Дипломная работа: О первичных основаниях нравственности

Дипломная работа: О первичных основаниях нравственности

О первичных основаниях нравственности

Оглавление

Введение. 3

1. Природа человеческой нравственности в учении В.С. Соловьева. 5

2. Нравственные принципы человеческой деятельности. 11

Заключение. 19

Список использованной литературы.. 21

Введение

Семен Франк в статье "Русское мировоззрение" называет Соловьева "совершенно своеобразной фигурой" и отмечает, что "он сделал то, что славянофилы (кроме Хомякова) в большинстве своем только обещали: из догматических глубин восточного христианства он развил универсальное философское мировоззрение, которое... у него выливается в философию культуры и социальную философию. Его можно считать определенным образцом для следующего поколения русских мыслителей" [2].

Родился Владимир Соловьев в семье известного русского историка С.М. Соловьева. Его дед был священником в Москве, а по материнской линии он происходил из старинного украинского рода. В семье царила религиозная атмосфера, в которую с самого детства был погружен будущий философ.

С детства у него были сильная предрасположенность к мистицизму, способность видеть вещие сны и видения. В возрасте 9 лет (по некоторым источникам в 10 лет) он стоял во время богослужения в церкви, завеса чувственного мира на короткий миг перед ним раздвинулась, и ему явилась “София” – божественный образ вечной женственности.

В 13 лет начинаются религиозные сомнения, а в 14 лет Вл. Соловьев был уже совершенным материалистом и атеистом, последователем Писарева. Как пишет о нем друг юности, известный философ Л.М. Лопатин, "это был типический нигилист 60-х годов".

В 16 лет начинается возвращение к вере. Вл. Соловьев знакомится с трудами голландского философа Спинозы, от которого воспринимает живое чувство реальности Бога и переживание духовного всеединства мира. Проучившись три года на естественном факультете МГУ, Вл. Соловьев переходит на историко-филологический факультет, в течение года готовится к сдаче государственного экзамена и сдает его в 1873 году.

С осени 1873 по лето 1874 года Соловьев посещает лекции по философии и богословию в Московской Духовной академии. В 1874 году публикует магистерскую диссертацию "Кризис западной философии. Против позитивистов". После ее защиты в Петербургском университете известный историк Бестужев-Рюмин заявляет: "Россию можно поздравить с гениальным человеком".

В начале 1875 года Соловьев читает лекции в Московском университете и на Высших женских курсах. Летом 1875 года уезжает в командировку в Англию для изучения мистической литературы. В разгар занятий Соловьеву второй раз на краткий миг является София, и внутренний голос говорит ему: "В Египте будь! ". Соловьев едет в Каир, отправляется пешком, без провизии, в цилиндре и пальто в пустыню, встречает кочевников, которые сначала его испугались, приняв за дьявола, но потом ограбили и скрылись. С наступлением ночи Соловьев ложится на землю, на рассвете мир преображается перед ним... Вот как он описывает третью встречу с Софией в стихотворении "Три свидания".

Все видел я, и все одно лишь было, –

Один лишь образ женской красоты...

Безмерное в его размер входило, –

Передо мной, во мне – одна лишь ты.

В 90-х годах Соловьев возвращается к философской проблематике, пишет свой главный философский труд "Оправдание добра", посвященный проблемам этики. Он планирует написать крупные работы по проблемам теории познания и эстетики, но успевает сделать лишь ряд статей по этим вопросам. В этот период пишет работу "Смысл любви", о которой Н. Бердяев заметит, что это "единственное оригинальное слово, сказанное о любви-эросе в истории христианской мысли". В январе 1900 года Вл. Соловьев избирается почетным академиком Академии наук по разряду изящной словесности. В этом же году его здоровье резко ухудшается, он чувствует неимоверную слабость.31 июля Вл. Соловьев умирает в подмосковном имении князя С. Трубецкого. Похоронен на Новодевичьем кладбище рядом с могилой отца.

