «Метафизика» использовалось как обозначение сборника 14 трактатов Аристотеля с рассуждениями о первых причинах («первых родах сущего»), оставшихся после него в необработанном виде. Термин "Метафизика" имеет искусственное происхождение. Александрийский библиотекарь Андроник Родосский (1 в. до н. э.), стремившийся расположить произведения Аристотеля в соответствии с их внутренней содержательной связью, озаглавил ("после физики") его книгу о "первых родах сущего". Они были расположены после Аристотелевой «Физики», отчего и получили своё название. Сам же Аристотель их ещё называл «Первая философия».

История метафизики:

Метафизика сохраняет статус одного из центральных значений (понятий, категорий, способов мышления) философии на всём протяжении истории со времен античности до наших дней. Для многих философов она является синонимом философии в целом.

В отношении Платоновской философии можно сказать, например, что метафизика «связана» с миром идей (Платоновскими идеями). В отношении Аристотелевской философии можно связывать метафизику с бытием Ума (аристотелевский Нус).

Непрерывность связи понятий между античностью и современностью ощутима в сегодняшнем обиходном словоупотреблении «метафизического» как синонима «идеального», «сверхчувственного», лежащего за пределами явленного.

Следует, конечно, понимать, что, несмотря на то, что эта связь в обиходном словоупотреблении исторически и сущностно оправдана, но она же и грубо обманчива. Так, например, "идеальное" античности, по смыслу и по содержанию понятия, - это вовсе не то "идеальное", которое присутствует у Карла Маркса или у платоников XX века, и, уж тем более, - это отнюдь не то "идеальное", которое присутствует в обиходе разговорного языка.

Однако общее между античностью и нашим временем в словоупотреблении "идеального" все-таки есть: это то, что не "видится", не "усматривается" непосредственно и "просто"; то, что требует каких-то особых операций (метафорических - восхождения, нисхождения, возвращения, более строгих - абстрагирования, редукции, и так далее) для достижения истока (начал, причин).

Первичные интуиции возможных ответов на метафизические вопросы, в целом, были сформулированы еще античностью, которая, если и не называла свои ответы "метафизикой", то только потому, что не нуждалась в специальном названии.

Для оценки изменения содержания понятия "метафизика" и отношения к ней со стороны во все века размышляющих показателен следующий беглый пример.

Аристотель во всей своей "Метафизике" ни разу не употрябляет слово "метафизика", (если не считать названия книги, не им самим данного), а в самом тексте непосредственно обсуждает, описывает и анализирует проблемы "начал". Естественно, что Аристотель так поступает не только потому, что таков был круг его собеседников, которым не нужно было давать определений, но потому, что характер объяснений у Аристотеля принципиально отличается от того, к чему "привыкло" Новое время.

Фома Аквинский и другие средневековые европейские философы уже обращаются с метафизикой, как с чем-то вставшим, имеющим фиксированное, раз и навсегда заданное значение (заданное Аристотелем, в частности), и нуждающимся только в должном разъяснении, аргументации и последовательном применении.

Гегель в XIX веке вынужден (и не только в дидактических целях, конечно) специально обсуждать само понятие "начало" и отнюдь не шутя делает это в начале "Науки логики". При этом начинает Гегель - буквально начинает свою книгу - с объявления о том, что никаких определений начала перед самим началом логики (объективной метафизики) быть не может, и ситуация с "началами" обстоит не так, как в началах, скажем, математики. Гегель - естественно - продолжает называть свою науку - наукой.

Но вот уже в XX веке Мартин Хайдеггер в своей знаменитой "Что такое метафизика?" предъявляет ошеломляющий по своему художественному воздействию образчик ответа: метафизика - это ответ на вопрос "что она есть?" (тем самым, между прочим, ставя под вопрос словарные статьи подобного рода в любых энциклопедиях). И, конечно же, для Хайдеггера связь метафизики с наукой не столь беспроблемна, как для Гегеля.

Довольно трудно говорить о неких "переломах" и разрывах в историческом развитии, поскольку само употребление слов "перелом", "разрыв", "революция" предполагает неочевидную предыдущую преемственность, но многими наступление Нового времени (в том числе, и в метафизике) связывается с фигурой Рене Декарта в XVII веке. Декарт применяет принцип Эпохе в отношении всех фундаментальных (и поэтому - метафизических) утверждений, исключая из рассмотрения любые основания, которые могут быть подвергнуты сомнению. Декарт приходит, таким образом, к единственному бесспорному утверждению, к знаменитому "я мыслю, следовательно существую" (невозможно подвергнуть сомнению сам факт сомнения). (В XX веке декартовский принцип Эпохе в условиях новой эпохи был воспроизведен Эдмундом Гуссерлем в феноменологии.)