1. Природа человеческой нравственности в учении В.С. Соловьева

Наиболее соловьевское произведение, по словам А.Ф. Лосева, "Оправдание добра" – первая за всю историю этики обобщающая теоретическая работа о добре, содержательно раскрывающая и утверждающая его. Она оптимистична по духу, противостоит пессимистическим концепциям морали, в частности, попытке снятия проблемы добра и зла Ф. Ницше ("По ту сторону добра и зла"). На мой взгляд, отправной точкой философии добра В.С. Соловьева является оптимистический взгляд на человеческую природу, нравственное начало в человеке имманентно присуще ему, является неотъемлемой частью натуры: "Несмотря на все разнообразие степеней духовного развития в прошедшем и настоящем человечества, несмотря на все индивидуальные отклонения и на все более широкие воздействия расы, климата и исторических условий, все-таки существует неразложимая основа общечеловеческой нравственности, и на ней должно утверждаться всякое значительное построение в области этики" [5, с.119].

Для понимания смысла жизни, смысла истории необходимо теоретическое обоснование нравственного начала, необходимо рациональное оправдание этики. Надо отметить, что этика - это одна из самых сложных частей любого философского учения. Главная трудность заключается в субъективном характере этического знания и, прежде всего, в определении самой категории "нравственность". Человек постоянно находится "в плену" у своего разума, пытаясь рационализировать свое существование в мире. Рационализм является, по сути, атрибутом мышления. Однако, оставаясь на рациональных позициях, разум сталкивается с неодолимым препятствием в рефлексии оснований сознания. На это обстоятельство обращала и обращает внимание экзистенциально-феноменологическая традиция в философии. Все сказанное, в первую очередь, как раз и относится к пониманию нравственности в ее "чистом виде". Все усилия в этом направлении экзистенциализма, феноменологии, постмодернизма только показывают реальную проблему, но не решают ее. В связи с этим, непреходящее значение имеет творчество Вл. Соловьёва, который предпринял попытку дать безусловное обоснование нравственности и показать необходимость "Нравственной философии".

Существующие определения нравственности, как правило, расплывчаты и неопределенны в силу того, что невозможно, находясь на последовательных материалистических позициях, дать определение идеальному через идеальное, отразив при этом его сущность. Поэтому зачастую нравственность определяется как способ нормативной регуляции действий человека в обществе. Но данное понимание нравственности не позволяет выявить качественного своеобразия феномена нравственности. В связи с этим приходится давать более или менее развернутые пояснения к этому определению. Обращает на себя внимание то, что в литературе, посвященной этическим проблемам, подчеркивается идеально-духовный элемент нравственности и ее социально-всеобщее значение, которое фиксирует в себе то общее и основное, что составляет культуру межчеловеческих взаимоотношений. Следовательно, все согласны с духовной сущностью нравственности и с тем, что нравственность лежит в основе культуры общества. Но остается вопрос: благодаря чему? Социальна ли нравственность по своей природе?

Нравственное начало в человеке Соловьев соотносит с христианкой религией, отрицая распространенное в конце XIX века мнение о рабской природе религии, о ее назначении подавить и извратить человеческую природу. "Несчастный Ницше в последних своих произведениях заострил свои взгляды в яростную полемику против христианства, обнаруживал при этом такой низменный уровень понимания, какой более напоминает французских вольнодумцев XVIII-го века, нежели современных немецких ученых. Приписывая христианство исключительно низшему социальному классу, он не видит даже того простого факта, что евангелие с самого начала принималось не как проповедь сомнительного возмущения, а как радостное известие о верном спасении…" [5, с.36]. Обращая внимание на труды Дарвина, Соловьев отрицает дарвиновское толкование нравственности единственно как результата общественного, исторического развития человека.

В основе системы нравственной философии В.С. Соловьёва лежат три качества или способности человека, которые он называет первичными началами нравственности: стыд, жалость и благоговение. Они даны человеку от природы. Каждое из них отражает разные стороны нравственного опыта человека.