С конца XVIII века, с эпохи просвещения, метафизика начинает систематически рассматриваться не только как осмысленная совокупность высказываний о мире, бытии и сущем, которые могут быть истинны или ложны (как было у Аристотеля), но как особый способ понимания вообще: а именно способ, который ориентируется в том числе на уже существующие высказывания и понимания (т.е. уже существующие "до" XVIII века высказывания и понимания "вошли" в наличный мир, оказались под тем же знаком вопроса, что и существование "простого стула"). Критикой и обоснованием таких способов высказывания и понимания знаменит Иммануил Кант. Смысл его критических работ - овладение той достоверностью чистого разума, которая вообще возможна. Каковы основы и границы деятельности разума? Сам по себе этот скептический посыл Канта с точки зрения метода наследовал Декартовскому Эпохе. Форма изложения Канта - сухая (по сравнению с Декартом), пространная, систематичная. Кант различал априорное, доопытное и апостериорное, послеопытное знание. Априорными формами восприятия (ибо ведь даже в чистом восприятии мы получаем знание) он называл пространство и время, априорными объявлял ряд рассудочных категорий и схематизм их функционирования. Откуда берутся в разуме априорные знания? - этот вопрос Кантом сознательно отклонялся, поскольку ответ на него лежит за пределами чистого разума, и, следовательно, никакие научные дискуссии по этому вопросу невозможны.

Гегель переинтерпретировал кантовское "априори" со знания некоего недостаточно абстрактного "я" в абсолютное знание, в "объективную логику" (а чьим, действительно, является кантовское знание "априори"? Кто именно тот "я", который знает что-то "априори"?). Нераскрываемое и нерефлектируемое понятие Кантовского "опыта" приобретает у Гегеля - при спокойном тоне изложения - драматический характер развития бытия (что такое "опыт"? - "не факт" что мы способны дать ответ на этот вопрос). Интересно и показательно, что Кант оценивал диалектику чуть ли не как набор риторических приёмов, отрицал "догматизм", а отличие своей методически построенной метафизики от "догматизма" полагал в верности критическому методу. Гегель же как раз - диалектик. Эта разница в понимании диалектики и в подходах не мешала Гегелю по достоинству ценить достижения Канта.

Критической филисофской работе Иммануила Канта в XIX веке не без очевидных тематических оснований наследовали многочисленные позитивисты. В отличие от Канта, они полагали, что в своей метафизике вообще не оставляют места метафизическому, трансцендентальному, внеположному фактической наличности, но только "опыт", факт. Критики позитивистов (в частности, материалисты) указывали на то, что ни один позитивист не способен обойтись без обобщающих категорий и понятий, которым нет никакого соответствия в наличном мире фактов. Поздняя критика с позиций марксизма позитивистов конца XIX века (В.И.Ленин "Материализм и эмпириокритицизм") вполне трезво по сути, но скандально по форме, связывала философскую деятельность позитивистов с наследием И.Канта, с кантианской "вещью в себе". В контексте марксистских работ слово "метафизика" употреблялось как синоним обмана, лжи и реакционной идеологии классов-эксплуататоров. В целом, ни позитивисты, ни материалисты не оставили работ, вошедших в общепризнанную классику метафизики. И дело здесь не столько в отсутствии специфического дара (среди позитивистов - значительное число крупных ученых-естественников), сколько в их метафизической устремленности на то, что называется фактами, в их ориентации на науку, на технику, на покорение "природы" и "социальных сил". Марксизм (как социальное движение), например, и не скрывал своей задачи "переделать мир" (а не "понять" его, скажем).

Во второй половине XIX века Фридрих Ницше посвятил всю свою жизнь и философскую работу борьбе с метафизикой (Философия жизни). Вся "старая" метафизика укрывает от мысли фундаментальное потрясение, исчезновение начал, ликвидацию основ, господство чистого становления, торжество Ничто ("Бог умер"), и Ницше по сей день несёт эту общеизвестную весть в философию ("Книга для всех и ни для кого"). Драматический и знаменательный смысл борьбы Ницше можно неуклюже обозначить как творческое, трагическое придание ценности миру на фоне признания всепроникающего и неустранимого нигилизма. Нигилизм невозможно "критиковать", поскольку не наблюдается ни одной позиции, которая была бы внеположна самому нигилизму. Более того, само историческое возникновение критической философской позиции в античности (Сократ) расценивалось Фридрихом Ницше как метафизическое падение.

Метафизические вопросы: Что есть причина причин? Каковы истоки истоков? Каковы начала начал? Что есть "непосредственное", "наличное"? Где - буквально или понятийно-топологически - эти начала располагаются? Отчего они не усматриваются "просто", что мешает и мешает ли им что-то быть видимыми "непосредственно", без дополнительных "операций"? Каковы требования к "операциям", исполнение которых могло бы гарантировать получение достоверных ответов на "последние вопросы"? Кто или что вообще ставит эти вопросы (почему эти вопросы вообще существуют)?

Метафизика Аристотеля (первая философия) - учения в которых описывается о первоначалах, которые и составляют предмет мудрости. Аристотель насчитывает четыре первоначала, или высшие причины бытия: форма (сущность, суть бытия) («Что это есть?»), материя («Из чего?»), цель («Ради чего?») и перводвижитель («Откуда начало движения?»). Он также проводит различие между возможностью и действительностью. Последние книги Метафизики посвящены критике эйдосов как отдельно существующих от вещей сущностей. При метафизическом подходе объекты и явления окружающего мира рассматриваются изолированно друг от друга, без учета их взаимных связей и как бы в застывшем, фиксированном, неизменном состоянии.

1 книгу Аристотель начинает с утверждения, что все люди от природы стремятся к знанию. Источником же знания является чувство и память, которые в совокупности образуют опыт. На опыте воздвигается умение - знание общего. Однако практические умения - это еще не высшее знание, каковым является только знание самоценное - мудрость - знание причин и начал. Аристотель говорит, что обычно мудрыми называли тех, кто много знает, однако все знать нельзя, но можно знать причины всего. Как раз философы с самого начала интересовались причинами: как происхождения Вселенной, так и того, что хорошо. Такое знание он называет божественным. Далее, в 3 главе 1 книги, Аристотель перечисляет четыре причины всего:

Ø Сущность

Ø Материя (ὕλη - хюле)

Ø Начало движения

Ø Благо

Аристотель критикует своих предшественников за особый акцент на материальной причине: на воде (Фалес), воздухе (Анаксимен), огне (Гераклит) или всех элементах сразу (Эмпедокл). К началам движения он относил ум, дружбу и вражду. Далее Аристотель рассматривает учения пифагорейцев (5 гл.) и Платона (6 гл.).

Во 2 книге Аристотель определяет философию как знание об истине, причем истина оказывается целью знания.

В 3 книге Аристотель указывает на трудности познания причин: существуют ли сущности и где они пребывают? Он также критикует представление о богах, утверждая, что те, кто едят не могут быть вечными.

12 книга посвящена понятию сущность. Аристотель подчеркивает, что под этим словом могут пониматься тела, элементы или числа. Здесь же он приводит свое знаменитое утверждение, что все изменяется из сущего в возможности в сущее в действительности. Причем все, что подвержено изменению материально.

13 и 14 книги посвящены критике эйдосов и чисел, якобы существующих помимо вещей. Аристотель подобно Платону разделяет прекрасное и благо, ибо первое относится к неподвижному, а второе - к действию. Однако в пику своему учителю он противопоставляет общее сущности.

В древнегреческой философии VI—V вв. до н. э. зародился, как известно, и другой подход к познанию мира. В учениях некоторых философов этого периода (Ксенофана, Парменида, Зенона) проявились попытки доказать, что окружающий мир неподвижен, неизменен, ибо всякое изменение представляется противоречивым, а потому—невозможным. Подобные воззрения много веков спустя проявились в науке Нового времени (во всяком случае, до середины XVIII в.), а соответствующий им метод познания получил наименование метафизического.

На определенном этапе научного познания природы метафизический метод, которым руководствовались ученые-естествоиспытатели, был вполне пригоден и даже неизбежен, ибо упрощал, облегчал сам процесс познания. «Разложение природы на ее отдельные части, разделение различных процессов и предметов природы на определенные классы, исследование внутреннего строения органических тел по их многообразным анатомическим формам — все это было основным условием тех исполинских успехов, которые были достигнуты в области познания природы за последние четыреста лет», — писал Ф. Энгельс. В рамках метафизического подхода к миру учеными изучались многие объекты, явления природы, проводилась их классификация.

Наглядным примером этого может служить весьма плодотворная деятельность известного шведского ученого, метафизически мыслящего натуралиста Карла Линнея (1707—1778). Будучи талантливым, неутомимым исследователем, Линней все силы своего огромного ума, обогащенного наблюдениями в многочисленных путешествиях, употребил на создание классификации растительного и животного мира. В своем основном труде «Система природы» он сформулировал принцип такой классификации, установив для представителей живой природы следующую градацию: класс, отряд, род, вид, вариация. Живые организмы, например, Линней разделил на 6 классов (млекопитающие, птицы, амфибии, рыбы, черви, насекомые), а в растительном мире выделил целых 24 класса. Оригинальной идеей Линнея стала бинарная система обозначения растений и животных. Со-гласно этой системе, любое название представителя растительного или животного мира состоит из двух латинских наименований: одно из них является родовым, а второе—видовым. Например, в указанной системе человек именовался по латыни Homo sapiens, т. е. человек разумный.

Но, проделав огромную и очень полезную классификационную работу, Линней вместе с тем не вышел за рамки традиционного для науки ХУШв. метафизического метода мышления. Распределив, образно говоря, «по полочкам» разновидности представителей живой природы, расположив растения и животных в порядке усложнения их строения, он не усмотрел в этом усложнении развития. Линней считал виды растений и животных абсолютно неизменными. А самих «видов столько, сколько их создано Творцом», — писал он в своей знаменитой «Системе природы» .

Со времен первой глобальной научной революции воображение учёных захватывала простота той картины неизменяющейся

Вселенной, которая складывалась на основе «небесной механики» Ньютона. В этой картине, носящий абстрактный характер, исключалось всё «лишнее»: не имели значения размеры небесных тел, их внутреннее строение, процессы их становления и развития. В ньютоновской картине Солнечной системы важны были только массы и расстояния между центрами этих масс. Связанные несложной формулой. Как заметил известный японский физик Х.Юкава, «Ньютон многое отсёк у реального мира, о котором размышляют физики», и прежде всего – его развитие. Космологическое учение Ньютона, исключавшее идею эволюции Вселенной, является примером типично метафизического миропонимания.

Метафизика в XX-XXI веках (Новейшее время)

"Факт" остается фактом: чем ближе к "современности", тем труднее определить главное. Вероятно, это так именно потому, что не затих гул времени и не улёгся драматизм повседневной жизни, а рутинная работа забвения: пожаров, катастроф и тому подобное - ещё не произвела своих рутинных и случайных последствий. Этот раздел находится в разработке.