"Чувство стыда (в его коренном смысле) есть уже фактически безусловное отличие человека от низшей природы, так как ни у каких других животных этого чувства нет ни в какой степени, а у человека оно появляется с незапамятных времен и затем подлежит дальнейшему развитию" [5, с.123]. Стыд, с точки зрения Соловьева, присущ человеку изначально, это то, что отличает человека от животного – животные не стыдятся. Такое явление, как стыд наготы или стыд, связанный с физиологическими отправлениями, Соловьев считает естественным для человека на любой стадии общественной организации. Подтверждение этому он находит в антропологических описаниях подобных чувств у людей, принадлежащих к архаичным племенам.

Как возражения против такого взгляда на природу стыда могут быть приведены примеры языческих культов, где упомянутые формы стыда отсутствуют: фаллический культ, практика оргий при богослужениях. Но Соловьев считает подобные практики не отсутствием, а преодолением естественного стыда, намеренным извращением природных качеств человека. Т.е. подобные явления не опровергают, а подтверждают существование стыда как исходного нравственного начала.

Естественность стыда Соловьев видит и не в необходимом для человека ограничении стремления к наслаждению. Животные не впадают во вредные для организма излишества, их удерживает от этого инстинкт самосохранения, человек же, не зависящий более от инстинктов, нуждается в нравственном чувстве – такой может быть трактовка стыда с точки зрения естественного отбора. Но Соловьев возражает против естественно-биологического толкования природы стыда – ведь человек достаточно часто впадает в излишества, отбрасывая стыд, и вредит себе вопреки биологическим и нравственным законам.

В самом явлении стыда выявляется отношение человека к низшему, к своим естественным влечениям, к материальной природе вообще: человек стыдится своего подчинения ей. "Я стыжусь, следовательно, существую, не физически только существую, но и нравственно" – полагал В.С. Соловьёв. Стыд – это реакция человека на осознание своего природного начала, и стремление утвердить себя в качестве не только природного, но и духовного существа. Поэтому-то, считает Соловьев, стыд сопровождает, прежде всего, те акты человеческой деятельности, которые возвращают его к природному, естественному состоянию.

Жалость характеризует отношение человека к другим людям и вообще живым существам, его переживание чужого страдания, способность к состраданию, в чем проявляется солидарность со всеми живыми существами и другими людьми. Жалость, по мнению Соловьева, "…состоит вообще в том, что данный субъект соответственным образом ощущает чужое страдание или потребность, т.е. отзывается на них более или менее болезненно, проявляя, таким образом, в большей или меньшей степени свою солидарность с другими" [5, с.124]. Жалость это "…факт, что отдельное существо может чувствовать как бы за пределами своей индивидуальности, болезненно отзываясь на чужое страдание, т.е. ощущая его как свое собственное…", при этом жалость, как отмечает Соловьев, не имеет границ для своего применения, объектом жалости может быть семья, род, человечество, все, живущее во вселенной – чем шире проявление жалости, тем реже оно встречается.

Жалость и сострадание присуще не только человеку, но и животным, поэтому человек, отрицая в себе жалость, опускается ниже животного состояния, тогда как отрицание стыда только низводит его до животного состояния. Истоки жалости Соловьев видит в родительской привязанности, и любые социальные связи, развивающиеся по мере усложнения и расширения общества, вырастают именно из этого нравственного коря – родительской жалости. "Ибо в каком же другом душевном состоянии может выражаться первоначальная солидарность матери с ее бессильными, беспомощными, всецело от нее зависящими - одним словом, жалкими порождениями? "

В благоговении отражается отношение человека к высшему, перед ним человек преклоняется, проявляя свое благочестие. Это чувство, считает Соловьев, составляет у человека: "…нравственную основу религии и религиозного порядка жизни; будучи отвлечено философским мышлением от своих исторических проявлений, оно образует так называемую "естественную религию"".