В целом, XX век характеризуется жесточайшей рефлексией языка, в том числе языка, на котором пишутся словарные статьи.

Как будто осторонь от этой явной тенденции стоит, феноменология Эдмунда Гуссерля, провозгласившего лозунг "Назад, к вещам", однако и это "Назад к вещам" прибегает к крайней скрупулёзности в создании новых, "адекватных" терминов для описания своего пути "назад" к вещам, "какими они есть".

Мартин Хайдеггер в XX веке расценивал творчество Фридриха Ницше как вершину западной метафизики, исчерпывающую все возможные метафизические мыслительные ходы и конструкции. Хайдеггер воспринял ницшевскую проблематику нигилизма, "Ничто", и разрабатывал эту проблематику в связи с существованием науки, техники, безусловно соотнося само существование техники и её "прогресс" с нигилизмом.

Ницшевское восприятие всеобщности нигилизма и отсутствия "позиции", внеположной нигилизму, Хайдеггер переосмыслил как проблему бытия языка. Действительно, любая "позиция" является таковой только в силу своей выраженности в языке, и, следовательно, отсутствие "что?" влечет за собой поиски "как?". Хайдеггер - признанный мастер подлинно художественной речи.

Мартин Хайдеггер полагал метафизику неизбежным спутником любой речевой деятельности. (В частности, известную "волю к власти" Фридриха Ницше он заслуженно характеризовал как "замену" одного сорта метафизики собственно метафизикой "воли к власти".)

Представители аналитической философии в XX веке, в частности, Людвиг Витгенштейн, рассматривали метафизику как языковую игру, значения слов в которой неопределены и определены быть не могут. И это означает, что метафизические вопросы представляют из себя не вопросы без ответов, а попросту языковую путаницу, ответ на которую не имеет смысла. Ясность мира дана целиком и полностью, но она невыразима в слове и недоступна вопрошанию (мистицизм).

Постмодернисты XX века, наследуя Ницше и Хайдеггеру, объявляют войну метафизике в целом, полагая, что за проклятыми вопросами о первоначалах стоит первоначальное и метафизическое понятие целостного субъекта, который хочет "что-то там понять" ("метафизика присутствия").

"На самом деле" нет ничего, кроме текстов, нет никакого "на самом деле" (снимается проблема истинности) и понимать тексты просто некому, поскольку в принципе отсутствует такая, внеположная текстам инстанция, как понимающий целостный субъект. "Целостный субъект", "я" - не более и не менее, чем текст в ряду других текстов (или сам представляет из себя этот ряд). Деконструктивисты фактически переносят Декартовское Эпохе на уровень фразы, слова, буквы. Текстом является "всё". При этом, вполне ожидаемо, и вполне в духе Гегеля, это "всё" является тождественным "ничто".

Тексты взаимосвязаны по своим законам, наследуют друг другу, цитируют друг друга. Скажем, Википедия - вполне постмодернистский проект, допускающий и свои шуточные, иронические дубликаты.

Диалектика - (греч. диалектик— искусство спорить, вести рассуждение) — логическая форма и способ рефлексивного теоретического мышления, имеющего своим предметом противоречия мыслимого содержания этого мышления.

Этапы развития:

Ø Диалектика античности (наиболее яркий представитель — Гераклит и досократики).

Ø Идеалистическая диалектика немецкой классической философии XVIII — первой половины XIX в. (И. Кант, Г. Фихте, Ф. Шеллинг, Г. Гегель).

Ø Материалистическая диалектика (К. Маркс, Ф. Энгельс, философы советской школы Э. Ильенков, Вазюлин В. А., Готт В. С. и др.

В более узком смысле диалектика — название гносеологического метода (методологического принципа познания), который реализуется по схеме «тезис-антитезис-синтез». Следуя этому методу, вначале познающий субъект выделяет в реальности некоторое явление, формирует для этого явления понятие или формулу (суждение), которые рассматриваются им как тезис. Затем процесс познания продолжается формированием антитезиса — формулы или понятия, содержание которых противоположно (противопоставлено) тезису. Только после этого субъект переходит к рассмотрению и познанию взаимосвязи между тезисом и антитезисом — к познанию синтеза. Процесс может повториться на метауровне, когда синтез рассматривается как тезис более высокого уровня. Таким образом постигается истина.

Диалектика в античности и Средних веках:

Первоначально этим термином обозначались:

Ø способность вести спор посредством вопросов и ответов;

Ø искусство классификации понятий, разделения вещей на роды и виды.

Аристотель считает изобретателем диалектики Зенона Элейского, который подверг анализу противоречия, возникающие при попытке осмыслить понятия движения и множества.

Сам Аристотель отличает «диалектику» от «аналитики» как науку о вероятных мнениях от науки о доказательстве. Платон вслед за элеатами (Элейская школа) определяет истинное бытие как тождественное и неизменное, тем не менее в диалогах «Софист» и «Парменид» обосновывает диалектические выводы о том, что высшие роды сущего могут мыслиться только таким образом, что каждый из них есть и не есть, равен себе самому и не равен, тождествен себе и переходит в свое «иное». Поэтому бытие заключает в себе противоречия: оно едино и множественно, вечно и преходяще, неизменно и изменчиво, покоится и движется. Противоречие есть необходимое условие для побуждения души к размышлению. Это искусство и является, по Платону, искусством диалектики. Развитие диалектики продолжали неоплатоники (Плотин, Прокл).