Соловьев считает, что подобное чувство может в зачаточных степенях находится у животных. "Нелепо искать у них религии в нашем смысле, но то общее элементарное чувство, на котором изначала держится религия в душе всякого человека, - именно чувство благоговейного преклонения перед чем-то высшим - зарождается безотчетно и у других тварей, кроме человека.

Первичные основы нравственности играют существенную роль при рассмотрении В.С. Соловьёвым классических кардинальных и богословских добродетелей: каждая из признанных добродетелей не является нравственной сама по себе, а лишь в соотнесении со стыдом, жалостью или благоговением. Так, мужество является добродетелью не само по себе, а в зависимости от того, на какие предметы оно направлено. Мужество проявляется как подавление природного инстинкта самосохранения, так как стыд является реакцией на природные инстинкты желания. Поведение животного не может быть мужественно – напоминающее храбрость поведение лишь инстинкт, направленный на выживание, т.е. тот же инстинкт самосохранения. Но и трусости у животных нет, боязливое поведение естественно для ряда животных. Человек же стыдится собственной трусости и пытается преодолеть ее – в этом Соловьев видит действие первичных оснований, определяющих нравственное поведение человека. Нельзя назвать мужеством смелое исполнение бесчинств, также как трусостью - боязнь греха.

Справедливость является добродетелью лишь в той мере, в какой она основана на чувстве жалости. Вера не может считаться добродетелью, если обращена на недостойное. Не является добродетелью вера в магию или суеверия.

Таким образом, первичные основания нравственности неразрывно связаны с нравственной самооценкой человека, которая, проходя среду отвлеченного сознания, становиться совестью. Совесть, как нравственная реакция человека на собственное поведение, предполагает различение Добра и Зла. Ни одно животное, вне зависимости от степени его развития и образа жизни, не осознает добро и зло – эти понятия принадлежат нравственной сфере человека.

Соловьев считает чувство совести естественным продолжением чувства стыда: "Стыд и совесть говорят разным языком и по разным поводам, но смысл того, что они говорят, один и тот же: это не добро, это недолжно, это недостойно. Такой смысл уже заключается в стыде; совесть прибавляет аналитическое пояснение: сделавши это недозволенное или недолжное, ты виновен во зле, грехе, в преступлении".

Так как стыд не свойственен животным, совесть им также не свойственна – для нее нет основания. Не всякое самоосуждение является совестью – так если человек упрекает себя, что он недостаточно ловко смошенничал, это не является реакцией совести на недостойный поступок.

Первичные основания нравственности, несмотря на их неотъемлемую принадлежность человеку, личности, не гарантируют сами по себе нравственного поведения. "Первичная, естественная нравственность, которую мы рассмотрели, есть не что иное, как реакция духовной природы против грозящего ей подавления и поглощения со стороны низших сил – плотской похоти, эгоизма и диких страстей. Способность к такой реакции в человеке делает его существом нравственным…" [5]. Разум человека строит на этих основаниях принципы, которые должны стать руководством человеческому поведению. Эти принципы – начала учений, которые в ходе развития человеческой морали ложились в основу этики. Основное значение этики и идеи добра в философии Соловьева это осознание человеком нравственных начал. Благодаря разуму человек в состоянии осознать и необходимость нравственного совершенствования на пути к Всеединству, которое является закономерным результатом мирового развития.

2. Нравственные принципы человеческой деятельности

В свое время Е.Н. Трубецкой писал, что "Этика Соловьёва - не более как часть его учения о "Всеедином" [6, с.58], критикуя Соловьёва за непоследовательность в отстаивании независимости этики от метафизических начал. А.Ф. Лосев, в ответ на упрек Е.Н. Трубецкого, замечает, что Соловьёв, не отказываясь от метафизики, стремился "дать характеристику нравственности в ее чистом виде… И если нравственность по мере ее развития восходит все выше и выше, покамест не приобщится к общему всеединству, то это не значит, что нравственность тем самым уже сама по себе есть учение о Всеединстве" [4].

Соловьёв считал, что не достаточно непосредственного нравственного чувства или интуитивного различения между добром и злом, присущего человеку, мораль нельзя рассматривать как инстинкт. Нравственные основы становятся тем началом, от которого отталкивается человек, определяя нормы своего поведения.

"Принимать безусловно следует только то, что само по себе, по существу своему есть добро. … Человек в принципе или по назначению своему есть безусловная внутренняя форма для добра как безусловного содержания; все остальное условно и относительно. Добро само по себе ничем не обусловлено, оно все собою обуславливает и через все осуществляется. То, что оно ничем не обусловлено, составляет его чистоту; то, что оно все собою обусловливает, есть его полнота, а что оно через все осуществляется, есть его сила, или действенность".

Таким образом, указывая на природные основания нравственности, Соловьёв вместе с тем увязывает нравственность и саму природу человека с Абсолютом. Человек должен быть устремлен ввысь. Эта устремленность, эта связь с Абсолютом не дает человеку возвратиться в животное состояние. "Первичная, естественная нравственность есть не что иное, как реакция духовной природы против грозящего ей подавления и поглощения со стороны низших сил – плотской похоти, эгоизма и диких страстей" [5, с.86].

В материальной природе человека Вл. Соловьёв обнаруживает три простейших нравственных чувства. Но они не могут быть, опять-таки, безосновны, или, другими словами, им нужна опора, и опора эта - безусловное Добро - Бог. В Боге воплощено совершенное единение. Материальная природа в совершенную связь с абсолютным может войти только через нас. "Человеческая личность, и, следовательно, каждый единичный человек, есть возможность для осуществления неограниченной действительности, или особая форма бесконечного содержания" [5, 202].

Отсутствует единство в обществе, природа зачастую торжествует над человеком, материя властвует над духом. Нравственное совершенствование предполагает не слепое подчинение высшей силе, а сознательное и свободное служение совершенному Добру. Подобная постановка вопроса носит принципиальный характер, указывая на свободу воли, автономность личности, с одной стороны, а с другой - Соловьёв не случайно выбирает из нескольких определений Абсолюта не Бога или Благо, а совершенное Добро, подчеркивая и определяя тем самым главную характеристику Абсолюта, лежащую в нравственной сфере и задающую цель и смыслы [1].

Кроме того, нравственное совершенствование предполагает переход от естественной солидарности с себе подобными к сочувственному и согласному взаимодействию на основе любви и, в-третьих, фактическое преимущество перед материальной природой должно "превращаться в разумное владычество над нею для нашего и для ее блага" [5, с.404].

Для действительного превосходства над материальной природой естественные нравственные основы должны постоянно реализовываться в поведении человека. Например, рассматривая принцип аскетизма, являющийся значительным для христианской религии, Соловьев предполагает его взаимосвязь с отрицательным отношением человека к своей животной природе. При этом природа не рассматривается как зло сама по себе – анализируя ряд философских учений – ведическое, буддистское, даже гностическое – Соловьев говорит о природе как о добром начале. Аскетизм есть проявление стыда в той области человеческой деятельности, которая может и должна быть, прежде всего, духовной, но зачастую низводится до уровня материального, "…процесс жизни чисто-животной стремится захватить человеческий дух в свою сферу, подчинить или поглотить его" [5, с.139].

Аскетические требования к образу жизни вырастают из желания духа подчинить себе требования тела: "Нравственное требование подчинения плоти духу встречается с обратным фактическим стремлением плоти подчинить себе дух, вследствие чего аскетический принцип двоится: требуется, во-первых, оградить духовную жизнь от захватов плотского начала и, во-вторых, покорить область плоти, сделать животную жизнь лишь потенцией или материей духа" [5, с.142]. В этом процессе Соловьев выделяет три главных момента – саморазличение духа от плоти, реальное отстаивание духом своей независимости и достигнутое преобладание духа над природой. Третий этап – это состояние духовного совершенства, оно не может быть вменено каждому человеку как обязанность, таким образом, Соловьев сторонник не абсолютного, а лишь относительного аскетизма: "подчиняй плоть духу, насколько это нужно для его достоинства и независимости. Имея окончательною, уповаемою целью быть полным господином физических сил своей и общей природы, ближайшею, обязательною своею целью ставь: не быть, по крайней мере, закабаленным слугой бунтующей материи, или хаоса" [5, с.142].