Диалектика Гегеля:

Более всего термин «диалектика» раскрыл Гегель. Для него диалектика — это такой переход одного определения в другое, в котором обнаруживается, что эти определения односторонни и ограниченны, то есть содержат отрицание самих себя. Поэтому диалектика, согласно Гегелю, — «движущая душа всякого научного развертывания мысли и представляет собой единственный принцип, который вносит в содержание науки имманентную связь и необходимость…».

В диалектике Гегеля можно выделить следующие три основных элемента:

1. Попытка обойти Кантово опровержение рационализма. Это опровержение, как считает Гегель, имеет силу только для систем, которые являются метафизическими, но не для диалектического рационализма, который принимает во внимание развитие разума и потому не боится противоречий. Кант опроверг рационализм, заявив, что тот непременно приводит к противоречиям. Однако этот аргумент черпает свою силу из закона противоречия: он опровергает только системы, признающие этот закон, то есть пытающиеся избавиться от противоречий. Этот аргумент не представляет угрозы для диалектической системы Гегеля, которая готова примириться с противоречиями.

2. Описание развития разума в терминах диалектики. Гегель употребляет слово «разум» не только в субъективном смысле — для обозначения определенной умственной способности, — но и в объективном смысле — для обозначения всех видов теорий, мыслей, идей и т. д. Гегель с наибольшим успехом применил диалектический метод в своих «Лекциях по истории философии».

Гегель, видевший в диалектике истинное описание действительного процесса рассуждения и мышления, считал своим долгом изменить логику, с тем чтобы сделать диалектику важной — если не важнейшей — частью логической теории. Для этого ему необходимо было отбросить «закон противоречия», который служил серьёзным препятствием для диалектики.

3. Философия тождества. Если разум и действительность тождественны и разум развивается диалектически (как это хорошо видно на примере развития философского мышления), то и действительность должна развиваться диалектически. Мир должен подчиняться законам диалектической логики. Следовательно, мы должны находить в мире противоречия, которые допускаются диалектической логикой. Именно тот факт, что мир полон противоречий, ещё раз разъясняет нам, что закон противоречия должен быть отброшен за негодностью. На основании философии тождества разума и действительности утверждается, что поскольку идеи противоречат друг другу, также и факты могут противоречить один другому, и что факты, как и идеи, развиваются благодаря противоречиям, — и поэтому от закона противоречия необходимо отказаться.

Диалектика марксизма:

Понятие диалектики в своих произведениях использовали Карл Маркс и Фридрих Энгельс, которые перевели её в материалистическую плоскость (диалектический материализм).

Так, Маркс понимает философию как науку и пытается построить её строго по научному методу. Он переходит от абстрактного к конкретному. Бытие определяет сознание, сознание понимается как свойство материи отражать саму себя, а не как самостоятельная сущность. Материя находится в постоянном движении и развивается. Материя вечна и бесконечна и периодически принимает разные формы. Важнейшим фактором развития является практика. Развитие происходит по законам диалектики — единства и борьбы противоположностей, перехода количества в качество, отрицания отрицания.

Отечественная философская традиция (особенно материалисты) диалектику Гегеля восприняла в интерпретации Энгельса, который сформулировал так называемые «Три закона диалектики».

1. Закон единства и взаимопроникновения противоположностей.

2. Закон перехода количественных изменений в качественные.

3. Закон отрицания отрицания.

Обобщение Диалектики:

Начало процессу стихийной диалектизации естесгвенных наук, со-ставившему суть трегьей революции в естествознании, положила работа немецкого ученого и философа Иммануила Канта «Всеобщая естествен-ная история и теория неба». В этом труде, опубликованном в 1755г., была сделана попытка исторического объяснения происхождения Солнечной системы. С появлением данной работы «3емля и вся Солнечная система предстали как нечто ставшее во времени».

Гипотезу Канта принято именовать небулярной , поскольку в ней утверждалось, что Солнце, планеты и их спутники возникли из некоторой первоначальной, бесформенной туманной массы, некогда равномерно заполнявшей мировое пространство. Кант пытался объяснить процесс возникновения Солнечной системы действием сил притяжения, которые присущи частицам материи, составлявшим эту огромную туманность. Под влиянием притяжения из этих частиц образовывались отдельные скопления, сгущения, становившиеся центрами притяжения. Из одного такого крупного центра притяжения образовалось Солнце, вокруг него располо¬жились частицы в виде туманностей, которые начали двигаться по кругу. В круговых туманностях образовались зародыши планет, которые начали вращаться также вокруг своей оси. Солнце и планеты сначала разогрелись вследствие трения слагающих их частиц, затем начали остывать.

Хотя Кант в своей работе опирался на классическую механику XVII в. (подзаголовок его труда гласил: «Опыт об устройстве и механическом происхождении всего мироздания на основании ньютоновских законов»), он сумел создать развивающуюся картину мира, которая не соответствовала философии Ньютона, враждебной эволюции. Идеи Канта о возникновении и развитии небесных тел были несомненным завоеванием науки середины XVIII века. Его космогоническая гипотеза пробила первую брешь в метафизическом взгляде на мир.

Однако научная общественность того времени не обратила должного внимания на гениальную идею Канта (тогда еще 30-летнего приват-доцента из Кенигсберга). Его труд, опубликованный первоначально без указания имени автора, дошел до публики в очень малом числе экземпляров (из-за банкротства издателя) и оставался практически неизвестным до конца XVIII века.

Более сорока лет спустя французский математик и астроном Пьер Симон Лаплас совершенно независимо от Канта и двигаясь своим путем, высказал идеи, развивавшие и дополнявшие кантовское космогоническое учение. В своем труде «Изложение системы мира», опубликованном в 1796 г., Лаплас предположил, что первоначально вокруг Солнца существовала газовая масса, нечто вроде атмосферы. Эта «атмосфера» была так велика, что простиралась за орбиты всех планет. Вся эта масса вращалась вместе с Солнцем (о причине вращения Лаплас не говорил). Затем, вследствие охлаждения, в плоскости солнечного экватора образовались газовые кольца, которые распались на несколько сфероидальных частей—зародышей будущих планет, вращающихся по направлению своего обращения вокруг Солнца. При дальнейшем охлаждении внутри каждой такой части образовалось ядро, и планеты перешли из газообразного в жидкое состояние, а затем начали затвердевать с поверхности.

Имена создателей двух рассмотренных гипотез были объединены, а сами гипотезы довольно долго (почти столетие) просуществовали в науке в обобщенном виде — как космогоническая гипотеза Канта—Лапласа.

В XIX веке диалектическая идея развития распространилась на широкие области естествознания, в первую очередь на геологию и биологию.

В первой половине XIX века происходила острая борьба двух концепций—катастрофизма и эволюционизма, которые по-разному объясняли историю нашей планеты. Уровень развития науки этого периода делал уже невозможным сочетать библейское учение о кратковременности истории Земли с накопленными данными о смене геологических формаций и смене фаун, ископаемые остатки которых находили в земных слоях. Это несоответствие некоторые ученые пытались объяснить идеей о катастрофах, которые время от времени случались на нашей планете.

Именно такое объяснение было предложено французским естество-испытателем Жоржем Кювье (1769—1832). В своей работе «Рассуждения о переворотах на поверхности Земли», опубликованной в 1812г., Кювье утверждал, что каждый период в истории Земли завершался мировой катастрофой —поднятием и опусканием материков, наводнениями, разрывами слоев и т. д. В результате этих катастроф гибли животные и растения, и в новых условиях появлялись новые их виды.Поэтому,считал Кювье, современные геологические условия и представители живой природы совершенно не похожи на то, что было прежде. Причины катастроф и возникновение новых видов растительного и животного мира Кювье не объяснял.

Катастрофизму Кювье и его сторонников противостояло эволюционное учение, которое в области биологии отстаивал крупный французский естествоиспытатель Жан Батист Ламарк (1744—1829). В 1809 г. вышла его работа «Философия зоологии». Ламарк видел в изменяющихся ус¬ловиях окружающей среды движущую силу эволюции органического мира. Согласно Ламарку, изменения в окружающей среде вели к изменениям в потребностях животных, следствием чего было изменение их жизнедеятельности. В течение одного поколения, считал он, в случае перемен в функционировании того или иного органа появляются наследственные изменения в этом органе. При этом усиленное упражнение органов укрепляет их, а отсутствие упражнений—ослабляет. На этой основе возникают новые органы, а старые исчезают.

Таким образом, Ламарк полагал, что приобретенные под влиянием внешней среды изменения в живых организмах становятся наследственными и служат причиной образования новых видов. Но передача по наследству этих приобретенных изменений ни Ламарком, ни кем-либо из его последователей доказана не была. Поэтому взгляды Ламарка на эволюцию живой природы не получили должного обоснования. Однако это не умаляет его заслуги как создателя первого в истории науки целостного, систематического эволюционного учения.

Для утверждения этого учения исключительно важную роль сыграл трехтомный труд «Основы геологии» английского естествоиспытателя Чарлза Лайеля (1797—1875). В этом труде, опубликованном в 1830—1833 г.г., Лайель нанес сокрушительный удар по теории катастроф. Проведя анализ большого фактического материала, он показал, что все изменения, которые произошли в течение геологической истории, происходили под влиянием тех же факторов, которые действуют и в настоящее время. А потому для объяснения этих изменений совершенно ненужно прибегать к представлениям о грандиозных катастрофах. Необходимо допустить лишь очень длительный срок существования Земли.

Геологический эволюционизм оказал немалое влияние на дальней-шее совершенствование эволюционного учения в биологии. В предисло-вии к своей знаменитой книге «Происхождение видов в результате естественного отбора» Чарлз Роберт Дарвин (1809—1882) писал: «Тот, кто прочтет великий труд Чарлза Лайеля о принципах геологии и все-таки не усвоит, как непостижимо огромны были прошлые периоды времени, может сразу же закрыть эту книгу» .