Толкование аскетизма у Соловьева исходит, прежде всего, из необходимости самообладания духа, неподчинения его плотским страстям, и никоим образом не отрицание человеческой телесности, не отношение к ней как к чему-либо нечистому. Ограничение, с точки зрения Соловьева, должно распространяться не только на два главнейших отправления человеческой физиологии, питание и размножение, но так же и на дыхание и сон. Практики контроля дыхания действительно распространены, как методика контроля над телом, примером чего может служить йога. Склонность к чрезмерному сну также склоняет человека к плотской стороне жизни – отметим, еще раз, что аскетизм Соловьев понимает как ограничение, но не самоистязание.

Избыток питания, плотский грех – не физический акт зачатия, а именно "безмерное и слепое влечение", причем как в реальности, так и в воображении – все, что придает особенное исключительное значение материальной стороне человеческой жизни в ущерб духовной, должно быть преодолено с помощью разумного, сознательного, добровольного выбора человека, руководствующегося своей совестью, направляемой стыдом.

Аскетизм, по мнению Соловьева, призван освободить человека от страстей плотских, которые являются всего лишь постыдными. "Преобладание духа над плотью необходимо для сохранения нравственного достоинства человека" [5, с.151]. Действуя, подчиняясь своей материальной природе, излишествуя в плотских желаниях, человек может нанести вред себе. Но страсти злые – гнев, зависть, корыстолюбие – должны быть искореняемы человеком в себе самом как худшие, так как направлены они и могут причинить вред уже другим людям. Это уже область не аскетической, а альтруистической нравственности. Как аскетизм имеет в своем основании стыд, так альтруизм является необходимым продолжением жалости, как нравственного основания.

Соловьев отмечает, что преобладание духа над плотью может достигаться человеком и без придания этому акту нравственного смысла: "…приобретенная правильным воздержанием власть духа над плотью, или сила воли, может употребляться для целей безнравственных. Сильная воля может быть злою. Человек может подавлять низшую природу для того, чтобы тщеславиться или гордиться своею высшею силой; такая победа духа не есть добро" [5, с.151].

Следовательно, аскетизм как нравственный принцип не содержит в себе безусловного добра – для нравственного поведения он необходим, но не достаточен, хотя во многих религиозных учениях именно аскетизм считался единственной основой правильного поведения. "Бывали и бывают успешными аскетами не только люди, преданные духовной гордости, лицемерию и тщеславию, но и прямо злобные, коварные и жестокие эгоисты. По общему признанию, такой аскет гораздо хуже в нравственном смысле, чем простодушный пьяница и обжора, или сострадательный развратник" [5, с.152].

Нравственный смысл аскетизм приобретает лишь в соединении с альтруизмом. Жалость, лежащая в основе альтруизма соединяет человека с миром всего живого, тогда как стыд отделяет его от природы. Сочувствие, соучастие сами по себе не являются основой нравственного поведения, они могут заключать в себе и своекорыстие, например, радость совместно с кем–либо доставляет удовольствие. Жалость же бескорыстна: "…жалость прямо побуждает нас к действию с целью избавить другое существо от страдания или помочь ему. Такое действие может быть чисто внутренним, например, когда жалость к врагу удерживает меня от нанесения ему обиды или вреда, но и это, во всяком случае, есть действие, а не пассивное состояние, как радость или удовольствие. Разумеется, я могу находить внутреннее удовлетворение в том, что не обидел ближнего, но лишь после того, как акт воли совершился" [5, с.156].