Главный труд Дарвина «Происхождение видов» был опубликована 1859 г. В нем Дарвин, опираясь на огромный естественнонаучный материал из области палеонтологии, эмбриологии, сравнительной анатомии, географии животных и растений, изложил факты и причины биологической эволюции. Он показал, что вне саморазвия органический мир не существует и поэтому органическая эволюция не может прекратиться. Развитие—это условие существования вида, условие его приспособления к окружающей среде. Каждый вид, считал Дарвин, всегда находится на пути недостижимой гармонии с его жизненными условиями. Принципиально важной в учении Дарвина является теория естественного отбора. Согласно этой теории, виды с их относительно целесообразной организацией возникли и возникают в результате отбора и накопления качеств, полезных для организмов в их борьбе за существование в данных условиях.

Отзывы на учение Дарвина были многочисленны и разнообразны: от сугубо положительных, даже восторженных, до крайне негативных. Весьма резко реагировали на идею Дарвина о том, что человек произошел от общего с обезьяной существа, представители церковных кругов, усматри¬вая в этой идее одну из основ атеизма. К их голосу присоединились и некоторые ученые, как, например, немецкий врач Вирхов, чьи религиозные чувства оказались сильнее научной логики. Но большинство ученых-естествоиспытателей сразу же стали сторонниками дарвинизма.

Видный английский биолог Томас Гексли 23 ноября 1859 г., сразу же после выхода в свет книги Дарвина «Происхождение видов» писал ему следующее: «Теперь уже дело Ваших противников доказывать, что виды произошли не так, как Вы думаете... Надеюсь, что Вы не позволите себе огорчиться или смутиться, когда Вас будут бранить или искажать Ваши мысли, а к этому, если я только не сильно ошибаюсь, Вы должны быть готовы. Верьте мне. Вы заслужили вечную благодарность всех мыслящих людей».

Наряду с фундаментальными работами, раскрывающими процесс эволюции, развития природы, появились новые естественнонаучные от-крытия, подтверждавшие наличие всеобщих связей в природе.

К числу этих открытий относится клеточная теория, созданная в 30-х годах XIX века. Ее авторами были ботаники Маттиас Якоб Шлейден (1804—1881), установивший, что все растения состоят из клеток, и профессор, биолог Теодор Шванн (1810—1882), распространивший это учение на животный мир. В октябре 1838г. Шлейден и Шванн встретились и обменялись мнениями. После этого Шванн следующим образом сформулировал сделанное открытие: «Весь класс клеточных растений состоит только из клеток». Что касается животных, то их все «многообразные формы возникают также только из клеток, причем аналогичных клеткам растений». Открытием клеточного строения растений и животных была доказана связь, единство всего органического мира.

Еще более широкомасштабное единство, взаимосвязь в материаль-ном мире были продемонстрированы благодаря открытию закона сохранения и превращения энергии. Этот закон имел значительно большую «сферу охвата», чем учение о клеточном строении животных и растений: последнее целиком и полностью принадлежит биологии, а закон сохранения и превращения энергии имеет универсальное значение, т. е. охватывает все науки о природе.

Экспериментальными и теоретическими исследованиями, проведенными в 40-х годах XIX века рядом ученых, было доказано, что «...все так называемые физические силы —механическая сила, теплота, свет, электричество, магнетизм и даже так называемая химическая сила — переходят при известных условиях друг в друга без какой бы то ни было потери силы...». Другими словами, речь шла о превращении одной формы энергии в другую.

К этой идее первоначально пришел немецкий врач Юлиус Роберт Майер (1814—1878) во время своего путешествия в Ocт-Индию в 1840 г. Он обнаружил, что венозная кровь больных в тропиках была краснее, чем в Европе, и объяснил это явление более высоким содержанием кислорода в крови. Последнее, полагал Майер, обусловлено тем, что при высоких температурах в организме человека сгорает меньше пищи, поскольку тело в этих условиях требует меньше тепла, получаемого за счет питания. Поэтому в венозной крови остается больше кислорода. Таким образом, Майер фактически высказал мысль, что химическая энергия, содержащаяся в пище, превращается в теплоту (подобно тому, как это происходит с механической энергией мышц).

Только в 1842г., после некоторых неудач, Майеру удалось опубликовать свою идею в статье «О количественном и качественном определении сил», а в 1845 г. вышла его книга «Органическое движение в его связи с обменом веществ, вклад в естествознание». В этих работах Майер показал, что химическая, тепловая и механическая энергии могут превращаться друг в друга и являются равноценными.

Выводы Майера с недоверием были восприняты в научных кругах того времени как недостаточно обоснованные. Но опыты, проведенные одновременно и независимо от Майера английским исследователем Джеймсом Прескоттом Джоулем (1818—1889), подвели под идеи Майера прочную экспериментальную основу. Джоуль показал себя искусным и вдумчивым экспериментатором. На основе хорошо поставленного эксперимента он пришел к выводу, что теплоту можно создавать с помощью механической работы, используя магнитоэлектричество (электромагнитную индукцию), и эта теплота пропорциональна квадрату силы индуцированного тока. Вращая электромагнит индукционной машины с помощью падающего груза, Джоуль определил соотношение между работой этого груза и теплотой, выделяемой в цепи. В работе «О тепловом эффекте магнитоэлек-тричества и механическом эффекте теплоты» (1843 г.) Джоуль в качестве среднего результата своих измерений указывал, что «количество тепла, которое в состоянии нагреть один фунт воды на один градус Фаренгейта, может быть превращено в механическую силу, которая в состоянии поднять 838 фунтов на вертикальную высоту в один фут».

Результаты, полученные в экспериментах, привели Джоуля к сле-дующему обобщенному выводу: «... Во всех случаях, когда затрачивается механическая сила, получается точное эквивалентное количество теплоты». В работе 1843 г. Джоуль также утверждал, что животная теплота возникает в результате химических превращений в организме, т. е. фактически делал те же выводы, к которым несколько ранее пришел Майер.

В первой половине 40-х годов XIX в. и некоторые другие ученые претендовали на приоритет в открытии закона сохранения и превращения энергии. Например, в том же 1843 г. датский инженер Людвиг Август Колъдинг (1815—1888) доложил в Королевском Копенгагенском обществе о результатах своих опытов по определению отношения между механической работой и теплотой, которые позволили считать его одним из сооткрывателей указанного закона.

В отстаивании данного закона и его широком признании в научном мире большую роль сыграл один из наиболее знаменитых физиков XIX в. Герман Людвиг Фердинанд Гельмгольц (1821—1894). Будучи, подобно Майеру, врачом, Гельмгольц, так же как и он, пришел от физиологии к закону сохранения энергии. Признавая приоритет Майера и Джоуля, Гельмгольц пошел дальше и увязал этот закон с принципом невозможности вечного двигателя.

Доказательство сохранения и превращения энергии утверждало идею единства, взаимосвязанности материального мира. Вся природа отныне предстала как непрерывный процесс превращения универсального движения материи из одной формы в другую.

Свой вклад в диалектизацию естествознания внесли и некоторые открытия в химии. К числу таковых относится получение в 1828 г. немецким химиком Фридрихом Вёлером (1800—1882) искусственного органического вещества—мочевины. Это открытие положило начало целому ряду синтезов органических соединений из исходных неорганических веществ. Антиметафизическая направленность формирующейся органической химии проявилась прежде всего в том, что эта отрасль науки положила начало разрушению представления об отсутствии связи, о полной независимости двух огромных сфер природы — неорганической и органической. Как отмечал Ф. Энгельс, «благодаря получению неорганическим путем таких химических соединений, которые до того времени порождались только в живом организме, было доказано, что законы химии имеют ту же силу для органических тел, как и для неорганических, и была заполнена значительная часть той якобы навеки непреодолимой пропасти между неорганической и органической природой...».

Создание в 40-х годах XIX в. учения о гомологии, т. е. закономерном изменении свойств органических соединений в зависимости от их состава, также способствовало диалектизации естествознания, ибо укрепляло идею взаимосвязи и единства химических веществ. По утверждению одного из создателей этого учения, французского химика Шарля Фредерика Жерара (1816—1856), «... достаточно знать химическую историю одного какого-нибудь члена в гомологическом ряду, чтобы a priori вывести историю других членов».

Еще одним поистине эпохальным событием в химической науке, внесшим большой вклад в процесс диалектизации естествознания, стало открытие периодического закона химических элементов. 1 марта 1869 г. выдающийся ученый-химик Дмитрий Иванович Менделеев (1834—1907) разослал русским и иностранным химикам сообщение, которое он озаглавил «Опыт системы элементов, основанный на их атомном весе и химическом сходстве». В этом сообщении было изложено великое открытие Менделеева: существует закономерная связь между химическими элементами, которая заключается в том, что свойства элементов изменяются в периодической зависимости от их атомных весов. Качественные свойства элементов зависят от их количественных свойств, причем это отношение меняется периодически, скачками. Обнаружив эту закономерную связь, Менделеев расположил элементы в естественную систему, в зависимости от их родства.

Заключение

В истории изучения человеком природы сложились два прямо противоположных, несовместимых метода этого изучения, которые приобрели статус общефилософских, т.е. носящих всеобщий характер. Это — диалектический и метафизический методы.

При метафизическом подходе объекты и явления окружающего мира рассматриваются изолированно друг от друга, без учета их взаимных связей и как бы в застывшем, фиксированном, неизменном состоянии. Диалектический подход, наоборот, предполагает изучение объектов, явлений со всем богатством их взаимосвязей, с учетом реальных процессов их изменения, развития.

Из всего вышесказанного следует, что основополагающие принципы диалектики — принцип развития и принцип всеобщей взаимосвязи — получили во второй половине XVIII и особенно в XIX вв. мощное естественнонаучное обоснование. Это означало крушение прежних метафизических представлений о мире и возвращение к диалектическому его пониманию, основы которого были заложены еще в античной натурфилософии.

Список использованной литературы:

1. В.О. Голубинцев, А.А. Дацев, В.С. Любченко «Философия для технических вузов». «Феникс» г. Ростов-на-Дону 2006г.

2. Е.Г. Родчанин, В.И. Колесников «Философия для технических вузов (исторический и систематический курс)». Москва «Наука пресс» 2007г.

3. В.Д. Губин, Т.Ю. Сидорина, В.П. Филатов. «Философия». Москва «Отожье» 2001г.

4. Мераб Мамардашвили «Философские чтения» Санкт-Петербург, «Азбука классика», 2002г.