Жалость, безотносительно от ее объекта, является добрым чувством. Человек способен пожалеть врага или преступника, такого род чувство не будет оправданием преступления, а лишь проявлением естественного нравственного основания. "…Жалость есть добро; человек, проявляющий это чувство, называется добрым; чем глубже он его испытывает и чем шире применяет, тем он признается добрее; человек безжалостный, напротив, называется злым по преимуществу" [5, с.163].

Человек, жалея другого, тем не менее, ясно осознает нетождественность его себе, но признает объект своей жалости имеющим "права на существование и возможное благополучие" [5, с.163]. Таким образом, альтруизм утверждает принцип равенства, принцип правильного взаимоотношения людей и вообще живых существ, справедливости, когда за другими я признаю те же чувства и права, которые имею я сам.

В этом альтруистический принцип нравственности перекликается у Вл. Соловьёва с категорическим императивом И. Канта, но не повторяет его: "В совершенном внутреннем согласии с высшею волею, признавая за всеми другими безусловное значение, или ценность, поскольку и в них есть образ и подобие Божие, принимай возможно полное участие в деле своего и общего совершенствования ради окончательного откровения Царства Божия в мире" [5, с.185].

Соловьёв различает внутреннее существо нравственности - это целость человека, заложенная в его природе, как пребывающая норма, формальный принцип нравственности или нравственный закон - долженствование и реальные проявления нравственности. Аскетизм и альтруизм – именно те реальные нравственные принципы, которые, с точки зрения Соловьева, приближают человека к Абсолюту.

Но реальные проявления нравственности и во времена Вл. Соловьёва, и сегодня далеки от совершенства. Связано это с тем обстоятельством, как считает Вл. Соловьёв, что действительное человечество - это "распавшееся человечество". Оно не сосредоточено и не поднято единым абсолютным интересом к Богу, "рассеяно в своей воле между множеством относительных и бессвязных интересов" [5, с.374]. Соловьёв предупреждает, что "исторический процесс есть долгий и трудный переход от зверочеловечества к богочеловечеству" [5, с.182].

Более того, Добро не имеет для нас всеобщего и окончательного осуществления. Добродетель никогда не бывает вполне действительною. Однако "мера добра в человечестве вообще возрастает… в том смысле, что средний уровень общеобязательных и реализуемых нравственных требований повышается" [5, с.182]. Человек многое может, но главную его роль Вл. Соловьёв видит в собирании вселенной в идее, собрать же вселенную в действительности по силам только богочеловеку и Царству Божию.

Нравственное совершенствование возможно благодаря разумной свободе. "Нравственность всецело держится на разумной свободе, или нравственной необходимости, и совершенно исключает из своей сферы свободу иррациональную, безусловную, или произвольный выбор". А выбор определяет Добро "всею бесконечностью своего положительного содержания и бытия, следовательно этот выбор бесконечно определен, необходимость его была абсолютная, и произвола в нем - никакого" [5, с.73].

Этот закон, сформулированный Вл. Соловьёвым, и есть путь ко Всеединству. Именно поэтому "нравственная природа человека есть необходимое условие и предположение богочеловечества" [5, с. 197], а "нравственная жизнь открывается как задача всеобщая и всеобъемлющая" [5, с.237].

Значимость человека как нравственного существа принципиальна для Вл. Соловьёва. Богочеловечество как цель не может осуществиться без деятельной личности, нравственно самоорганизующейся, одухотворяющей собой "собирательного человека", органическую и неорганическую природу. Наделение человека природными основаниями нравственности, восходящей к абсолютному Добру, дает основания Вл. Соловьёву говорить о причастности каждого члена общества к "абсолютной полноте целого" с одной стороны, а с другой (и в этом оригинальность подхода философа), настаивать на том, что сам человек необходим "для этой полноты не менее, чем она для него" [5, с.371].

Представляется важным вывод Вл. Соловьёва о том, что природные основания нравственности, ее причастность к Абсолютному Добру - это необходимое, но не достаточное условие нравственного совершенствования человечества на пути к Всеединству, так как человеческая личность, обладая бесконечностью своего содержания из-за причастности к абсолютной полноте Богочеловечества, тем не менее является лишь возможностью, но не действительностью. На сегодняшний день, считает Вл. Соловьёв, для человека характерно слепое подчинение внешним обстоятельствам жизни, и, прежде всего, подчинение высшей силе - Абсолюту - Богу [1].

Заключение

"Преодоление морали, в известном смысле даже самопреодоление морали – пусть это будет названием той долгой тайной работы, которая предоставлена самой тонкой, самой честной и вместе с тем самой злобной современной совести как живому пробному камню души. Делать нечего: чувства самопожертвования, принесения себя в жертву за ближнего, всю мораль самолишений нужно безжалостно привлечь к ответу и к суду" Россия, по словам Бердяева, сразу признала Ницше не как философа культуры, но как "мыслителя религиозного", и приведенная цитата из работы Ницше "По ту сторону добра и зла" демонстрирует привлекательность ницшеанского решения проблемы Добра и Зла. Отрицание морали, нравственных начал действительно делает ненужными альтруизм, аскетизм, самопожертвование – и сильно облегчает человеку жизнь.

Соловьёв был одним из первых в России, кто разобрался в религиозном характере учений Ницше, прежде всего – в характере высказанной в книге "Так говорил Заратустра идеи "сверхчеловека". В статье "Идея сверхчеловека" Соловьёв пишет, что из "трех очередных", "модных идей" – "экономического материализма, отвлеченного морализма и демонизма "cверхчеловека"" – которые владеют современными умами, самая важная "эта третья". Философ увидел в ней попытку отрицания понятия человека как существа нравственного, способного выбирать между добром и злом, соблазн отрицания самой "человечности" человека.

Соловьёв осознавал, что эта, обозначенная "сверхчеловеком" прокламация выхода "по ту сторону добра и зла" есть соблазн соблазнов. Ницше устремлен к сверхчеловеку, к сверхчеловеческому пути, но этот сверхчеловеческий путь может быть пройден только либо "божественно", либо "демонически"; другой возможности не существует. "Святость" или "демонизм" это единственная альтернатива пути к "другому миру".

Труд Соловьева – это действительно оправдание добра, намерение показать, что в природе человека есть все необходимые основания для добра. Но первичные основания сами по себе не гарантируют нравственного поведения, добро не имеет всеобщего и окончательного осуществления и пребывает в постоянной борьбе со злом. И здесь человек легко может поддаться соблазну пойти легким путем, отказаться от борьбы, и философия Ницше – убедительное тому доказательство. В противовес таким этическим инверсиям Соловьев утверждает: существует добро, не подчиненное никаким случайностям, никаким внешним ограничениям, но такое добро - не от мира и не от человека, оно - от Бога. И смысл человеческого бытия – в приобщении к этому добру, а иначе оно вообще не имеет смысла.

Определяющим во всех преобразованиях для В.С. Соловьёва было изменение нравственно-религиозного сознания людей, изменение их отношения к миру и жизни. В вере в духовную силу добра, которая должна спасти и преобразовать всю действительность, заключен и идеализм, и гуманизм В.С. Соловьёва.

Список использованной литературы

1.  Борисенко Л.О. Нравственность как основа всеединства и историософии В.С. Соловьёва. \\ Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве В.С. Соловьёва. Материалы международной конференции 14-15 февраля 2003 г. Серия "Symposium", выпуск 32. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.178-185

2.  Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1. Ч.1.Л., 1991.

3.  Зобова М. Р.В.С. Соловьёв о свободе выбора \\ Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве В.С. Соловьёва. Материалы международной конференции 14-15 февраля 2003 г. Серия "Symposium", выпуск 32. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.23-25

4.  Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв и его время. М.: Прогресс, 1990.

5.  Соловьёв В.С. Оправдание добра: Нравственная философия. М.: Республика, 1996.

6.  Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Вл. Соловьёва. Т. II.